- Поймите, это необходимо. Все методы лечения уже испробованы, а результаты никакие. Я уверена, новый метод даст положительный эффект.
- Я же согласилась, доктор. Или вы не меня, а себя пытаетесь убедить?
- В чем?
- В том, что я должна идти на операцию.
- Отнюдь нет. Просто я хочу развеять ваши сомнения, успокоить…
- А я спокойна.
Неловко получилось. Она действительно может подумать, что я не убеждена в положительном исходе эксперимента. А я уверена, что все пройдет отлично. Абсолютно уверена.
Стук её каблучков веселой дробью разносился по пустынной лестнице. Она не любила лифт. Она вообще не любила всё пассивное. Замкнутая коробка, в которой человек просто стоит и ждет своей остановки – это не для неё. Надо самой стоять у руля, самой всё делать быстро, четко, уверенно. Иначе ничего в жизни не добьешься. А она должна добиться очень многого.
«Вы – перспективная студентка», - сказал ей однажды Анатолий Иванович. После этого вся группа звала ее «Перспективной». А что? Диплом сделала на зависть всей кафедре. Распределение получила туда, куда хотела. И вот теперь – диссертация. На защиту она возлагает особые надежды…
Она представила себе огромный банкетный зал в ресторане. Все пьют за здоровье нового кандидата медицинских наук Ирины Яковлевны Воронцовой. «Представляете, Ирка уже кандидат!» - с завистью и восторгом скажут сокурсники. А ему она ответит: «Теперь можно». Только эти два слова. Поженятся они тихо, об этом – никому. И тут же, взяв отпуск, скроются где-нибудь под Москвой. Да, после защиты она, наконец, начнёт жить! Все, что было до этого, – пролог, увертюра. Сначала она думала: «Закончу школу и тогда начну жить по-настоящему». Потом: «Вот поступлю в институт и...».
Еще позже: «Только бы окончить институт, а там уж…».
Но теперь все, никаких потом! Она дала себе слово, что после защиты кончает гонку. А если уж она решила – железно!
Теперь всё зависит от диссертации. Вернее, от состояния Сидориной. Если она выживет, то диссертация у меня в кармане. Опять «если»! Из шести больных трое живы. Пятьдесят процентов. И если ещё одна операция пройдет удачно… Опять «если»! Слово-то какое… скользкое».
- Ирина Яковлевна, вас к телефону!..
- Я слушаю. Здравствуйте, Наталья Николаевна. Так… Так… Жаль. А как Мокеева? Что?! Иттрий ввели шестнадцатого? Шестнадцатого. А сегодня тридцатое. Без нервов, Наталья Николаевна, не надо… не… не будем спешить с выводами. Подождём еще несколько дней.
- Ирина Яковлевна, можно вас на минутку?
- Что случилось?
- Ничего, Ириша, просто так.
- Ты с ума сошел. Про нас и без того болтают.
- Завидуют.
- Кому?
- Тебе, конечно.
- Не слишком ли вы самоуверенны, сэр?
- Ириша… Иришка!..
- Что с тобой сегодня?
- Хорошее настроение.
- У тебя оно всегда хорошее. А у меня на душе…
- Кошки?
- Кошки.
- Скребут?
- Скребут.
- Сейчас я им когти пообрежу! Выкладывай.
- С Мокеевой то же самое, что с теми тремя.
- Уже?..
- Нет еще, но симптомы те же.
- Картина «Не ждали».
- Через полчаса… да, через тридцать пять минут на стол ляжет Сидорина. Не знаю, почему, но она мне чем-то… Не могу я, чтобы и она, понимаешь?..
- Эмоции. У врача не должно быть эмоций. Осталось совсем немного. Тема у тебя замечательная. Новый метод лечения. До сих пор у нас в стране почти не применялся. Предварительные опыты показали эффективность внедрения иттрия. Опухоль мозга постепенно рассасывалась. У тебя блестящее будущее. Тебя возьмёт к себе сам Бухтин. А из-за твоих эмоций!.. Извини, но это смешно: у нас ведь не районная поликлиника, а НИИ! Исследовательский! Мы исследуем! Нас интересует не столько больной, сколько болезнь. Пусть пострадает один человек, три, пять, десять. Зато будут спасены сотни! Ради такой благородной цели нужно рисковать. И не губить своё будущее. В конце концов она для тебя не субъект, а объект, не конкретное лицо Сидорина Марья Петровна…
- …Татьяна Сергеевна.
- …Пусть Татьяна Сергеевна… А экспериментальная больная.
- Всё это верно…
- Раз верно, то никаких сомнений! Все! Только холодный ум талантливого врача!
- Ну уж…
- Да уж, талантливого! Ты сама об этом знаешь.
Он прав. Он прав. Ирина Яковлевна торопливо шла по бесконечному прямому коридору. Он прав. От защиты зависит все. А защищать я могу только эту тему. Начать всё заново, потерять годы из-за секундной слабости, из-за какой-то лжечеловечности… Глупо. Какой же я тогда врач? Слюнтяйка! Студентка-первокурсница, падающая в обморок при виде трупа.
Она заглянула в ординаторскую:
- Галочка, я – в операционной.
- Кто будет оперировать Сидорину?
- Карпинский.
Вновь застучали по лестнице каблучки. На этот раз звук был жестким. Ирина Яковлевна спустилась на этаж ниже и вошла в коридор. Ей навстречу везли Сидорину. Взгляд больной безразлично скользил по потолку. В глазах Сидориной не было ничего, что говорило бы о мучительной боли или о страхе.
Ирина Яковлевна хотела, по обыкновению ничего не сказав, бодрой улыбкой вселить уверенность… Хотела. Но вдруг спросила:
- Как настроение?
Ей показалось, что на лице Сидориной появилась тень горькой, даже ироничной улыбки. Действительно, вопрос какой-то неуместный. Если не сказать глупый. Ирина Яковлевна слегка покраснела.
Что со мной происходит? Почему я так волнуюсь? Опять эти дамские предчувствия! Сердце колотится. Надо взять себя в руки. Все идет по плану. Все хо-ро-шо! Эффективность введения иттрия будет мною доказана. Будет! Даже если Сидорина… Ну, что ж, значит, так надо. Для науки.
- Ничего, Татьяна Сергеевна, все будет хорошо…
Она еще раз ободряюще взглянула на больную и хотела пройти поскорее в операционную, но что-то заставило ее задержаться ещё на секунду. И в этот момент Сидорина тихо и немного по-детски сказала:
- Я вам верю, доктор.
"Я вам верю, доктор", - откуда-то издалека услышала Ирина Яковлевна. "Я вам верю, доктор", - эта фраза приближалась, росла, заполняла коридор… "Я вам верю, доктор!" "Верю!" "Доктор!"
Ирина Яковлевна, наклонившись к Сидориной, еле слышно прошептала:
- Откажитесь.
Сидорина от операции отказалась.
Добавить комментарий