Люблю рассматривать старые фотографии и кинодументы. В них запечатлено прошлое, которое ушло навсегда и в котором осталось множество загадок. Остались позади время и образы, ушедшие безвозратно. Вот несколько дней назад на сайте «Голоса Америки» были опубликованы снимки Мартина Манхоффа (Martin Manhoff), штатного сотрудника американского посольства в Москве, запечатлевшего похороны Сталина. Кроме того, на этом же сайте опубликовано множество фотографий, заснятых им на «просторах нашей Родины чудесной».
Мне сразу вспомнились те холодные мартовские дни 53-го, когда Левитан скорбным голосом читал сообщение о смерти вождя. Мне было тогда 15 лет. Поклонником Сталина я не был. Сталина не обожествлял. Вокруг так много трубили о гениальности вождя, что мне и самому захотелось разобраться. Помню, я читал заключительное выступление вождя на 19-ом съезде партии и никак не мог понять, почему это выступление называют великим и судьбоносным, хотя в нем Сталин только перечислял все братские партии, прибывшие на съезд, благодарил за то, что они приехали. И всё.
Вижу, как наяву, киоск, где за копейки я покупал газеты (брошюры и газеты - это то немногое, что я мог себе позволить), там я приобрел сталинские брошюры «Марксизм и вопросы языкознания» и «Экономические проблемы социализма». Написаны они были простым, можно сказать, примитивным языком - в отличие от статей Ленина, которые я из любопытства и для сравнения просматривал в библиотеке, и вот они мне казались более сложными.
Старые фотографии... Наплывают чуства, которые испытал тогда, запахи. Обволакивает атмосфера того времени…
Советскую власть я уважал, полагая по наивности, что власть эта - лучшая в мире. Я видел (еще как видел) ее недостатки, но считал, что в других странах народ живет еще хуже (информации-то о жизни за рубежом я не имел). Мне виделось тогда, что благодаря советской власти мы не погибли от рук фашистов, нас как-то приютили в чужом городе (Казани), я бесплатно учился в школе (кстати, за обучение в старших классах тем, у кого были живы оба родителя, приходилось платить).
О том, что в стране проходят репрессии, я не знал ничего, но я видел, знал, что на заводе, где работала моя мама, в день получки начальство репрессивно запирало все входы и выходы и не отпускало никого, пока каждый не подпишется на заём: надо было, как минимум, подписаться на месячный заём, деньги за который потом ежемесячно вычитали из зарплаты.
А получала моя мама гроши: не хватало на простую еду, не то чтобы на игрушки или книги. Так жили мы в то время, не очень хорошо, бедно, но спокойно. И вот в январе 1953 года по радио объявили о “деле врачей“. Стало как-то очень тревожно.
Помню как сейчас, я гулял в зимнем парке, и стояла какая-то гнетущая тишина, в воздухе пахло опасностью, я ощущал это просто физически. Нет, я не думал, не знал, чем нам, евреям, грозит это “дело”.
Казань отличалась уникальным смешением разных народов - русских, татар, евреев, и к евреям относились хорошо. Был, конечно, бытовой антисемитизм, который я испытал в раннем детстве, играя со своими русскими сверстниками.
Но потом, в школе, в институте и на работе, я его не чувствовал вовсе (к слову говоря, “отверженные” юные таланты с Украины успешно поступали в казанские вузы). И вот Сталина не стало, скорби я не чуствовал, была только тревога: кто займет его место. Место его заняли Хрущев с Маленковым. В июне этого же года у меня умерла бабушка, вот это событие было для меня настоящим горем, оставившим след на всю жизнь.
А потом началась чехарда: арест Берии, постановление о преодолении культа личности. И то, что уже в конце 1953 года, в день рождения вождя, не опубликовали его портрет, для меня не было странным, всем своим однокласникам пытался я разъяснить это, как только мог.
А дальше ветер перемен принёс такие события, что дух захватывало: вынесли Сталина из Мавзолея, прогремели Пражские события, опубликовали "Один день Ивана Денисовича" Солженицына. «Архипелаг Гулаг» читали по “Голосу Америки”. Пришло прозрение. И Советская власть стала для меня ненавистной.
Кроме опубликованых Манхоффом кадров хроники, запечатлевших похороны Сталина, мы можем видеть фотографии, сделанные им в разных уголках Советского Союза. Очень любопытные снимки. Меня привлек один из них, снятый в Ялте: буднично беседуя, идут два человека: один – военный (в галифе), другой – гражданский (в шляпе).
Мое вображение досказало историю: вон тот, в штатском, – прокурор, а другой – военный исполнитель приговора.. Всё так буднично, но зловеще: скоро они войдут в здание суда, и посыпятся решения, ломающие судьбы…
Старые фотографии... Меня всегда потрясали фотографии, сделанные знаменитым французким фотографом Анри́ Брессоном (Henri Cartier-Bresson) в СССР 1954 года.
Вот они - лица того времени.
Вглядитесь в них.
Добавить комментарий