Выйдя ранним утром на балкон, старая хозяйка застыла от удивления. Прямо на нее со двора вызывающе глядело привязанное к тополям широкое виниловое полотно: «Моей единственной мечте и сказке»; ярко-зеленые, с тенями, буквы на фоне весенних тюльпанов.
Обращение, скорее всего, было адресовано внучке. А кому ж еще? В этом, небольшом довоенном, кирпичном доме у набережной, невеста на выданье была только одна. Впрочем, в такой ипостаси, в силу своего возраста, учащаяся местного колледжа могла побыть еще год-два.
Господи, ты взгляни, как молодые просят руки девушки! Как выставляют чувства напоказ! Забывая этикет, на недобрую зависть другим! В доме жило много вдов и разведенных, не знать этого парень, повесивший украдкой ночью баннер, не мог. Решил, значит, посыпать соль на чужие раны?
Внучка, – непослушный, всегда поступающий как заблагорассудится ребенок, – и слышать не хочет, что досаждающий ее аж с осени балбес с чужого двора мизинца ее не стоит, обманом пытается доказать серьезность своих намерений.
Глаза б не видели вот это «доказательство». Снять бы баннер, порвать на клочья и посыпать пеплом голову автора. Жалко, нужны сила и сноровка, а то б сняла немедленно сама. Увы, надо ждать дворника.
Хозяйка плотно занавесила окно и решила, как обычно, заняться завтраком.
Завтракать первой, до спешившей на занятия внучки, начинала, как обычно, дочь. Все еще красивая, без мужа, работавшего за границей. Наверное, лучше не нервировать с утра, не говорить ей об уличном художестве – пусть увидит сама. Предпринимать без матери все равно ничего не станет, да и не сможет.
Второй из квартиры, как и полагалось, выбежала внучка.
Если мать баннеру улыбнулась, ее дочка прочла адресованное приветствие совершенно равнодушно. Засекла на сотовый телефон себя на фоне баннера и, развернувшись, отправилась на учебу. И правильно поступила, не купилась на такое вот дешевое любовное излияние. Есть много ребят, достойнее этого живописца.
Дворник, однако, как назло запаздывал. Так и не дождавшись его, бабушка решила уговорить снять баннер своего старика.
Старика, как ни странно, ни в спальне, ни в кухне не оказалось.
Он нашелся во дворе. Тщедушное стариковское тело наслаждалось февральским солнцем, расположившись на скамейке.
Дед, с которым она прожила полвека, слыл во дворе мудрым, степенным, справедливым. Его болезнь называлась «шестьдесят восемь лет». С годами он становился все более скуп на эмоции, немногословен, по-настоящему разряжаясь душой только на дни рождения жены. Любимые с молодости, роскошные тюльпаны жена старика исправно получала уже почти полвека – накануне женского дня.
Утренняя старческая идиллия на дворовой скамейке никого б не удивила, если сквозь занавешенное окно не стал виден спокойно подсевший к деду и начавший беседу… тот самый внучкин ухажер. Высокий, подстриженный, спортивной выправки. Без головного убора, в бело-голубой куртке и кроссовках.
Прямо современный бедный художник с целой площадью цветов!
Двое встали и, подойдя к баннеру, начали по-хозяйски оценивать его по всему периметру – так спокойно, словно знакомы были давно. Ясно, оба заранее обговаривали сценарий сегодняшней утренней затеи.
Такого поворота бабушка ожидать никак не могла.
Старый кавалер, стало быть, обучил и продолжает обучать молодого. Подсказал ему время, научил, что писать, надоумил с обезоруживающими тюльпанами. Получилось действительно неожиданно, оригинально и ошеломляюще – как в знаменитой песне. С семи до восьми утра цветы могли наблюдать старушка, женщина и девочка: строчки безотносительные, с тремя зайцами, прочтешь и хочешь не хочешь прослезишься. Все в это время спешат, дворник не всегда точен: баннер спокойно может висеть аж до вечера. Только вот откуда взялись деньги – у старика на дорогой плакат и всей месячной пенсии не хватит, а юноша, судя по одежде, был не богат?
Постояв еще, двое быстро поднялись в квартиру, вошли, по-хозяйски в незапертую дверь, отправились на кухню и стали беседовать так, как будто затевали что-то еще. Встречать их, подслушивать и, тем более, встревать в разговор хозяйка квартиры сочла ниже своего достоинства. Надо запереться в своей комнате, продолжать терпеть и, похоже, готовиться встретить более серьезное.
«Серьезное», однако, ждать себя не заставило.
В дом неожиданно ворвался зять. Без звонков, предупреждения, с кучей подарков. Бабушке стоило трудов изобразить на лице радость – кривить душой теща не умела по своей природе. Молчать было хорошо, но неловко. Вырвать из себя улыбку, запереться опять, прятать там все прошлые и, особенную, нынешнюю обиды – максимум, что она могла сделать хорошего незваному гостю.
Дед всегда считал, что зять именно тот человек, который никогда не даст жену и дочку в обиду. Это старик в свое время настоял на странном выборе дочери, оберегал ее мужа от постоянных придирок тещи и, даже выйдя на пенсию, поддерживал молодую семью в самые трудные минуты. А старушка всегда мечтала найти для дочки кого-нибудь побогаче. Ведь есть много ее одноклассников и однокурсников, свободных, без семьи, при больших деньгах, ездящих на блестящих никелем и лаком машинах, отдыхающих в собственных дачных домиках в горах. И дочь могла бы жить припеваючи, сидя дома, не думая о работе. Так нет же, выбрала нищету, переполненный автобус и старый шалаш.
Странно, что зять приехал сегодня, а не восьмого марта.
И что такого странного в сегодня?
Стоп. Подождите. Как можно было забыть про День влюбленных?!
Хозяйка терпеть не могла этот новый, без мыла ворвавшийся в общую жизнь праздник, называла его святотатством, дикостью и богохульством. Но внучке, всем ее подругам он нравился, и бабушка вынуждена была соглашаться с ним уже несколько лет, и даже принимала в гости внучкиных друзей.
Этот чертов внучкин праздник собрал и посадил сегодня рядом трех мужиков. Двух женатых и одного жениха. Святой Валентин сыграл с хозяйкой злую шутку.
С кухни раздался смех, а потом и вовсе дружный мужской хохот. Чай, расспросы, разговоры. Веселились так, как будто б знали друг друга с детства, были тут главными хозяевами. Доносившиеся радость, обрывки разговора, дразнящее эхо заставили бабушку сделать вторую догадку. Идея, – как уже стало ясно, деда, это он ее подсказал, будущий жених, стало быть, задуманное реализовал, а вот проплатил затею – точно зять.
Бабушка от такого чужого напора представила себе на миг, как она будет открывать дверь еще одному зятю, накрывать на стол застольной троице, и ей стало невыносимо тоскливо. Захотелось пожаловаться кому-нибудь. Дочери, например, – она, в конце концов, должна ее понять.
Дочь, как на счастье, возвратилась рано.
Бабушка вышла встречать ее как спасительницу. Вышел и дед. Вышел, естественно, зять. Вышел, улыбаясь, и… будущий зять. Улыбался так, словно нашел пути к будущей теще задолго до сегодняшней посиделки! Поговорить с дочерью по душам в таких условиях теряло всякий смысл. Хозяйка вновь предпочла удалиться в свою спальню – кривая сама выведет.
Нашедшая друг друга четверка тем временем затеяла уборку. И это в самый разгар субботы. Чистку комнат по обыкновению в воскресный день проводила сама бабушка, ей, как правило, помогала дочь, изредка привлекали внучку. Сейчас же все менялось.
Сначала стали передвигать с мест мебель, помыли шваброй полы, вытерли подоконники. Старик, этот помолодевший раритет, передвигал стол в гостиной, собирал мокрым веником паутину в углах потолка. Зять расставлял стулья, вытер люстры. Жена накрывала на стол. В общем, работали, как будто работали вместе всегда. Видя такое бабушкино счастье, старушке вдруг захотелось послать к черту все материальное изобилие, одноклассников дочери, с их темными делами, туманными перспективами и сомнительными выгодами.
Дальше поехало и пошло. Постепенно перешли на мытье подъезда. И тут словно заново открылся юноша. Переставил банки с вареньями и соленьями в кладовой первого этажа, перенес ковры на дворовой турник, вынес ведра с мусором. От такого усердия внучкин избранник все больше становился в бабушкиных глазах совсем нечужим, свойским. Правду говорят, чужая душа – потемки. Он – тоже чей-то внук и сын, и также дорог для своих родителей. Ничего, пойдут семейные заботы молодой пары и, может, все эти лирические излияния исчезнут: отец семейства должен быть сейчас другой ― крепкий, мускулистый, слезам не верить.
Будущей паре будет нужна отдельная комната. У родителей жениха, а лучше, конечно, – здесь. Квартира пятикомнатная, места молодоженам хватит. Что они, к примеру, со стариком в жизни видели? Продымленную общагу? Трамваи с мертвоотрешенной толпой? Неприкрытую зависть окружающих? У молодых должно быть все лучше.
А, вообще, сегодня все так запуталось! С такими резкими поворотами бабушка сталкивалась впервые в жизни. Весь порядок в доме враз поменялся так, что надо было к этому привыкать. Ладно, старуху, только б ребенка не запутали вконец!
«Ребенок» появился так же неожиданно, как и его родители. Сбежала с занятий, – значит, заранее знала о приезде отца.
Пятеро так искренне встречали внучку, что у бабушки от ненависти потемнело в глазах. Хозяйка, державшая дом почти полстолетия, воспитывавшая ребенка с пеленок, как бы игнорировалась. Она, словно, вмиг превратилась в старый, хотя все еще нужный комод. Так в жизни не наказывал ее еще никто.
У бабушки оставался главный козырь – ужин. Вечерняя трапеза в семье была делом святым. Ею всегда верховодила бабушка, это она собирала всех, именно на ужине принимались главные семейные решения. Вот тут, сегодня, все вынуждены будут признаться: и престарелый полководец, и полунищий спонсор мероприятия, и юный Ромео со своей тюльпанной серенадой. Жизнь сама все расставит.
Однако ужин, хотя холодильник был пуст, был накрыт практически без бабушкиных усилий. Из дедовских кладовых запасов, зарубежных подарков зятя и продуктов «сбегать в супермаркет» зятя будущего. В самом центре, как в дорогие послевоенные, – яичница с картошкой. Хозяйка, увидев все это, была вынуждена сослаться на головную боль.
Вечером День влюбленных преподнес хозяйке дома главный и, слава Богу, последний сюрприз. Поужинавшие всласть подняли ее на руки, вышли во двор и заставили сфотографироваться у баннера, на фоне распустившихся тюльпанов.
Пришлось забыть сегодняшние обиды, улыбаться и даже расплакаться. В конце концов подурачиться, вновь стать юной и молодой в этой жизни иногда тоже не мешает.
Мечты – сказки. Троица влюбленных. Выходило, что жизнь жителей квартиры со второго этажа, даже без злополучного баннера, получалась просто на белую зависть.
Подниматься наверх бабушке теперь никак не хотелось.
Плиты двора были сегодня как будто бы по-особенному вычищенными и высушенными.
Все было здесь, как в день новоселья. Ветер приносил окрестный свежий горный воздух, сметавший любые заботы. Постепенно оживали после спячки незаметно выросшие платаны. Песочница и бревенчатая избушка для детей после зимовья ожидали гостей. Впереди весна, а дальше – может быть, свадьба.
***
Добавить комментарий