Окончание. Начало см. Часть 1
Работа кипела и днем, и ночью. На территории в 19 гектаров разбили парк; посадили 50 тысяч деревьев и кустарников; проложили аллеи, сохранив 300 метров подлинных траншей, землянок и блиндажей; построили павильоны авиации, артиллерии, войск связи, бронетанковых и инженерных войск. Главное здание военно-исторического музея было решено в форме корабля. А на берегу Свири взметнулся в небо гигантский монумент – фигура Сталина пяти с половиной метров высотой на двенадцатиметровом постаменте, украшенном скульптурной группой солдат, рвущихся в бой. Торжественное открытие парка «Свирская Победа» состоялось в намеченный срок – 7 ноября того же года.
В газете «Вести» (от 21/02/2014), в статье «Музей на берегу Свири» (Сергея Евгеньева), посвященной 70-летней годовщине Свирской победы и мемориальному парку-музею, в подзаголовке «По проекту москвича Калайды» подробно рассказывется о создании мемориального парка и монумента в самое, казалось бы, неподходящее для такого строительства время – когда на полях сражений еще не отгремели бои.
После демобилизации Кирилл Николаевич целиком посвятил себя однажды избранной специальности. Он не нуждался ни в блате, ни в протекции для продвижения по карьерной лестнице. Его талант, вкус и тонкое чутье художника сами прокладывали ему дорогу. С первой же порученной ему работой – архитектурной реконструкцией и художественным оформлением знаменитого в Москве Елисеевского магазина – он блестяще справился. После этого недостатка в самых престижных проектах у него уже не было. Это ему принадлежит авторство в оформлении витрин и интерьеров таких торговых гигантов столицы, как «Детский мир» и ГУМ. А после того как, в 1949-м было принято решение открыть в Москве рестораны и магазины национальных республик – ресторанов «Арарат» и «Узбекистан», магазинов «Киргизстан» и «Казахстан»...
Я хорошо помню, как Кирилл Николаевич работал над оформлением витрин и интерьеров «Детского мира». Стол, диван, моя постель – все было завалено эскизами. А потом мы с мамой несколько раз ездили на Дзержинку смотреть, как мысль, запечатленная на бумаге, воплощается в жизнь. Витрины были огромные и выглядели очень эффектно.
В 1957 году в Москве... не проходил, нет – разразился, как майский гром после долгой суровой зимы, первый в СССР Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Ах, какой это был незабываемый праздник! Москва ликовала, все ее жители были на улицах, площадях, в парках. Никто не мог усидеть дома. Люди, десятилетиями варившиеся в собственном соку, увидели вдруг в своей привычной среде молодежь из 130 стран мира, приветливую, коммуникабельную, жизнерадостную.
Их возили по Москве в обыкновенных открытых грузовиках, раскрашенных в цвета лепестков фестивального цветка. Задумка получилась гениальная, обеспечившая контакт и единение гостей с москвичами, обступавшими колонну грузовиков такой тесной стеной, что те едва могли двигаться. Улыбки, рукопожатия, танцы и песни, попытки объясниться без знания языка собеседника – все было переполнено эмоциями с обеих сторон. Вся Москва всколыхнулась в те дни в едином порыве безудержного веселья.
Ближе всего к моему дому (всего три тролейбусных остановки) был Парк Культуры и Отдыха им. Горького, и мы с друзьями спешили туда, чтобы влиться в этот многоцветный интернациональный апофеоз. Запомнились чешские шпигачки и пепси-кола, впервые нами отведанные, как «заморский деликатес». И молодые улыбчивые иностранцы, пожимавшие нам руки, одаривающие нас значками, адресами, открытками. Эти реликвии мы долго потом бережно хранили. А еще запомнился чернокожий африканец, протянувший мне руку для рукопожатия. Он был весь, как эбонитовая скульптура. Но меня повергла в шок бледно-фиолетовая ладонь этого иссиня черного человека и я, к моему стыду, не смогла заставить себя пожать ему руку.
К этому восхитительному празднику правительство Москвы готовилось два года, на всех уровнях. Работал в стрессовом режиме и Кирилл Николаевич. Миссия у него была самая ответственная – ему поручили оформить стадион «Лужники», где было запланировано четырехчасовое открытие фестиваля...
В том же 1957 году К. Калайда стал заместителем начальника Управления городского оформления и рекламы Мосгорисполкома (сокращенно Мосгороформление), а потом и начальником, то есть главным художником Москвы, на протяжении тридцати последующих лет определявшим лицо столицы Советского Союза. А если учесть, что все прочие города стремились брать пример с Москвы, то и всей страны. Отныне он отвечал за художественно-рекламное оформление ключевых объектов и районов столицы, включавшее праздники, выставки и прочие торжественные мероприятия.
В 1958 году в Брюсселе открылась первая после войны Всемирная выставка, проходившая под девизом «Человек и прогресс». За архитектуру и оформление советского павильона отвечал Калайда, находившийся в Брюсселе с начала его строительства. Я хорошо помню, как мы его с мамой провожали, а потом встречали, и как он был доволен проделанной работой и ее результатами. Павильон СССР, построенный из стекла и алюминия, был признан лучшим из лучших. Специальное жюри, оценивающее уровень оформительского искусства, присудило ему Гран-При. Помимо главной награды, павильон заработал более 500 призов.
В интернете мне случайно попала на глаза статья-исследование кандидата искусствоведения, старшего научного сотрудника НИИ технической эстетики Алексея Сазикова (автора книги "Москва в праздники и в будни"). Статья, под названием «Личности в истории», подробно освещала вклад К.Н. Калайды в эстетический облик Москвы на протяжении десятилетий. Через интернет же мне удалось выйти на ее автора. В процессе дружеской переписки мы обменялись информацией, фотографиями и другими материалами, связанными с Кириллом Николаевичем. Благодаря Алексею, любезно поделившемуся со мной всем, чем располагал сам, мне удалось восполнить недостатки моей осведомленности о его профессиональной деятельности.
В ноябре 2006 года, когда Кирилл Николаевич уже давно пребывал на пенсии в возрасте почти 90 лет, корреспонденты московской муниципальной газеты «Мещанская слобода» побывали у него дома, после чего в газете появилась статья под броским заголовком: «Художник всея Руси». В ней был отражен весь трудовой и творческий путь пройденный этим незаурядным человеком, с акцентом на 1950-1980-е годы, когда от К.Н.Калайды зависел облик всей Москвы.
В 1967 году, как отмечалось в «Мещанской слободе», для координации рекламной деятельности бесчисленных Министерств и ведомств, определения «идейно-художественного направления» рекламы в стране и экономической эффективности рекламных мероприятий, был учрежден Межведомственный совет по рекламе при Минторге СССР. «Калайда возглавил одну из пяти секций совета – секцию эстетики. Его заместителями стали главный художник Всесоюзной Торговой Палаты Р.Р. Кликс и главный архитектор Гипроторга Минторга СССР О.А. Великорецкий. Таким образом , через систему Минторга деятельность Кирилла Николаевича распространялась на весь Союз... Под его началом трудилось почти три тысячи человек – декораторов, монтажников, живописцев, и семь предприятий, которые осуществляли праздничное оформление города по его эскизам, включая Красную площадь.»
В альбоме «Боевое оружие партии» был дан перечень лауреатов Первой всесоюзной выставки лучших образцов наглядной агитации, проходившей в 1975 г. на ВДНХ, где было записано: «Отмечен главный художник Управления городского оформления и рекламы Мосгорисполкома К.Н.Калайда за создание, разработку и осуществление на высоком идейно-политическом и художественном уровне эскизов оформления Красной площади и головной колонны демонстрантов».
И еще одна выдержка из статьи «Художник всея Руси»: «С именем этого человека связана целая эпоха в художественном оформлении города. В течение 30 лет он был, по сути, главным художником города. На протяжении этого времени, вплоть до 1988 г. Кирилл Николаевич был бессменным председателем художественного совета «Мосгороформления». Через его руки проходили все эскизы, все проектные разработки Управления, будь то рисунки гигантских агитационных панно или установок, эскизы рядовых витрин или центральных универмагов, этикетки к бутылке фруктового сока или фирменных бланков магазина – все, вплоть до декорирования праздничных колонн демонстрантов в красные дни календаря. Без его замечаний и одобрения не проходил ни один проект.»
«Кирилл Николаевич до сих пор помнит, - цитирую оттуда же, - как готовили город к встречам и проводам крупных партийно-политических деятелей. Ему могли позвонить ночью и поставить задачу: днем трасса, по которой в город прибывают высокие гости, должна быть оформлена по полной программе. Несмотря на жесткие сроки, Калайда и его люди справлялись».
К летней Олимпиаде 1980 года по его эскизам и под его руководством обрели праздничный облик центральные площади, подъезды к столице и весь маршрут, по которому в Москву должен был прибыть олимпийский огонь.
Понятно, что инициатива творческого человека была зажата в тесные рамки коммунистической идеологии, в необходимость неукоснительно следовать линии партии и правительства, что на наш сегодняшний, свободный от серпа и молота над головой, взгляд резко снижает оценку художественной ценности общего вклада Калайды как художника.
В этой связи мне вспоминается мой собственный опыт «с горчинкой». Окончив скульптурный факультет Художественного института в Ереване, я, параллельно творческой деятельности, преподавала керамику и прикладное искусство – в порядке эксперимента (единственного в Армении), в обычной школе, по собственной методике и программе. Эксперимент привлек внимание Министерства просвящения Армении, а потом и Москвы. Доктор-профессор И.Л. Любинский из АПН СССР уговорил меня взяться за диссертацию и сам вызвался быть моим руководителем.
Он буквально заставлял меня подводить коммунистическую подоплеку под мой эксперимент и при каждом удобном и неудобном случае ссылаться на труды и изречения вождей социализма. Так положено, иначе, стращал он, мне не защититься. Так что вполне могу себе представить, какой прессинг вынужден был выдерживать Кирилл Николаевич на куда более высоком идеологическом фронте.
Кстати, многие годы он был председателем партийной организации Московского Союза Художников. В 1976 году ему присвоили звание заслуженного художника Российской Федерации, а потом и наградили двумя орденами «Знак Почета».
Под его началом находился многочисленный коллектив художников витринно-вывесочного комбината, занимавшегося оформлением витрин как для крупных универмагов, так и для бесчисленных магазинов на магистралях и площадях Москвы. Но при этом он не отказывал себе в удовольствии собственноручно выполнять эскизы витрин для наиболее интересных объектов, что было для него своего рода хобби.
Журнал «Рекламист» за 1971 год, посвятивший Калайде несколько страниц, приводит его слова, обращенные к сотрудникам: «Главное в витрине товар, и все художественные и технические средства должны быть направлены на обеспечение наилучшего его показа. Художник должен создавать в витрине рекламу товара. Сюжет или декор не может быть самоцелью. Они имеют право существования только тогда, когда несут полезную рекламную нагрузку, а не отвлекают на себя внимание.»
Под его руководством и по его непосредственной задумке был осуществлен план комплексного оформления улицы Горького (ныне Тверской), а также – Торгового центра в Столешниковом переулке и на Петровке. Следующим стал проспект Калинина (от Арбатской площади до Садового кольца). Подборка газосветных реклам, подчеркивающих архитектурные линии высотных зданий, его образующих, была подчинена единой бело-голубой гамме, с акцентом на красном пятне «кинотеатр Октябрь», что для многоцветного праздничного декора столицы явилось новинкой.
В 1988 году Калайда вышел на пенсию в возрасте 70 с лишним лет, но продолжал работать преподавателем в Архитектурном институте. «Так заканчивались три последних десятилетия в жизни советской Москвы, вкус и цвет которых во многом определял Кирилл Николаевич Калайда – главный художник Управления городского оформления и рекламы Мосгорисполкома.» (А. Сазиков)
По воле прихотливой судьбы, но не по моей вине, я потеряла связь с человеком, почти 10 лет заменявшим мне отца. В 1958 году я вышла замуж и уехала из Москвы, а вскоре после этого мама и Кирилл Николаевич расстались. Он ушел к четвертой жене, тоже, кстати сказать, с ребенком, и на том наши контакты навсегда оборвались. Мама тяжело пережила этот разрыв, долго не могла прийти в себя, а я всегда с большой теплотой и благодарностью вспоминаю годы, когда Кирилл Николаевич был с нами.
Мама прожила долгую жизнь и умерла в 2012-м, не добрав до 100 лет всего 3 года. Хоть Кирилл Николаевич был на два года ее моложе, я не сомневалась, что его давно уже нет на этом свете. А когда сейчас (в 2015-м) начала рыскать по интернету, с удивлением обнаружила, что во всех данных о нем, включая список ветеранов войны, значится только дата его рождения. Я не могла поверить своим глазам, неужели кумир моего детства до сих пор жив?! Но, увы. Алексей Сазиков рассказал мне, как он пытался добиться встречи с Кириллом Николаевичем в конце 2007 или в начале 2008 г., говорил с ним по телефону (значит, тогда он еще был жив) – встречи не получилось. А когда в 2013-м решил попробовать снова, то узнал от друзей, что Калайда уже умер... Получается, что они с мамой покинули этот мир почти одновременно.
Однако, ситуация более чем странная. Уход из жизни человека такого уровня, столько сделавшего для столицы огромной страны, не мог пройти незамеченным... и не отмеченным (даже невзирая на ее распад). Это нонсенс! Иногда мне кажется, что он до сих пор жив.
Добавить комментарий