Глаз мельком пробегает по новостям мира искусства. В поле зрения попадает очередное сообщение о мистификациях и подделках. Чаще из истории, но порой старая карта дополняется новыми фрагментами. В 99 из 100 сообщений - многословие околосудебных обвинений алчных фуфлоделов и не чистых на руку экспертов - негатив, обман, позорный столб... А что если взглянуть иным взглядом на порой неоднозначные предпосылки и нешуточный уровень некоторых из этих фальсификаций, примерить тогу адвоката дьявола?..
Не посланника дьявола времён инквизиции, ищущего соринку в глазу, а защитника, вооружившегося очками с диоптриями с розовым оттенком стёкол. Представляется, что вполне правомочна позиция замечать не только то, в чём криминален мир мистификаций, а также то, чем он завлекателен и интересен.
Органическая болезнь искусства
Более века тому назад было высказано предположение, что фальсификация - это врожденная болезнь искусства: "Искусство подвержено своего рода внутренней, органической болезни, которая от времени до времени обнаруживается в виде какого-либо нарыва, и тогда о ней начинает говорить весь свет. Недуг этот - "фальсификация".
Провоцирующим моментом для проявления этого недуга является зависимость моральной и материальной ценности произведения искусства не только от качества работы и материалов, но и от имени автора, давности создания, а порой и провенанса - истории владения таким произведением. (Впрочем, букет таких черт здесь охвачен далеко не полностью). Каждую из этих характеристик можно фальсифицировать, а порой даже трудно удержаться от этого при возникновении такой возможности.
Специфичность реальных цен проявляется достаточно часто. Как пример могу вспомнить случай из собственного опыта работы в антикварном ювелирном бизнесе, куда меня забросила судьба в первые годы жизни в Америке. На стенде недорогого золота долго лежало особенно ничем не примечательное кольцо. Как-то, сортируя залежавшиеся изделия, хозяин бизнеса заметил на этом кольце малозаметное клеймо "Cartier". Кольцо тотчас было переложено на более заметное место, цена увеличилась в пять раз, и ... кольцо нашло нового владельца в течение нескольких часов. Вот так сочетается качество изделия (или его брэнд) и его цена! Ну как в таких условиях ценообразования устоять от соблазна "укрепить" изделие сходством с более ценным (если голова рождает соблазнительные предложения)?!
Как бы было хорошо, если бы цену произведения искусства определяла марксова теория прибавочной стоимости. Сразу же бы проблема фальсификаций уменьшилась бы в разы. А тут, в этом "тёмном" мире искусств, картина, провалявшаяся пару столетий на чердаке какого-нибудь замка, может стать в сотни и тысячи раз дороже, чем в момент, когда занесло её туда. Ничтожная безделица, найденная при раскопках в слоях несколькотысячелетней давности, может стать предметом международных исков. Постоянно возникает вопрос: "фальсификация" в искусстве - это только нарыв, болезнь или еще что-то, что порой за этим стоит?
Современный художник-акционист Петр Павленский - с очень неоднозначным реноме -сказал, что сущность искусства - инакомыслие. В этом ёмком определении звучит нетривиальное толкование. Время рождает новые яркие личности и таланты, они преобразуют тенденции искусств. Общепринято традиционное подразделение стилей в искусстве по множеству критериев. В градациях - принцип национальной школы живописи: нидерландская, английская, русская... А еще и классицизм, и реализм, и модернизм, и Art Nouveau с Art Deco, и скользкое понятие эклектика... Искусство через многие "измы" - импрессионизм, кубизм, экспрессионизм, формы беспредметной живописи - подходит к поп-арту, этакому гиперреализму... Неисповедимы пути и формы проявления человеческого творчества.
В нашем сознании, обоснованно или не очень, каждый стиль связывается с определенными образцами, с определенными именами. Мы особо ценим узнаваемость великих художников. Даже не имея специальной подготовки, можно четко увидеть - это Рембрандт, это Рубенс, это Моне... По нескольким нотам вы чувствуете время сочинения исполняемого произведения – это период Баха, это - Шопена, это - Шостаковича... До некоторой степени, это и делает настоящее искусство звучащим - для наших органов чувств и мозга вне зависимости от того, какими путями это искусство туда внедряется. Подобно тому, как камень, брошенный в воду, порождает круги, искусство, пришедшее в общество, порождает отклик.
Эхизм
Далее - школы, последователи, эпигоны. Последующие авторы-творцы, может быть, не менее талантливые, образованные, известные, привечаемые, вписываются в рамки уже созданной классификации. Они создают пространство эхотворчества, эхоискусства (возможно, с семантических позиций было бы более правильно представить эти понятия как эхо-Творчество, эхо-Искусство. Но я воздержусь от этого в силу уверенности в слитности этих определений). В буче новых течений начала ХХ века Марсель Дюшан высказал мнение, что художественный акт – это не картина маслом, а те сложные процессы в голове и душе художника, которые этому предшествуют.
С этой позиции эхотворчество противопоставляет себя ценностям искусства, провозглашенным Дющаном. В этом случае, образы существовавшего художника воссоздаются руками и мысленным проникновением нового мастера. Здесь - продукт, созданный мастерской рукой с накалом чувств, подсказанных прообразом... Мне показалось, что такой подход подчеркивает естественность возникновения имитаций и выявляет главный недостаток мистификаторов - вторичность художественного выражения. Делать так, как уже было сделано, подобно тому, неотличимо от того.
«Эхизм» предлагает произведения со стилевым сходством до уровня неразличимости с прототипом, эхом которого может рассматриваться другая работа. Не по внешнему сходству, а по "геному", генетически близко, неотличимо для эксперта-аналитика. Один в один... (Буду надеяться, что читатель устоит от соблазна воспринимать "эхизм" как понятие, восходящее к междометию "Эх".)
Нас не смущает точность воспроизведения действительности в некоторых произведениях гиперреализма - мы не отказываем им в праве музейного существования. Такие работы эхоискусства надо привыкнуть отделять от вариантов подлога и выдачи их за подлинные произведения других творцов.
Вот такое эхо, поименованное уже при рождении ушедшим временем и пристёгнутыми именами (или первоначально безымянные), чаще всего классифицируются как подделки. Этому способствует то, что в них почти всегда на одном из первых мест есть сопутствующая черта - меркантильность, заработок, а только потом (и не всегда) самовыражение. Но пусть кто-нибудь с годами прослывший классиком, носителем стиля скажет, что он не бывал жертвой "золотого тельца" - заказных работ, рекламы... Нам, не безгрешным, вероятно, не пристало однозначно пренебрежительно отворачиваться, или, как сказано, бросать камень в тех, кто по тем или иным причинам набрасывал на свои работы вуаль других имён. Мистифицировал нас...
Во мне существует симбиоз - ЗА и ПРОТИВ, в котором на равных видимые миру слёзы, обобщенно представляемые понятием "подделка", и негласно проглядывающие черты нестандартности проявления искусства, то что вкладывается нами в понятии эхотворчества. Основные примеры мистификаций, о которых мы говорим, это не суррогаты. Это, вспоминая образность поэта, не "морковный кофе". Пожалуй, основным непреложным требованием к мистификации в искусстве является то, что сама мистификация должна быть явлением искусства по самым строгим оценкам. Это его особая ипостась. Только тогда мистификат может стать предметом длительного и серьёзного обсуждения. Только тогда он может стать "долгожителем".
Именно с этих позиций, отодвинув на задний план свист, изничтожающие ярлыки и клеймение, я позволю себе упомянуть некоторые наиболее известные имена, ставшие такими, в частности, благодаря мистификациям. Множество накопившихся за долгие годы примеров фальсификации и мистификации столь ярки и сочны, что пройти мимо каждого из них было чрезвычайно трудно. При скрупулёзном отборе мне пришлось просеивать это множество через основательное сито. Форма ячеек сита специально варьировалась, чтобы получить разнообразную гамму примеров. Я не вижу особой целесообразности в классификации авторов по какому-нибудь принципу (шутливо отделаюсь основанием этого: они сами были порой беспринципны).
Букет мистификаций
Это не академический каталог или научное исследование. Это рассуждение о мистификаторах и плодах их труда. Я пытаюсь написать субъективное эссе об их отклике (не на словах, а на деле) на подлинное искусство. Это то самое эхоискусство, что стоит на грани законности. Работы, преднамеренно содержащие элементы фальсификации или мистификации, неизбежно порождают многослойность оценок. В большинстве случаев в оценке на первом месте стоит обличение в подделке, фальсификации. Это громогласно звучащее - подделка, обман зачастую вуалирует умалчиваемое в оценке таких работ - результат нестандартного мышления, умения и мастерства.
Взаимодействие этих оценок, в моём представлении, одна из самых интересных сторон рассматриваемой проблемы. Мне хочется несколько изменить акцент и рассмотреть лицо этого "фальсификатора", работу исследователя, проникающего в глубину изученного объекта, не забывая о негативной стороне явления. С одной стороны - проявление таланта мистификатора-эхиста, его условное всемогущество в выборе имен, тем и техник. С другой - восприятие "потребителя", невольно следующего за звуком волшебной дудочки, ошибающегося из-за этого пьянящего звука в оценке эфемерных качеств уникальной подлинности находящегося в его руках творения. Здесь не без потерь и издержек для тех, кто по словам классика "сам обманываться рад".
Авторство художника - это до некоторой степени право на патент. Другие могут использовать и создавать подобное, согласовав с правообладателем, внеся компенсацию за обретаемые возможности. В противном случае эхоизготовитель приглушает полноголосие первовладельца, уменьшает его дивиденды, в какой бы форме они не отчуждались. Оказывается на грани закона или за её гранью.
Букет мистификаций оказывается большим и многоцветным: мистификация имён, музыкальная стилизация, временная - архаизация...
Гимном мистификациям и подделкам, прикрытым хорошим юмором, явился фильм "Как украсть миллион" ("How to Steal a Million", 1966) американского режиссера Уильяма Уайлера (William Wyler), вышедший на экраны уже полвека тому назад. Благообразный интеллигент Шарль Боннэ не может жить без работы: он неутомимо ищет отдохновение то в написании своих импрессионистов, то в ваянии скульптур, которые по качеству он может выдать на выставке в Лувре за работы самого Бенвенуто Челлини, выдающегося итальянского скульптора XVI века.
Работы героя фильма столь хороши, что отличить их от работ подлинных мастеров не простая задача даже для специалистов. Живя в мире подделок скульптур и картин, дочь коллекционера и мистификатора, смотря на одну из картин, как-то спрашивает отца: "Твой Лотрек или Лотрек Лотрека?"
Это упоминание фильма "Как украсть миллион" могло быть не уместным в сугубо документальном обзоре, если бы не одна особенность: прообразом Шарля Боннэ был реальный художник - Элмир де Хори.
Элмир де Хори - 30 лет в искусстве
Де Хори стал героем еще одного фильма "Ф - как фальшивка" ("Verites et mensonges" или "F for Fake", 1975), снятого знаменитым Орсоном Уэллсом (George Orson Welles). Основная тема — сложная диалектика истинного и фальшивого в искусстве - иллюстрируется примерами неординарных судеб фальсификаторов Элмира де Хори и Клиффорда Ирвинга. Последний был осуждён как мошенник за придуманную автобиографию американского миллиардера Говарда Хьюза. (В стиле двойственности подхода в этом изложении отметим, что истинная биография Хьюза стала прототипом для целой череды вымышленных героев и основой для многих произведений искусства). Уэллс в фильме доказывает, что фальсификатор может оказаться не менее, а даже более гениальным, чем автор оригинала.
С фотографии глядит милый немолодой человек с иронически посмеивающимися глазами. Надо мной, над вами, над своими клиентами, которые вовсе не знают этого человека как автора уникальных работ. Его жизнь просматривается только в тумане легенд.
Он настойчиво утверждал свое аристократическое происхождение, представлялся обилием разных имен: Элмир де Хори, Луи Кассу, Элмир фон Хори, Дори-Бутэн, Элмир Херцог... Он же барон Элмир Хоффман.
Элмир де Хори родился в Будапеште в 1906 году. Де Хори утверждал, что его родители - австро-венгерский дипломат и дочь банкира.
На самом деле, он родился в небогатом еврейском квартале Будапешта. Получил художественное образование в Мюнхене и Париже, некоторое время учился у Фернана Леже в академии "Гранд-Шомьер". Умер де Хори в 1979 году. По легенде, спасаясь от очередного судебного преследования, он принял смертельную дозу снотворного.
На протяжении 30 лет он создавал работы под Гогена, Ренуара, Матисса, Модильяни, Шагала, Пикассо и других больших мастеров. В течение своей карьеры он продал множество работ. В 1967 году ему было предъявлено обвинение в подделках. Хори утверждал, что никогда не копировал работы других мастеров и не подписывал свои работы, а посему он не должен классифицироваться как фальсификатор. Он смог уйти от серьезного наказания, и через два месяца заключения его отпустили.
Не правда ли, совершенно узнаваемый Модильяни?
Совсем другая по стилю картина Элмира де Хори "Регата" (1974), стилизованная под работы французского художника, представителя фовизма Рауля Дюфи.
Помощь в легализации и продаже картин де Хори оказывал Фернан Легро, бывший танцор, который взял на себя роль арт-дилера с поиском богатых клиентов. Художник и его помощник нашли оригинальный способ получения экспертных заключений, не привлекая к себе внимания околомузейных кругов.
При перевозке фальшивок через границу они объявляли картины копиями. Дотошные таможенники, сомневаясь в этом и предполагая контрабанду, направляли картины специалистам, которые заключали, что работы на самом деле подлинные. Незадачливым "контрабандистам" приходилось платить пошлину, но на руках оказывались экспертные заключения, полученные как бы не по заказу, без заинтересованности владельцев. Эти независимые экспертизы позволяли продавать картины за огромные деньги.
Сумма от продажи работ де Хори в США, Европе и Японии исчисляется сотнями миллионов долларов. Вероятно, не мало нераскрытых "шедевров от де Хори" и по сей день остаются в экспозициях некоторых европейских и американских музеев.
Его мастерство в подражании стало настолько известным в мире искусства, что появились подделки под самого де Хори. В 2014 году на аукционе в Новой Зеландии были выставлены две приписанные ему картины в стиле Клода Моне, однако экспертом по работам де Хори был установлен факт двойной фальсификации - подделка подделки.
Добавить комментарий