«Я оглядел пустой чемодан. На дне – Карл Маркс. На крышке – Бродский. А между ними – пропащая, бесценная, единственная жизнь.»
С. Довлатов, «Чемодан».
Счастье очень похоже на фотографию. Несчастье тоже. Чувства фиксируют их, забрасывают на хард памяти. Со вспышкой снимают – как положено, чтобы все – врасплох. Потом рассматриваешь, пытаешься воспроизвести, как было, скопировать по деталям или сделать Delete.
Лет сколько назад я стоял в аэропорту одной страны и наблюдал почти Довлатовскую картину.
Только-только прошел все контроли, получил все документы и ждал багаж в месте, которое уже было страной прилета. Метрах в двадцати от меня ждал того же мужчина, ему – за пятьдесят. И был, похоже, один. Вот-вот с ленты сойдет его чемодан или кто-то принесет.
Ходят люди, всё движется, перекатывается, привычный аэропортный гам и объявления после сигнала. Очень, кстати, для меня умиротворяющая картинка. Есть на чем задержать взгляд, но я почему-то смотрю на мужчину. Он в легком неврозе, таком эйфорийном: новая страна, новый язык, новый статус. Легко определить, что он в эмиграции. Глядя на него, я даже почти знаю, что он себе представляет сейчас, какие планы строит, что предвкушает – ничего трагичного.
Наконец, к нему подходит улыбчивая девушка, что-то со словами передает в руки. Он улыбается в ответ, как бы извиняясь, что без языка и речи, но – всё хорошо. И одновременно пытается взять единственный чемодан. Но тут – вспышка. Стоп. Герои в кадре. Потом рапид. Замки щелкнули, пополз расстегнутый ремешок; крышка приоткрылась, как рот, и чемодан выплевывает из вещей толстый альбом.
Мне не очень нравится принцип видео – оно, по-своему, жёстко, цинично, хоть и честно. Оно навязывает мне свою реальность. Свою. Фотография дает надежду. Даже, если все было не так потом за кадром, как я хочу вспоминать сейчас, но у меня всё равно есть право оставить так, как я могу оставить в памяти. (Видео – новости, фотография – книга.)
Мужчина все также суетливо, с улыбкой, извинительно за чужую речь, бросился собирать фотографии с пола. И я уже не мог оторваться от включенного видео. Эпизод настоящей, живой эмоции. Без слов. Как игра великих. Надавили на пружинку, открылась незаметная крышка, и тебя, по ту сторону экрана, обдаёт не витиеватой мыслью человека, не его ожиданием, не словом, но – одной, единственно верной эмоцией. Живой и настоящей.
С этого человека слетели все одежды, остался он сам, собирая распавшиеся фиксации. Вот тут и выплеснулось на меня его единственно верное – тотальное одиночество. По тому, как на него смотрела девушка, как он бросился собирать фотографии, как извинялся улыбкой и суетой. Но это уже было видео.
Одна деталь, штрих – и всё понятно: вся история, все ожидания. Ты летишь, надеешься, переходишь из зала в зал, проходишь контрольные пункты, штампы в паспорте, сервис. Но замочек уже начал отстегиваться. Щелк – мир застывает – и приоритеты проскальзывают по полу. Рапид.
Добавить комментарий