На обочине дороги лежали рядышком осколок бутылочного стекла и большой камень. По дороге, галдя, пробегали дети. Топот их босых ног сотрясал землю, заставляя осколок стекла всякий раз вздрагивать и недовольно вспыхивать своей единственной гладкой гранью. Но ни дети, ни взрослые путники не обращали внимания на грязную стекляшку.
Мимо, урча, проехал грузовик, подняв облако пыли. Пыль осела на обочину, накрыв собою стекляшку и ко всему безучастный камень.
- Ну вот, теперь я совсем ни на что не похожа, - сердито проворчала Стекляшка. – Моя единственная грань в грязи и стала такая же скучная и мрачная, как ты, сосед.
Камень ничего не ответил. Казалось, он был погружен в глубокий сон.
Где-то у горизонта блеснули зарницы, докатившись раскатом грома, и затянутое тучами небо разразилось дождем. Струи воды прибили пыль на дороге, и все вокруг снова заиграло красками. Умытая Стекляшка на радостях затараторила:
- Ах, как я сверкала на прилавке магазина! Я была совсем новенькой прозрачной бутылкой, украшенной красивой крышкой-шапочкой и юбкой, на которой было что-то написано или нарисовано. Меня брали в руки. Меня разглядывали. Пока один противный мальчишка не купил меня и не унес из магазина. Он пришел со мной сюда. Ведь ты помнишь тот день? Мальчишка сел на тебя, откупорил меня и залпом выпил мое содержимое. А меня, как ненужную вещь, отшвырнул. Не выдержав такого надругательства, я раскололась на мелкие кусочки. Дворник на следующий день собрал мои осколки и выкинул в мусорный бак. А меня не заметил.
Молчавший до сих пор Камень вдруг ожил и, бросив взгляд на болтливую Стекляшку, безучастно спросил:
- И это все, что ты про себя помнишь?
- Нет, почему же, – оживилась она, радуясь, что с ней заговорили, и с достоинством изрекла: – Я помню Стекольный завод, на котором меня изготовили. Помню жар газовой горелки, заставившей меня, сгусток жидкого стекла, раздаться в стороны и принять красивую, правильную форму. Помню кузов машины, в котором нас везли в ящике по ухабистой дороге. Мы так весело звенели и смеялись, стукаясь боками. И еще помню другой завод, где в меня вливалась какая-то сладкая прозрачная жидкость с пузырьками.
- И все? – снова поинтересовался Камень.
- Ну да. А разве этого мало? – удивилась Стекляшка. – А ты-то что можешь рассказать о себе? Что валяешься здесь, на обочине дороги, в пыли? И что никому никогда не был нужен, как я?
Будто и не слыша ее задиристых слов, Камень медленно и тихо заговорил, как бы сам с собой, погружаясь в бездонный омут воспоминаний:
- ...Вода. Кругом вода. Она со всех сторон. А мы – скалы, дыбимся в самое небо острыми пиками вершин. Больше ничего нет вокруг. И тебя, осколок стекла, тоже нет. Потому что не было еще на Земле человека, который мог бы изготовить тебя. Но я уже был. И все видел. Миллионы лет я был могучей скалой. Потом на Земле появились деревья и большие подвижные звери. Иные из них приходили передохнуть на моем пологом склоне. Ползли тысячелетия, подобные сну. Мы не считали сколько их было.
И вот, наконец, появились люди. Они были дикие, голые и беспомощные перед силами природы, но очень агрессивные. Они убивали животных и кутались в их шкуры. Я покровительствовал им – защищал от беспощадных солнечных лучей и жестоких бурь.
А века катились, как воды реки – той, что прокладывала себе путь в моем теле. Она неустанно трудилась, пока не устроила себе русло, превратив мой утес в ущелье. Я оказался на самом краю. Вода и ветер продолжали подтачивать мое основание, пока я не завис над рекой, теряя равновесие.
Однажды во время землетрясения случился обвал, и я с грохотом скатился вниз, расколовшись на многочисленные куски. Течение реки подхватило меня и унесло с собой.
Настал день, когда человеческие руки, которые уже набрались мастерства, вытащили из воды меня и моих братьев, обточили наши края и сложили друг на друга. Так, крепко-накрепко обнявшись, мы превратились в стену неприступной крепости. На наших боках люди высекали письмена о славных победах и своих правителях.
Сотни лет мы простояли непоколебимо, защищая своих жителей от набегов врагов. Орды их время от времени обрушивались на крепость, как тучи саранчи. Я видел много войн и много крови. Пока мы были целы, враг не мог захватить крепость, и всякий раз удалялся ни с чем. Но однажды он хитростью проник внутрь и поджег крепость.
Пожар пожирал все, что могло гореть. Люди в панике бежали прочь из своих домов. Пыль веков покрывала опустевшую, поверженную крепость, год за годом разрушая ее. Я не знаю, сколько это продолжалось, потому как под толстым слоем земли, в полной тьме утратил способность видеть и чувствовать.
А потом снова пришли люди и откопали останки крепости, превратив их в музей под открытым небом. Они прочли выбитую на наших боках клинопись и узнали благодаря нам о стародавних победах и поражениях тех, кто строил нас и кого мы защищали. К крепости снова приходят люди, желающие посмотреть, как жили их предки. А самые ценные камни, на которых сохранились письмена, решили поместить в другой, закрытый крышей музей, чтобы сохранить их для потомков.
Камень умолк надолго. Казалось, он забыл, о чем рассказывал, или снова уснул. Стекляшка молча, терпеливо ждала. Он заговорил снова:
- Но когда нас везли по этой дороге, я выпал из ящика. И теперь вот лежу здесь, как обыкновенный булыжник... Впрочем, обыкновенных булыжников не бывает. У каждого камня своя история, не менее древняя, чем моя... Нет, я не жалуюсь. Небесный свод всегда был мне домом. Лишь одно печалит меня – что без меня та надпись не будет полной. Люди не смогут прочесть ее...
Окончив свою исповедь, Камень снова погрузился в полудремоту, возможно на века. Ведь время течет для него совсем не так, как для нас с вами.
Стекляшка, затаив дыхание слушавшая песню Камня, теперь смотрела на него с уважением и сочувствием.
- Я уверена, люди за тобой еще вернутся, - прошептала она. – Ты нужен им. А значит, они будут искать тебя и обязательно найдут.
Добавить комментарий