Продолжение. Начало
Гражданская война подходила к концу. Русская интеллигенция должна была сделать выбор: бежать или остаться. Бунин, Тэффи завершили свой Бег в Париже. Блиндер на Запад не уехал, но и в Одессе не остался. Он решил посвятить себя сольной деятельности и в 1920 году ушёл из консерватории. На смену ему пришёл Пётр Соломонович Столярский.
По приглашению наркома просвещения А. Луначарского Блиндер переезжает в Москву. Он гастролирует по всей стране. В начале 20-х годов юный Давид Ойстрах слышал Блиндера в Одессе и был впечатлён его широким, певучим смычком и поэтической интерпретацией.
После гражданской войны массовый поток беженцев из России почти прекратился, но немногие, в их числе и музыканты, продолжали покидать родные места как могли. Натану Мильштейну и Владимиру Горовицу удалось официально уехать за границу «для художественного совершенствования и культурной пропаганды.»
Но не всем так везло. Григорий Пятигорский в своей автобиографии «Виолончелист» (перевод Майи Розовой) рассказывает: «Мне было необходимо учиться за границей. Луначарский наотрез отказался, заявив, что я ему нужен в Москве. Я пошёл снова, пытаясь внушить ему необходимость моего дальнейшего развития. Его ответ был отрицательным.
– Я сбегу, - сказал я откровенно. Он не поверил мне.
Летом 1921 года я поехал в концертное турне с певцами и скрипачом Мишаковым – все солисты Большого театра. Наш маршрут начался с больших городов, как Киев, а потом города становились всё меньше и меньше, пока не привели нас к Вилковиску – деревне на границе с Польшей. Там мы встретили ещё одну группу артистов, среди которых был известный скрипач Наум Блиндер. Мы присоединились к нашим коллегам в гала-концерте.
Утром начались переговоры с людьми, которые занимались контрабандой людей через границу. Из села, ближе к границе, нам сказали, чтобы мы двигались один за другим и не привлекали внимания. Цена контрабандистов была возмутительно высока и их методы – опасны, но условия были нами приняты. Первой же ночью мы пошли украдкой в сторону низкого моста через реку Збруч. Нам приказали бежать, достигнув реки.
Как только мы ступили на мост, раздались выстрелы с обеих сторон границы. Я прыгнул в реку. Мишаков последовал за мной. Я изо всех сил старался удержать мою виолончель над головой. Река была неглубока, но я слышал булькающие звуки близко позади себя, которые издавал Мишаков (Ничего удивительного: Пятигорский был гигантского роста, а Мишаков – коротышкой – ГК). Мы добрались до польской границы.
- Мы в безопасности, мы пересекли границу, - сказал Мишаков, дрожа.
– Нет, - ответил я, – мы совершили большее, чем переход границы. Мы навсегда сожгли за собой мосты.»
Пятигорский на Западе стал знаменитым виолончелистом, женился на одной из Ротшильдов (его дочь и внук-виолончелист живут в Балтиморе).
И Мишаков тоже не потерялся; он стал, возможно, лучшим американским концертмейстером.
А Блиндер и не пытался уехать. Ведь в первой половине 1920-х годов он был крупнейшим скрипачом Советской страны и ведущим профессором Московской консерватории.
Известный музыкальный критик Л. Сабанеев в 1926 году писал: «Подрастает новое поколение, среди которого много бесспорных и ярких дарований. Среди них на первом месте надо поставить необычайно мощного и горячего скрипача Блиндера, который по типу индивидуальности примыкает ближе всего к Крейслеру, хотя, конечно, не достигает его виртуозной свободы. В Блиндере хранятся огромные возможности, которые, если разовьются, сделают из него мирового диапазона виртуоза.»
Среди своих сольных выступлений Блиндер особенно ценил концерты с московским Первым Симфоническим Ансамблем – «Персимфансом», отличавшимся своим техническим совершенством и замечательной музыкальностью. Впоследствии, в американском интервью, Блиндер так описал свою работу с этим уникальным коллективом:
«Необходимость была источником этого русского музыкального эксперимента. Великие русские дирижёры покинули страну после революции. Вместо того, чтобы работать под руководством второ- или третьеразрядных дирижёров, эти музыканты собрались вместе, чтобы играть сами по себе. Бесконечная изобретательность, многочасовые репетиции, часто в неотапливаемых залах, ночью, поистину вдохновляющая смелость этих первопроходцев создали этот изысканный оркестр. Играя с «Персимфансом», я смог добиться той степени свободы экспрессивности и эмоционального единства с оркестром, которой я никогда не имел из-за присутствия третьего лица с дирижёрской палочкой. Я играл с оркестрами под управлением Оскара Фрида, Отто Клемперера, Александра Глазунова, но никогда не испытывал такую совершенную гармонию с оркестром, как в выступлениях с «Персимфансом.»
В 1925 году было организовано Всесоюзное Общество по Культурной Связи с заграницей (ВОКС). В задачи ВОКСа входила пропаганда достижений культуры страны Советов. Правление ВОКСа находилось в Москве, и лучший советский скрипач жил в Москве. И вот по линии ВОКСа в 1926 году Блиндера посылают на гастроли в Турцию. Почему в Турцию? Дело в том, что турецкий вождь Кемаль Ататюрк считался другом СССР: революционер, ярый противник религии, пожизненный президент – ну, словом «социально-близкий».
Не случайно, что и первые гастроли Давида Ойстраха за границу были в Турцию в 1935 году. Используя «новоречь», типичную для советских газет, прославлявших Сталина и достижения СССР, Ойстрах в своей статье так описал свою встречу с Ататюрком, Отцом Турков: «Это любимейший вождь турецкого народа, благодаря которому отсталая во всех отношения страна за несколько последних лет добилась национальной независимости. Он султанскую Турцию превращает в передовую европейскую страну. На балу мы все выступали. Между двумя вещами, которые я играл, он сказал громко: «Наша революция ещё далеко не кончена. В области музыки, искусства она ещё не начиналась. Слушайте и учитесь.»
Задолго до Ойстраха, Блиндер для Ататюрка тоже играл в Анкаре, столице Турции, а в Стамбуле Блиндер дал целых шесть концертов. Пропаганда новой Советской культуры была главной целью гастролей Блиндера. Борьба за влияние на Ближнем Востоке уже тогда была в разгаре.
После Турции Блиндер отправляется в Палестину, где даёт десять концертов. В то время Палестина была подмандатной территорией Англии, которая считалась главным врагом Советского государства. Навредить Англии было одной из важнейших целей внешней политики СССР. Английская администрация поддерживала арабское большинство Палестины и всячески препятствовала еврейскому присутствию там. Таким образом, у палестинских евреев и СССР был общий враг - Англия.
Большинство евреев в Палестине были родом из России, которую они покинули из-за царившего там антисемитизма. Часть евреев Палестины видела в Советской власти образец государства, в котором евреи наконец – то стали равноправными. В Палестине существовали многочисленные коммунистические и социалистические партии и группы. «Культурный десант» Блиндера должен был ещё раз им продемонстрировать высокие достижения социализма. Блиндер не разочаровал.
Поэт Авигдор Хамеири писал: «Я всё ещё нахожусь под впечатлением его скрипки и не представляю себе, как можно писать о Блиндере объективную рецензию?! Я ощущал (и, уверен, все сидевшие в зале) что-то особое, неповторимое, что присуще ему и что, невидимыми нитями, связывает нас с ним. Но что, что именно? И лишь в антракте я услышал, как простой еврей, не то из Одессы, не то из Киева, изрёк то, о чём мы думали, но сказать не сумели: «Ер хат а идишн таам!» (На идише: «Его игра по-еврейски вкусна!»)...В чём проявляется еврейство Блиндера-скрипача? По-моему, в двух вещах: в его еврейском темпераменте и в извечной еврейской грустной ноте. В этом весь Блиндер – скрипач с истинно еврейской душой.»
По окончании гастролей, в начале 1927 года, через Сибирь, Блиндер вернулся в Москву. Теперь он уже был доверенным человеком.
По его возвращении, профессор Е. Браудо писал в «Правде»: «Не совсем понятно, почему один из наиболее видных русских скрипачей, профессор Московской консерватории Н. Блиндер, так редко выступает в Москве. У Блиндера в наличии все качества, необходимые, чтобы увлечь широкую аудиторию: прекрасный, сильный звук, выпуклая фразировка, разнообразный репертуар. При таком мастерстве отсутствие его выступлений в Москве несомненно составляет пробел в нашей концертной жизни.»
Но как же мог Блиндер играть в Москве? То он катался по Ближнему Востоку, а то вскоре, в том же 1927 году, его посылают на Дальний Восток в длительное турне по Японии. Такое продолжительное отсутствие на работе не могло нравиться руководству Московской консерватории. С 1-го сентября 1927 года Блиндер стал бывшим профессором Московской консерватории.
Каким-то образом Блиндеру удалось взять с собой на гастроли жену и дочь. Чтобы попасть в Японию, от Москвы до Владивостока надо было ехать одиннадцать дней поездом. Поездка была нелёгкой. Поезда были забиты крестьянскими семьями, которые ехали в Сибирь работать на золотых рудниках. Работа была тяжёлая, но платили хорошо. На маленьких станциях все бежали в очередь за кипятком. Железная дорога была в плохом состоянии, техническое обслуживание было недостаточным, из-за чего вагоны часто сходили с рельс. Думается, прибытие во Владивосток для Блиндеров было большим облегчением.
Владивосток был небольшим, но оживлённым городом, почти островом, с трёх сторон окружённым водой. Он был построен на холмах, по которым скрипящие трамваи постоянно сновали вверх и вниз. Во Владивостоке Блиндеров, в ожидании пассажирского корабля, поселили в гостинице. И тут Блиндеру страшно повезло: он встретил там Феликса Варбурга.
Варбург был родом из старинной банкирской семьи немецких евреев. И женился он хорошо – на единственной дочери Якоба Шиффа, крупнейшего финансиста, неофициального лидера американского еврейства. Эта семья в Америке была как Ротшильды в Европе.
Что же делала «акула капитализма» во Владивостоке? Феликс Варбург бизнесом не занимался. Его интересовала благотворительность. В 1914 году он был одним из основателей Американского Еврейского Объединённого Распределительного Комитета, который в России был известен как «Джойнт».
В конце 40-х, начале 50-х годов тех, кого называли агентами «Джойнта», ждала «вышка» (подследственные по «Делу врачей» oбвинялись в связях с «международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой».) А в 20-х годах к «Джойнту» относились совсем иначе.
Ещё до Октябрьской революции «Джойнт» был одним из организаторов движения за возвращение евреев к земледелию. Благодаря «Джойнту», в Палестине зародились киббуцы, добровольные земледельческие коммуны. «Джойнт» видел в Советском Союзе очень подходящее место для продолжения этого эксперимента. Советская сторона хотела создавать у себя колхозы и имела многочисленное еврейское население. А у «Джойнта» уже был практический опыт в строительстве колхозов/киббуцев в Палестине. И валюта была. «Джойнт» создал специальную организацию для СССР – «Агро-Джойнт». Американцы помогли свыше 70 000 евреев переселиться на пустующие земли в Украине, Белоруссии, Крыму; они привезли в еврейские колхозы сельскохозяйственные машины, трактора, всё что нужно.
В 1927 году Феликс Варбург, основатель и глава «Джойнта», собрался в СССР проверить на месте, как дела идут. Въезжал он в СССР через Владивосток. ВОКС не только организовывал поездки советских граждан за рубеж; в его функции входило и обслуживание иностранцев, приезжавших в СССР. Во Владивостоке была одна центральная торговая улица и одна «интуристовская» гостиница «Золотой Рог». Это было чистой случайностью, что приезд Варбурга во Владивосток совпал с приездом Блиндера. Но не случайно они должны были жить в одной гостинице и питаться в одном ресторане. Где же ещё?
Увидев видного мужчину со скрипкой, да ещё и говорящего по-английски, Варбург не мог им не заинтересоваться. Тут надо сказать, что в детстве Варбург учился играть на скрипке и сохранил к ней любовь. Он владел знаменитой скрипкой «Тициан» работы Страдивари, которая ранее принадлежала Ефрему Цимбалисту. Когда Цимбалист решил продать «Тициана», Варбург эту скрипку купил, мог себе позволить.
В общем, Блиндеру очень крупно повезло подружиться с крупным американским финансистом, благотворителем – и скрипачом-любителем. Варбург дал Блиндеру рекомендательные письма в американское посольство в Токио.
В Японии Блиндер дал семь успешных концертов в Токио, и ещё 23 – в различных японских городах. И тут Блиндеру ещё раз крупно повезло. Случайно председатель совета директоров одной из крупнейших американских компаний грампластинок «Коламбия Фонограф» был в это же время в Японии. Он предложил Блиндеру сделать записи на пластинки в Нью-Йорке, и Блиндер подписал долгосрочный эксклюзивный контракт с «Коламбия».
Добавить комментарий