До смерти Сталина, хотя этого никто не знал, оставалось три года. Мой сосед, друг и лейтенант госбезопасности Володя Осенев, когда мы с ним в ларьке у Покровских ворот выпили по сто граммов, упершись в меня глазами, сказал, чуть шевеля губами, что случайно видел список: "Рви когти[1]". Водка обожгла дыхательное горло. Прокашлялся я только у казарм. Самый близкий от Казарменного переулка вокзал - Курский. Я спросил Симферополь, но были места до Краснодара, и поезд уходил на полсуток раньше. В отделе кадров КрайОНО сидела дама, состоящая из шаров, при усиках и прямых седых волосках на бородавке. Она пролистала зачетную книжку: "Почему три курса? Ладно, сынок. Минус десять процентов и без стажа - это ставка. И станица Бакинская". У завуча Ивана Степановича был свой дом, и он поселил меня в комнате, к тому же с отдельным входом. Мне дали десять часов черчения, двенадцать английского языка, заведование лабораторией и выписали не то подъемные, не то аванс.
Против моих двух окон через плетень словно присел дом под соломой. Там жил тракторист Ющенко. Но все его звали Мушкетом. Левая его нога не сгибалась, он ходил, как бы ввинчиваясь в воздух. Владел он необычайной красоты австрийским охотничьим ружьем. Ложе украшали большие серебряные резные пластины. Само ложе на вид казалось теплым, приближаясь по цвету к коже негра. Вороньего крыла стволы жирно блестели при свете. Ющенко ружье вывез с войны и любовно звал его мушкетом. По воскресеньям Мушкет, как и вся станица, гнал самогон. Синие дымки колебались по-над дворами. Бдительный участковый, совершая в этот день методичный объезд, останавливал лошадь в последнюю очередь у Мушкетова двора. Мушкет выносил ружье, бутыль и выпивал стакан первача, потом, крутя головой, пил участковый. Мушкет салютовал из обоих стволов завершению объезда, укладывал участкового поперек смирной конячки, тот говорил ритуальную фразу: «На предмет искоренения», и лошадка сама везла его домой. Ходил Мушкет всепогодно в одной и той же черной "куфайке", однако всегда чистой. На правой ее стороне, благородно сочетаясь с черным, матово проблескивал орден Красной Звезды. Пил Мушкет не меряно, только бурел лицом. "Я весь сорок пятый, лаская ложе ружья и выдвигая далеко вперед нижнюю челюсть, хрипел он, СМЕРШу был доверен. К врагам без пощады. За что имею инвалидность. Меня лично маршал Жуков и маршал Тимошенко, как героя отечественной и сталинского танкиста". 8 мая 45-го в городке под Веной пьяный до посинения сержант в честь Победы расстрелял всю обойму ППШ по тридцатьчетверке. Рикошетом пуля разбила Ющенке коленную чашечку. В госпитале комдив, привинчивая Звездочку ему прямо на халат, хохоча и дыша перегаром, сказал: «Чтоб последняя пуля аж до самого Парижу»...
[1] «Рвать когти» - убегать (уг. слэнг, прим. редактора)
Добавить комментарий