К 35-летию со дня смерти Иды Каминской и 10-летию со дня смерти Рут Каминской
...Когда в Москве, во второй половине 60-х годов показали чехословацкий фильм "Магазин на площади", это стало событием не только культурной жизни. В СССР очень редко говорили и писали о Холокосте, о трагедии евреев. И вдруг на большом экране старая еврейка, да ещё сыгранная великой еврейской актрисой Идой Каминской, руководившей варшавским еврейским театром имени её матери Эстер-Рохл Каминской! Тогда московские евреи, всегда и во всём искавшие тайный смысл, шептали: "Новая оттепель?" "Если разрешили, значит, уже можно?" "Неужели в Кремле что-то меняется к лучшему?" И бежали смотреть "Магазин на площади" второй раз и третий. И брали с собой детей...
Я помню, с каким благоговением произносили бывшие актёры московского Государственного еврейского театра - ГОСЕТ - имя и фамилию: "Ида Каминская"! Мне трудно было тогда представить, что через много лет я не только познакомлюсь с этой легендарной актрисой, но буду стоять с ней на одной сцене...
Это произошло в Америке, в Нью-Йорке, в спектале по пьесе немецкого драматурна Питера Вайса "Дознание" о судебном процессе над нацистским руководством лагеря смерти "Освенцим". Режиссёру-постановщику Майклу Бавару для пущей достоверности понадобились актёры с натуральным русским, польским, еврейским акцентом. На роль русскоязычного свидетеля обвинения нацистстких преступников выбрали меня, беженца из СССР, всего несколько месяцев назад приехавшего в Америку. Английский был никакой, зато русский акцент - что надо!
Роль еврейской свидетельницы обвинения играла Ида Каминская. Хотя в энциклопедиях её фамилия пишется на польский лад "Каминска", я называю её так, как мы это делали в Москве.
Перед спектаклем и после Ида Каминская мало с кем общалась. Роль требовала высокой эмоциональной концентрации. 80-летняя актриса очень уставала. И всё-таки со мной она иногда говорила по-русски, перемежая речь польскими и еврейскими словами. Из разговоров с ней в театре и у неё дома (она жила в актёрском доме №484 по Вест 43 стрит, в квартире 4 R) я узнал, что она родилась в Одессе в знаменитой актёрской семье. В еврейском театральном мире конца 19 - начала 20 века фамилия Каминских гремела. Брат отца Иды, Яков Каминский, эмигрировал из Екатеринослава в Америку, поселился с женой и двумя детьми в Бруклине, и там у него родился третий ребёнок - Дэнни Каминский, который вошёл в историю америкаского и мирового кино как Денни Кей. Кстати, мне рассказывал другой американский актёр и режиссёр Мел Брукс, что он тоже Каминский. И что его родным языком тоже был идиш. Он взял себе псевдоним Брукс, потому что на экране и на сцене уже блистал другой Каминский - Денни Кей. Вот какой разговор состоялся у меня с Мелом Бруксом на пароме, который вёз нас из Манхеттена на Эллис-Айленд, на церемонию вручения премии "Наследие" :
- Моя мать, - рассказал мне Мел Брукс, - родилась в Киеве. В южной его части, на Подоле, где жила еврейская беднота. Богатые жили в северной части города. А семья моего отца – из Данцига. Теперь это Гданьск, Польша. А тогда, когда родился мой отец, Данциг кажется принадлежал Пруссии. У моего деда в Данциге было два бизнеса: он был владельцем театра и владельцем компании по торговле селёдкой. Я по наследству мог выбрать либо то, либо другое. Возможно, я бы сейчас был процветающим торговцем селёдкой, но мне больше понравилось кормить людей своими шутками. Я выбрал шоу-бизнес. Не знаю, может быть, ошибся в выборе...
- Ну, это вряд ли.
- Правда? Думаете, я правильно сделал? Вроде, правильно. Я очень горжусь своим происхождением американского еврея с европейскими корнями. Я горжусь своими родителями и их родителями. Родители моей мамы прятались в подвалах во время казацких погромов. Мои предки по материнской и по отцовской линии были смелыми, предприимчивыми, инициативными людьми. Они сумели пройти через очень трудные времена и выжить. Они добрались до Америки, что было нелегко. Думаю, если у меня есть талант, то я его унаследовал от них. У меня от них умение любить, умение выживать, умение работать, умение не унывать ни при каких обстоятельствах. Знаете, у евреев, особенно живших в России, удивительное чувство юмора. Это хорошо показал Шолом-Алейхем, который писал, что смех - лучшее лекарство. Без смеха у них были бы только слёзы. А смех сквозь слёзы, это всё-таки смех. И я продолжаю эту традицию: веселю людей, чтобы им было легче жить...
Так говорил Мел Брукс.
Как видите, меня захлёстывают воспоминания. Столько замечательных людей встретилось мне в жизни. Хочется успеть рассказать о них...
К актёрской династии Каминских принадлежит племянник Иды Каминской, Зиновий, который играл в ГОСЕТе у Михоэлса. Очень талантливый, музыкальный, органичный актёр. В театре его прочили в преемники Вениамина Зускина. Когда в 60-х годах при Москонцерте бывшие актёры ГОСЕТа создали Еврейский драматический ансамбль, то Зиновий Каминский стал ведущим актёром этого театра.
...Я приехал в Америку, в Нью-Йорк, 13 февраля 1979 года - и уже через несколько месяцев репетировал роль Свидетеля №2 в спектакле "Дознание". Режиссёр Майкл Бавар попросил меня основную часть текста призносить по-русски. Сначала роль свидетельницы №7 играла другая актриса, но потом на эту роль режиссёр ввёл Иду Каминскую и предложил ей говорить текст на идише. Была предусмотрена роль переводчицы, но, как писали рецензенты, актёры играли так, что перевод не требовался. Премьера состоялась в ноябре 1979 года. Хотя спектакль был внебродвейским, о нём с восторгом писали "Нью-Йорк Таймс", "Джуиш Уик" и другие газеты.
Поскольку 80-летняя Ида уже была нездорова, режиссёр создал роль свидетеля №8 для ее дочери, Рут Каминской, чтобы она была рядом с матерью даже на сцене. Поэтому на афишу были вынесены имена обеих. Спектакли шли не только в ноябре-декабре 1979-го, но и в 1980-м году. Планировались они на весь год с последующими гастролями по городам США и Израиля. Однако 21 мая 1980 года Ида Каминская скончалась от сердечного приступа. Её роль перешла к Рут Каминской. Какое-то время публика шла на знаменитую фамилию. Но Рут не была таким мастером сцены, как её мать, и спектакль продержался недолго.
Вскоре после смерти Иды Каминской польский государственный еврейский театр в Варшаве, на площади Гжибовской, по инициативе его руководителя Шимона Шурмея, стал называться театром имени Эстер-Рохл и Иды Каминской. Шимон Шурмей был актёром и режиссёром в этом театре ещё при Иде Каминской. Я хорошо знал его, не раз встречался с ним в Варшаве, даже вёл переговоры о том, чтобы выступить там в роли режиссёра-постановщика. Шурмей отлично говорил не только на польском и идиш, но и на русском. Ведь он был родом из Луцка. Директором и художественным руководителем еврейского театра он стал сразу после эмиграции Иды Каминской, которая вместе с тысячами евреев покинула Польшу из-за разгула антисемитизма при Гомулке весной 1968 года. Конец 60-х стал ещё одним позорным периодом в истории Польши.
Во время одной из моих частых поездок в Варшаву Шимон Шурмей пригласил меня к себе домой на кофе. За несколько лет до этого он женился на молоденькой Голде Тенцер (на 26 лет моложе его), из которой он сделал актрису и которая теперь, после его смерти в 2014 году, возглавила варшавский еврейский театр. А тогда, за чашкой кофе, Шимон вдруг сказал мне, что в соседней квартире временно поселился один русский кинорежиссёр. Кто? Эфраим Севела. Мы были хорошо знакомы с Севелой, жили рядом на Брайтон-Бич в Нью-Йорке. Севела в это время снимал в Польше фильм по своему сценарию "Колыбельная". От кофе с Шурмеем мы перешли к водке с Севелой. Он был потрясающим рассказчиком! Когда он появлялся на брайтонском бордвоке, вокруг него собиралась огромная толпа слушателей-зрителей. "Говорит, как пишет, а пишет, как говорит", - восхищённо шептали люди. Захватывающая, полная невероятных поворотов и приключений судьба этого талантливого писателя, журналиста, сценариста и режиссёра достойна многосерийного художественного фильма. Как и судьба Рут Каминской.
С момента рождения Рут Каминская (по отцу Турков, по мужу Рознер) была связана с театром. Играть на еврейской сцене начала ребёнком. Впервые снялась в кино в 1935 году, потом в 36-м, 37-м, 38-м. А в 39-м в её любимую Варшаву вошли немцы. Рут вместе с мужем Адольфом (Эдди) Рознером пряталась от немцев, скрывалась у знакомых, потом всей семьёй добрались до Львова, оттуда дальше в Ровно, потом в Харьков, из Харькова в Баку, из Баку во Фрунзе, столицу Киргизии. Во Фрунзе Ида Каминская сумела воссоздать варшавский еврейский театр. Эдди Рознер создал джаз-оркестр в Беларуссии, ездил по городам Союза. Одно время Рут была солисткой его Биг-Бенда, пела на русском, польском, французском языках. Впрочем, нельзя сказать, что пела. Скорее напевала, играла песенки как актриса. И это очень нравилось публике. У Рут и Эдди Рознера родилась дочь, которой дали имя Эрика, соединив в первых двух буквах инициалы имени бабушки Эстер-Рохл. Сразу после войны Эдди Рознер вместе с Рут и Эрикой пытался вернуться в Польшу через Львов, но в последний момент был арестован, доставлен в Москву, был приговорён к 10 годам лагерей и отправлен на Колыму. Об этом периоде жизни Эдди Рознера рассказывает замечательный документальный фильм "Джазмен из ГУЛАГа". Кое-что на эту тему пишет в новой, готовящейся к изданию книге Нина Бродская, которая пела в оркестре Рознера и хранит об этом выдающемся музыканте самые светлые воспоминания. Рут, как жена врага народа, получила 5 лет ссылки, и была отправлена в Казахстан, под Кокчетав. Там Рут должна была ежедневно регистрироваться в милиции. Ида Каминская, сохранившая польское гражданство и успевшая в 1946 году вернуться из СССР в Польшу, постоянно обращалась к советским властям с просьбой отпустить дочь на родину. Вскоре после смерти Сталина Эдди Рознер и Рут Каминская были реабилитированы, но только через два года после освобождения, а затем развода с Рознером, Рут вернулась в Польшу вместе с Эрикой и стала работать в еврейском театре Иды Каминской. В марте 1968, она, как и её мать, бежала из антисемитской Польши через Швецию в Израиль, а оттуда в США, в Нью-Йорк, который стал для неё последним пристанищем. Тут мы с ней и встретились в спектакле "Дознание". Мы сыграли вместе всего несколько спектаклей. Рут оказалась на редкость мягким, очень доброжелательным человеком. Красивая, высокая, стройная, но с непроходящей печатью грусти и усталости на лице. Можно понять, откуда это, прочитав написанную ею и изданную в Нью-Йорке книгу "Я больше не хочу быть храброй". Она умерла 23 августа 2005 года.
Я благодарен судьбе, которая свела меня с великой еврейской актрисой Идой Каминской и её дочерью Рут. Да ещё на американской сцене! От переполнявшего меня тогда восторга я даже написал стихотворение:
Сигнал последний дан артистам,
Забыты беды, доктора.
На сцену смотрят с любопытством
И люди, и прожектора.
Бегут вперёд минуты-кони,
И открывается Сезам:
Мы сердце вынесли в ладонях
И бескорыстно дарим вам.
За отклик дружбы голосистый,
Что к нам спешит со всех сторон,
Америке еврей российский
По-русски шлёт земной поклон!
...После спектакля актёры раскланиваются и уходят... Занавес.
Добавить комментарий