В пятидесятые годы в Нью-Йорке был у меня приятель Коля, мой однолеток и тоже родом из России. Потом он нашел работу в Калифорнии и туда переехал. В течение нескольких лет мы посылали друг другу поздравления к праздникам, но потом переписка как-то сама собой прекратилась. Прошло лет сорок, и вдруг Коля снова появился в Нью-Йорке, нашел меня, и мы встретились.
Поначалу, конечно, посмеялись, смотря друг на друга - постарели, пополнели, облысели. А потом, сев закусить и выпить, стали вспоминать былые годы, кто жив, кто уже помер, и так далее. Коснулись немного и личной жизни, и вот тут Коля сказал мне: "Знаешь, у меня был серьёзный роман с одной американкой, хочешь расскажу?" Видно было: ему хотелось со мной поделиться своими воспоминаниями. Постараюсь передать этот рассказ в точности.
- Ты знаешь была у меня в молодости одна слабость, - сказал мне Коля, - меня привлекали таинственные, одинокие женщины. Конечно, это было такое мальчишество - я приласкаю, пойму, помогу. Сейчас от этого отучился, но тогда не мог удержаться. Встретил я одну брюнетку, скромную, сдержанную и, видно, одинокую. Стал за ней ухаживать. Звали ее Сюзан, то есть Сузанна, библейское имя.
Она сказала мне, что ее родители тоже из восточной Европы, из Венгрии, детьми были привезены в Америку. И уменьшительное от имени Сюзан по-венгерски - Жужа. Это мне очень понравилось, и я стал называть ее Жужей, Жуженькой. Она не протестовала. А потом и полный роман начался. Помимо ее одиночества, меня привлекало и то, что у Жужи не было никаких капризов, уловочек, на все она смотрела трезво и не без иронии, иногда мрачной.
Сказала мне, что рано вышла замуж, детей не было, лет через пять развелась с мужем и теперь ходит к психоаналитику. "Зачем?" - спросил я ее. "Как зачем? Чтобы узнать, какие подсознательные силы мотивируют мои поступки. А ты у психоаналитика бывал?”
Я рассмеялся и ответил, что я сам знаю, кто я, и рассказывать свои душевные тайны постороннему человеку, которому за это еще и платить нужно, не собираюсь.
Жужа посмотрела на меня со снисходительной улыбкой и, видно, подумала: он ведь русский из Советского Союза, откуда он может знать о Фрейде и о его теориях. Имя Фрейда было мне знакомо, но я книг его не читал. "Не читал и горжусь,"- как говорил один мой знакомый.
Мое незнание Фрейда Жужа мне простила и решила пополнить мое образование, сделать меня более развитым. Я на это согласился, даже забавно было узнать об Эдиповом комплексе, о либидо и обо всяком другом. Я, как говорится, вошел в роль, слушал с интересом и делал вид, что начинаю во все это верить.
И вот дернуло меня ей как-то сказать: "Жужа, чего ты все еще ходишь к своему "шринку" (так, как ты знаешь, американцы с насмешкой называют психоаналитиков), брось его и мы вместе будем друг друга анализировать. И это будет так интересно!" И вот, представь себе, она своего "шринка" бросила, сказала, правда, что он протестовал, говорил ей, что она еще не долечилась.
И вот мы начали наши сессии психоанализа. О чем только мы не говорили! Об эгоизме, его границах и может ли человек делать что-либо без доли эгоизма. Мы говорили о Добре, Зле, о человеческих эмоциях, агрессии, о правах и обязанностях. Много спорили, иронизировали, подсмеивались друг над другом, но, в общем, было интересно.
Мы не жили вместе, у нее была своя квартирка, у меня своя. Встречались по субботам и воскресеньям, и даже провели двухнедельный отпуск на берегу океана. Жужа славная была женщина, но внутри нее сидело какое-то беспокойство, она все время что-то искала, что-то надо было ей до конца понять. И вот мне это вдруг стало мешать. Нехороший это пример и я, конечно, никогда этого Жуже не говорил, но так щенок кружится на месте, стараясь поймать кончик своего хвоста, будто поймав его, он чего-то достигнет.
Жужа своим женским инстинктом почувствовала, что со мной что-то происходит, и я ей честно сказал, что этот вечный взаимный психоанализ мне стал в тягость. "Я знаю, почему ты это сказал. Ты это делаешь потому, что у тебя»... и так далее. Жужа посмотрела на меня сначала каким-то непонимающим взглядом, потом грустно улыбнулась, и мы стали, как говорится, выяснять наши отношения. Ни слез, ни упреков никаких не было, но мы решили дать друг другу отдых и не встречаться целый месяц, так и сделали.
Первые две недели я действительно отдыхал, но потом соскучился, и мы снова встретились. Но какая-то трещина уже образовалась, что-то было не то. И вот я как-то сказал ей: "Жужа, я тебя обманывал, мне не нужен этот мир подсознательного, эти ЭГО и ЛИБИДО, я - другой, просто увлекся всем этим, а теперь, прости, не могу".
Я увидел, как у Жуженьки моей взгляд как-то потух, она поняла, что это-конец. И вот если бы она расплакалась , устроила мне скандал, закричала "убирайся вон! " то, пожалуй, было бы легче. Нет, Жужа сказала: «Хорошо, проверим себя еще раз, не будем встречаться целый год». И мы расстались. Я до сих пор считаю, что виноват перед нею, но обманывать себя и ее - это же еще хуже. И этот чертов психоанализ я просто возненавидел, хотя и понимал, что это глупо.
Расставаться с Жужей мне было тяжело, но одновременно это было и облегчение, никаких больше анализов и вопросов. Шли месяцы, и я встретил одну русскую девушку, веселую, без всяких поисков. Стал за нею ухаживать, но осторожно. С ней было легко, так легко, что я на ней жениться решил.
И вот тут-то, к концу года, получаю письмо от Жужи. Дорогой Ник, как мы договорились, мы могли бы встретиться и поделиться нашим опытом за прошедший год. Что мог я ей ответить? Написал, что благодарю за память, с благодарностью вспоминаю проведенное вместе время, но я сейчас стал другим и собираюсь жениться на русской. Прости, не осуждай, еше раз спасибо и так далее. Через месяц я женился, но, конечно, возникли проблемы другого рода, не буду о них говорить. Потом я с нею развелся. Жужу мне жаль, она, конечно, снова к своему "шринку" ходить стала. Коля вздохнул и замолчал. Потом сказал: "Ты прости, старик , что надоел тебе моими рассказами, мне пора идти". Мы обнялись и попрощались. Коля сказал, что он будет в Нью-Йорке еще неделю и перед отъездом позвонит. Но, конечно, не позвонил.
Стоял август месяц, и в середине декабря получаю вдруг открытку с пальмами: "Привет с Багамских островов! Рад был встрече с тобой, всех благ! Коля".
С тех пор ничего о нем не знаю, но его рассказ о Жуже я хорошо запомнил, и вот почему: он заставил меня задуматься о ролях, которые мы играем в жизни. Ведь сказал же Шекспир, что наша жизнь есть сцена, мы на ней актеры, у нас есть выходы и уходы и в течение жизни мы играем разные роли.
Про актера, который может воплощаться в разные роли, играть разных людей, говорят, что он замечательный актер. Но это на сцене. А в жизни? Не обман ли это? Отзывчивые люди, которые легко могут стать на точку зрения другого на какое-то время, не обманщики ли они? Где границы отзывчивости, а также поисков себя? Что такое цельные личности? Одна моя знакомая говорила, что цельные личности часто бывают дураками, причем есть простые дураки, а также убежденные дураки и даже величавые дураки.
Я знал одного такого. "Я - человек твердых принципов, - возвещал он всем присутствующим, - и меня всякие заумные идеи изменить им не могут. Такой я человек". Да ну тебя с твоими принципами! - хотелось ответить ему. С другой стороны, вечно ищущие люди - это вечная неудовлетворенность, вечное беспокойство. Если же они находят то, что им нужно, то это или религия или идеология, и тут возникают новые опасности.
Я пришел к убеждению, что психоанализ - современная версия исповеди. Верующие люди исповедуются кто раз в год, кто раз в месяц, а то и чаще. Заботятся о спасении души своей, так же как и те, что бегают к психоаналитикам. И те, и другие все внимание сконцентрировали на себе, то есть стали сугубыми эгоцентриками. Наконец, а я-то кто сам? Актер в поисках целостности? Ох, сложно все это.
Вспомнил, что Коля сказал мне: “Жужа на четыре года старше меня была, и сейчас, значит, уже - глубокая старушка. Если еще жива”. И мне стало ее жаль. Что было бы, если я бы ее встретил? Стал бы я вторым Колей? Впрочем, хватит всяких рассуждений, надо жить, пока живется.
Добавить комментарий