К 60-летию со дня окончания Второй мировой войны
15 августа 1985 года тихую улицу в городе Паттерсон (Нью-Джерси) сотряс взрыв огромной силы. Взлетел на воздух новенький серый “Порш” — гордость жившего на этой улице старого черкеса Керима Сообзокова. Сам он при взрыве получил тяжелейшие ожоги и через несколько дней скончался в больнице.
Так закончил свою жизнь оберштурмбанфюрер СС, член карательных отрядов Айзанцгруппен, Банденкамфербонде и Вафен СС. Организаторы взрыва найдены не были, но и ФБР, и соседи, и друзья Сообзокова выражали уверенность, что эта акция — дело рук членов Лиги защиты евреев (организованной некогда Мейером Каханэ) что это месть тому, кто сам на протяжении четырех лет войны убивал детей и женщин, стариков и молодых мужчин, виновных лишь в том, что они родились евреями. Нередко их горькую судьбу разделяли цыгане, комиссары, партизаны.
Имя Керима Сообзокова, считавшегося лидером трех тысяч проживавших в Паттерсоне кавказцев-мусульман, ушедших с немецкой армией на Запад, впервые всплыло на поверхность еще за десять лет до рокового взрыва. Тогда вышла в свет книга американского журналиста Говарда Блюма “Розыск нацистов в Америке”. В книге рассказывалось о похождениях на оккупированных нацистами территориях молодого черкеса, уроженца Северного Кавказа Керима Сообзокова. Среднего роста, с прекрасной шевелюрой густых черных волос, с тонкой талией и обаятельной улыбкой, Сообзоков с первых дней войны стал рьяно служить нацистам. Уже в июле 1941 — го он был членом передвижных отрядов Айзанцгруппен. Эти отряды, сформированные в марте 1941-го, прошли специальную тренировку, чтобы входить вслед за армией в занятые немцами советские села и города и очищать их от “нежелательных элементов” — от евреев в первую очередь.
Похоже, что немецкие хозяева были довольны Сообзоковым. Он, конечно, не был арийцем: так, какой-то там кавказец, черкес, мусульманин — “унтерменш”, что и говорить, но службу знает. Довольно скоро Сообзоков пошел на повышение и удостоился чести собственноручно расстреливать и вешать евреев, а заодно, если попадутся, и партизан (в составе антипартизанских соединений Бандеркампфербонде). А дальше — больше. Что же такое выдающееся сделал черкес Сообзоков, что получил звание офицера (?!). И вот уже его имя украшает список Вафен-СС!
Скандальные разоблачения Блюма взметнули тихую заводь провинциальной жизни Паттерсона. Ситуация все более раскалялась, и сразу же после выхода книги Блюма началось дело о лишении Керима Сообзокова американского гражданства и депортации его из Соединенных Штатов. Поначалу Сообзоков испытал нервный шок и стал все отрицать. Он, дескать, никаким эсэсовцем не был, а просто перед отступлением немцев попросил своего приятеля занести его в списки сотрудничавших с фашистами — оккупантами, чтобы он мог вместе с германской армией уйти на Запад. Вся его вина — доказывал он — состоит только в том, что он не желал оставаться на территории, которая вот-вот снова станет советской. Но тут, пока он яростно боролся за свое алиби, выяснилось, что сам по себе факт службы в СС или гестапо, или само по себе членство в национал-социалистической рабочей партии Германии, согласно правилам иммиграции и натурализации, не может служить причиной депортации. Другое дело, сокрытие этих фактов при въезде в США. Вот за это лишают гражданства и депортируют. Странно, конечно. Но Соединенные Штаты — страна законов. А закон именно таков.
Оказалось, что Сообзоков при въезде в страну в 1955 году не скрыл от иммиграционных властей своего “боевого” прошлого, а посему, невзирая на все совершенные им преступления против человечности, на убийства и издевательства над людьми, он мог спокойно доживать свой век в Паттерсоне. Поверить трудно. Поверить невозможно. Но было именно так. Убийца оставался недосягаемым для правосудия. Муки, кровь и смерть его жертв не принимались во внимание. Более того, в Паттерсоне “крестный отец черкесов”, как называли Сообзокова, пользовался уважением и даже любовью как среди своих соотечественников-кавказцев, так и среди своих соседей-американцев, среди которых превалировали... евреи (!). Именно они принимали горячее участие в судьбе бывшего убийцы-эсэсовца, всячески поддерживая его своими прекрасными отзывами о нем. Раввин Дэвид Рэнитц из синагоги Темпл Эммануэль проявил к прошлому Сообзокова предельное равнодушие. “Он — мой друг, — заявлял ребе. — За все годы я ни разу не слышал от него ни одного антисемитского высказывания”. (Тут уж трудно сказать, чего в этом заявлении раввина больше: глупости или подлости. Ребе должно быть считал, что именно с ним должны вести антисемиты антиеврейские разговоры!) Соотечественники-кавказцы защищали Сообзокова на свой лад: “Он был против Сталина. Многие, кто были врагами Сталина, видели по первоначалу в немцах освободителей от ненавистной сталинской власти и переходили на сторону оккупантов. Но потом оказалось, что фашисты такие же злодеи, как и коммунисты”. Правда, далеко не все соотечественники были хорошего мнения о своем “крестном отце”. Те, кто хорошо знали Сообзокова еще на Кавказе, говорили: “Он при немцах арестовывал, пытал и убивал. Среди его жертв было немало единоверцев-кавказцев”. Некоторые вспоминали, как во время войны, Сообзоков, вдруг, появился на Северном Кавказе в форме офицера СС и хвастал, что ему поручено организовать “Черкесский батальон”. А однажды, немец-полковник СС показал на Сообзокова и сказал: “Вот ваш фюрер”.
Однако консервативная еврейская община и слушать не хотела “эти бредни” черкесов-мусульман. И когда члены Лиги защиты евреев устраивали демонстрации около дома Сообзокова, евреи Паттерсона, верившие более всего на свете своему ребе и принимавшие каждое его слово, как божественное откровение, выступали против членов Лиги и защищали убийцу.
Я далека от того, чтобы оправдывать тех, кто не в силах перенести несправедливость, неотмщение преступнику за смерть невинных людей, берут закон в свои руки. Но все-таки понять таких людей можно. Кто-то убил Сообзокова потому, что не мог перенести, чтобы подлый убийца, жестокий изверг мирно и спокойно жил в свое удовольствие. Но евреи, соседи этого мерзавца, восприняли его убийство как акт мести за преступления, которые не доказаны. Более того, после взрыва “Порша” и смерти Сообзокова вообще все концы, казалось, потонули в гнилой воде, сокрывшей преступления, которым нет прощения.
И вдруг, через два года после описываемых событий, произошло то, чего никто и предположить не мог. Однажды вечером молодой афро-американец, студент колледжа Кит Мур, живший рядом с домом покойного Сообзокова, вынес на улицу мешок с мусором и около мусорной кучи увидел старый, покрытый пылью альбом для марок. Кит поднял находку, открыл ее... То, что он увидел, заставило его тут же альбом захлопнуть и вбежать в дом. Внутри альбома лежали странные фотографии: на одной из них — гора трупов и люди в военной форме с деловым видом подсчитывают количество мертвых, на другой — люди с обреченным видом роют лопатами землю, на третьей — двое, вроде один из них Гитлер, пожимают друг другу руки. “Я был потрясен, — говорил потом Кит Мур. — Я понял, что с этим альбомом связана какая-то тайна, и спрятал его. Никому, даже своей подруге, я не сказал про свою странную находку”.
Через некоторое время Мур передал эти фотографии (их было тринадцать) газете “Нью-Йорк Пост”, а сотрудники редакции показали их специалистам по истории Катастрофы, включая биографа Гитлера Джона Толанда и лауреата Нобелевской премии Эли Визеля. Оказалось, что это набор оригинальных фотографий, никогда и никем прежде не виденных, открывающих еще одну грань знания о страшных годах войны и преступлениях нацистов. Большинство фотографий были сделаны в первые месяцы после нападения Германии на СССР, так сказать, “изнутри”, кем-то, кто хотел запечатлеть свое участие в великом марше “нах Остен”. Две фотографии, по мнению Джона Толанда, представляют особый интерес, так как изображают встречу фюрера и дуче на Украине, в Умани в августе 1941 года. Пораженный умопомрачительной быстротой, с которой германская армия продвигалась вглубь СССР, и абсолютно уверенный в скором полном разгроме Красной Армии, Муссолини на этой встрече умолял Гитлера увеличить присутствие итальянских экспедиционных сил на русском фронте. Однако Гитлер, в предвкушении близкой победы, не собирался делить с другом-дуче лавры победителя и отказал Муссолини в его просьбе. А чтобы хоть как-то смягчить горечь отказа, Гитлер предложил другу Бенито пилотировать самолет от места, где шел смотр войск, до штаб-квартиры в Умани. Как прокомментировал эту фотографию Джон Толанд, “Муссолини был от этого предложения в восторге, но Гитлер уже через несколько минут после того, как самолет поднялся в воздух, со страхом и отчаянием пожалел о своем легкомысленном предложении. Муссолини резвился за штурвалом, как итальянский школьник в последний школьный день перед каникулами. Гитлер (как, кстати, и Сталин), дрожавший за свою драгоценную жизнь, просто терял сознание от страха. Позднее, давая инструкции итальянскому послу в Германии Дино Альфиери, о том, как освещать встречу двух великих на русском фронте, дуче велел особо подчеркивать, что именно он вел самолет, на котором они летели вместе с фюрером”.
“Все это очень интересно, — упорствовали еврейские друзья Сообзокова в Паттерсоне, а с ними и тогдашний мэр города демократ Фрэнк Грейвс. — Но есть ли основания считать, что фотографии принадлежали Сообзокову?” Да, основания были и выглядели они достаточно убедительными.
Фотографии были сделаны на Украине и на Кавказе, как раз там, где в начале войны находился Керим Сообзоков. В книге Блюма приводится рассказ одного свидетеля о том, что Сообзоков сразу после окончания войны скрывался в Иордании и там показывал палестинцам какие-то фотографии, сделанные во время войны. При этом он рассказывал палестинцам, что лично участвовал в истреблении евреев и казнях партизан.
В Паттерсоне было известно, что Сообзоков коллекционировал марки, а найденные фотографии лежали именно в альбоме для марок. Сам альбом был куплен в Западной Германии в 1955 году, за три месяца, перед тем, как добросовестный холуй фашистов отплыл в Соединенные Штаты на постоянное жительство.
Лукьян Доброшинский — один из авторитетных историков Катастрофы, засвидетельствовал, что для нацистов убийство евреев или иных жителей оккупированных территорий, захваченных трагедией, не представляло собой моральной проблемы. Ведь жертвы были не только “не арийцы”, но и не люди, “унтерменши”, в крайнем случае, полулюди. Их назначение состояло лишь в том, чтобы унавозить почву для славы Великой Германии. Потому они охотно фотографировали совершенные ими злодеяния и посылали фотографии домой родным и любимым как доказательство своих подвигов. Они и после войны хранили эти реликвии, запечатлевшие, как они продолжали верить, “звездный час” их жизни. Именно по этим причинам, надо думать, хранил сорок лет такие фотографии Керим Сообзоков. Запечатленные на снимках: Гитлер, Геринг, нацистские офицеры и генералы навсегда остались для него любимыми персонажами его жизни. А вид несчастных жертв будил приятные воспоминания.
Добавить комментарий