«Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запа́сном пути…»
Бронепоезд 69-14 стоял на запа́сном пути. Путей на станции Ново-Каховка было много, и только запа́сный был один.
Паровозный машинист Матвей приходил к своему бронепоезду ежедневно, включая выходные и праздничные дни. Он проверял исправность узлов и механизмов согласно инструкции, и ставил отметку о проверке в бортовом журнале бронепоезда. Такая была у него работа. Ненормированная.
Бронепоезд 69-14 не всегда стоял на запасном пути. В первый раз его поставили на него в 1924 году, после окончания гражданской войны. Тогда пулемёты и пушки бронепоезда ещё долго хранили в жерлах стволов пороховой запах, оставшийся после очередей и залпов по всякой белогвардейской сволочи и петлюровско-махновскому отребью.
На станции Ново-Каховка бронепоезд простоял до лета 1939 года, пока монгольские чабаны из верховьев реки Халкин-Гол не запросили помощи в установлении мира на территории собственных пастбищ. Получив от посыльного, прискакавшего на мыльно-пыльном коне, пакет с секретным приказом, Матвей и бронепоезд лихо отмахали несколько тысяч километров по Транссибирской магистрали и разгромили японскую военщину в пух и прах.
Пока ехали к месту боя, разные путники голосовали и просили подвезти.
- Не имею права. Еду по государственному делу, - кратко отвечал Матвей и только в конце пути сообразил, что проще было написать на бронепоезде место назначения, а не отмахиваться каждый раз от назойливых странников. Ну кто поедет на Халкин-Гол, если нужно на Сахалин? На обратной дороге Матвей купил баночку с белой краской и спрятал её в укромном месте.
Хотя дальневосточная победа была окончательной и бесповоротной, возвращаться на запасный путь было рано. Теперь угроза нависла с севера в лице финских империалистов. Гонец на лыжах и в маскхалате пришёл тайно и так же незаметно передал Матвею газету «Ново-Каховский железнодорожник». На последней странице газеты Матвей обнаружил депешу, написанную особым секретным шифром в виде статьи о состоянии шпал на перегоне между Ново-Каховкой и Хельсинки. 69-14 развернул свои артсистемы в сторону врага, а Матвей с помощью белой краски обозначил направление движения: «НА ВЫБОРГ!».
Последующие несколько лет оказались насыщенными военными событиями и не давали возможности бронепоезду перейти на мирные рельсы и вернуться на запасный путь. Надписи на боку бронепоезда сменяли друг друга со скоростью проносящихся за окном «Сапсана» вокзалов маленьких городов и захолустных железнодорожных станций. «НА ОРЁЛ», «НА МИНСК», «НА РИГУ», «НА БУХАРЕСТ» и наконец: «НА БЕРЛИН». Посыльных, приносящих приказы, Матвей запоминать не успевал, но попадались среди них и женщины и сыны полков.
После Берлина наступила передышка. Ново-Каховка зажелтела одуванчиками. Запасный путь вновь обрёл своего бронированного постояльца, а мирные люди разошлись по домам.
Следующий рейс бронепоезд выполнил в 1956 году. Тёмным октябрьским утром примчался курьер на новейшем джипе-вездеходе ГАЗ-69 и привёз Матвею секретный пакет с предписанием разводить пар и выдвигаться в указанный в пакете пункт назначения. Пока котёл паровоза разогревался до необходимой температуры, Матвей достал из укромного места баночку с белой краской и размашисто написал на бронированном борту вверенной ему передвижной боевой единицы: «НА БУДАПЕШТ!». Вот как об этом писали потом венгерские газеты: «В ночь на 24 октября в Будапешт были введены около 6000 военнослужащих Советской армии, 290 танков, 120 БТР, 156 орудий и 1 бронепоезд». Восстание против мирных людей было успешно подавлено, и бронепоезд отправился в обратный путь. Ехал он медленно, часто и надолго останавливался на разных иностранных вокзалах, где требовалось сохранить мир и покой мирных людей, пока в 1968 году не прибыл в Прагу. Дело было 21 августа, когда в Чехословакии стояло лето. Матвею в Праге понравилось, поэтому уехал бронепоезд из чешской столицы лишь в середине сентября, когда стало ясно, что угроза миру мирных людей миновала, и возможности остаться подольше нет никакой.
В конце декабря 1979 года мирным людям принялись угрожать душманы и прочие наркоторговцы. «НА КАБУЛ» - таков был ответ машиниста Матвея и лиц, ответственных за мир во всём мире. И вплоть до 1989 года рельсы, проложенные среди афганских степей и горных перевалов, гудели под звонкими колёсами 69-14.
А затем произошло событие, которое Матвей долго вспоминал с неприязнью. Когда бронепоезд вновь встал на запасный путь, в Ново-Каховку из столицы приехали двое. То ли они были из Министерства путей сообщения, то ли из Комитета по охране памятников и исторических объектов, этого Матвей не знал. Звали визитёров Михаил Сергеевич и Борис Николаевич. Михаил Сергеевич Матвею сразу не понравился.
- Резать! – сказал он жёстко. – Резать и никаких разговоров. На металл, и в переплавку.
- Подожди, Миша, - сказал Борис Николаевич и этим сразу расположил к себе Матвея. – Зачем торопиться? Давай вначале выпьем, а после уже решим, что делать. Хороший же паровоз! Жалко на металл пускать. Представь, что это комбайн. Тоже под нож отправишь?
- Комбайн не отправлю. Комбайн – орудие хлебороба и машина мирная. Так сказать голубь мира, только железный, - сказал Михаил Сергеевич.
- И паровоз мирный. Только бронированный, - воскликнул Борис Николаевич.
- Нет. Разоружаться и никаких, - упорствовал Михаил Сергеевич. – И не спорь со мной. Здесь главный я, я и буду решать, что со всем этим милитаристским хламом делать.
- Ну, подури пока, - согласился Борис Николаевич. – Всё равно скоро выборы, а там посмотрим, кто тут главный.
И они ушли, а Матвей долго ещё успокаивал дрожащий от обиды и страха бронепоезд, протирая его бронированные бока влажной освежающей салфеткой. Надо же, хламом обозвали. А с виду интеллигентные люди.
Прошли годы. Уже заржавели рельсы Байкало-Амурской магистрали, исчезло Министерство путей сообщения, а Комитет по охране памятников и исторических объектов распродал все памятники и объекты лицам, которых совсем недавно охраняли самих, вот только наш бронепоезд всё стоял себе на запасном пути. Матвей каждый день приходил на работу, протирал поручни, смахивал пыль с приборов, менял постельное бельё на откидных кроватях для экипажа.
И тут вновь наступило неспокойное время. Мирных людей стали обижать жители городов с дурацкими названиями: Львив, Харькив, Киив. И даже обзывать мирных людей ватой. Мирные люди забеспокоились. Они вспомнили, что у них есть кое-какой скрытый резерв на запасном пути и привели этот резерв в действие. Посыльных к этому времени упразднили. Приказ с инструкцией поступил через социальную сеть «Одноклассники» и был дополнительно продублирован «В Контакте». Надпись «НА ПРАГУ» Матвей замазал и написал новую: «НА ДОНЕЦК И ЛУГАНСК». Потом подумал и на всякий случай добавил «И НА КАХОВКУ, КОТОРАЯ СТАРАЯ». Вскоре прибыл экипаж. Таких защитников мирных людей Матвею наблюдать ещё не доводилось. Небритые, пьяные, с наколками: «ЗОНА – МАТЬ, А СРОК – ОТЧИМ» они привезли с собой много спиртного, игральные карты, густо накрашенных женщин, китайские айфоны и ящики с надписью: «ГУМАНИТАРНАЯ ПОМОЩЬ. БЕЗ САПЁРОВ НЕ ВСКРЫВАТЬ!». Шумно загрузились в бронепоезд и принялись отмечать отъезд.
- Даёшь горилку и сало! – кричали защитники и засовывали в лифчики хохочущим и растрёпанным женщинам пачки денег.
Ни горилки, ни сала Матвею так попробовать и не довелось. Мирным людям стали угрожать какие-то алепповцы и алепповки. «НА АЛЕППО!» - с помощью всё той же краски, провозгласили мирные люди, и бронепоезд, не доехав до Старой Каховки, покатил в далёкую южную страну.
После возвращения из Алеппо, запах сивухи и каннабиса долго не выветривался из помещений бронепоезда, и Матвею пришлось на свои деньги купить освежитель воздуха «Хвойный».
Ввиду сложных международных отношений мирных людей со всем миром, Матвея перевели на режим круглосуточного дежурства и запретили отлучаться из бронепоезда более чем на три минуты. Матвей изучил тактико-технические характеристики крылатых ракет, якобы направленных со всего мира на мирных людей (об этом писалось даже в Веселых Картинках), и пришёл к выводу, что отмеренный ему трёхминутный интервал его собственной жизни составляет ровно половину полётного времени этих ракет и позволяет экипажу бронепоезда нанести ответный удар. Матвей проверил работу зарядного механизма обеих пушек, заправил ленты со свежими, выпуска 1913 года, патронами во все три пулемёта и заново почистил и смазал свой табельный наган.
Но теперь он почему-то ждал вестей от мирных людей без энтузиазма.
Марья Ивановна – станционная уборщица, прибыла на запасный путь ранним утром, вместе со шваброй и ведром, в котором мирно чернела половая тряпка.
- Заводи агрегат! – коротко рявкнула она и развернула тряпку так, что стала видна вышитая нитками цвета хаки надпись: «Полковник Иванов-Марьин является полномочным представителем Генерального Штаба. Все его указания выполнять беспрекословно, точно и в срок. Верховный Главнокомандующий. Дата. Подпись».
- Как же это, Марь-Вана..., - Матвей не мог поверить, что уборщица, которую он знал на протяжении многих десятков лет, способна на что-то ещё, помимо мытья полов в здании Ново-Каховской железнодорожной станции и станционного же туалета.
- Глубокая конспирация, - объяснила уборщица-полковник. – Операция по изменению пола в целях маскировки позволила мне длительное время осуществлять постоянный неусыпный контроль над важнейшим стратегическим объектом «Ново-Каховский запасный путь» и успешно вводить противника в заблуждение.
- А как же «Одноклассники»? - спросил Матвей. – Я ждал приказ от них.
- «Одноклассники» и «В контакте» - шпионские проекты. Их специально разработали враги, чтобы погубить нашу информационную безопасность. Сейчас мы создаём собственные, отечественные, социальные сети: «Однокамерники» и «В зоне». Они станут поистине народными и всеобщими. Как только работы по их созданию завершатся, тогда и вернёмся к прежнему способу оповещения. А теперь хватит болтать! По баракам! Тьфу ты! Отставить! По бронепоездам!
- Что писать? – покорно спросил Матвей и вынул из укромного места баночку с белой краской.
- Пиши: «НА МИР!» - не задумываясь, сказал полковник Иванов-Марьин. – Настала пора дать решительный, может быть даже последний, наш с тобой бой. Защитить мирных людей от мира – главная наша с тобой задача, друг ты мой, вечный дежурный машинист Матвей.
Бронепоезд 69-14 двинулся на Мир. Матвей стоял в кабине паровоза и непрерывно подавал гудки. Иванов-Марьин размахивал шваброй, к которой была прикреплена тряпка-мандат, и пел «Мы мирные люди, но наш бронепоезд покажет всем кузькину мать». Было очень торжественно и в то же время как-то печально.
Далеко уехать не удалось. Оказывается, железнодорожные перевозки в стране давно были свёрнуты по причине отсутствия предназначенных для перемещения грузов и прочих одушевлённых лиц. А так как рельсы остались не востребованы, то мирные люди их потихоньку поснимали со шпал и продали в Китай. Там из них задние крышки для мобильных телефонов «KENEKSI» сделали. А телефоны обратно мирным людям продали. Вот такой получился равноценный обмен.
- Не может быть! – вопил Иванов-Марьин, вглядываясь в бескрайние просторы Родины и не находя на них ни одного железнодорожного полотна. – Выходит, пока я караулил запасный путь из туалетного окна, враг нанёс нам подлый удар с другой стороны. С той, куда туалетные окна не выходят. Что же теперь делать, машинист? Что же теперь нам с тобой делать?
- А ничего, - ответил Матвей, твёрдой рукой направляя бронепоезд вперёд, туда, где запасный путь заканчивался, а никакого другого не начиналось. Туда, где поля сменялись сопками, а сопки – морями.
По инерции бронепоезд проскочил десяток метров по насыпи, затормозил, увязнув колёсами в земле, а потом медленно стал заваливаться на бок.
- Пикируем! – закричал Матвей. – Пора катапультироваться!
- Ни за что! – ответил полковник Иванов-Марьин. – Я гордо жил, гордо и умру.
Вагоны покатились под откос, с лязгом и грохотом наваливаясь друг на друга, и бронепоезд 69-14 перестал существовать.
Матвей выбрался из сплющенной паровозной кабины, почесал ушибленное ухо и зашагал прочь от станции Ново-Каховка. В мире хватало других мест, где можно было спокойно жить и работать, и никакой запасный путь этому миру давно уже был не нужен.
Cанкт-Петербург
Добавить комментарий