Глава 19
Уже который раз Марина отсутствовала в рабочее время. Вернувшись, когда занятия в школе уже кончились, она пыталась незаметно проскользнуть в свой кабинет. В коридоре ее окликнула бухгалтер:
- Марина Вячеславна! Наконец-то я вас поймала. Вас теперь днем с огнем не найти. Зайдите ко мне, пожалуйста.
- Зачем? Я очень спешу.
- Так спешите, что с прошлой недели не можете получить зарплату?
- Простите, совсем забыла. – Не скрывая нетерпения, она пошла за бухгалтершей.
- И что занятия уже час как кончились, тоже забыли? – по дороге поинтересовалась та. – Завуч отводит вашу дочь к вам в медпункт, и она там сидит одна-одинешенька.
- Если бы вы меня не окликнули, я бы уже ее забрала.
Бухгалтерша посмотрела на медсестру поверх очков долгим осуждающим взглядом:
- Марина Вячеславна, с вами всё в порядке?
- Я в полном порядке, как видите. А что?
- Не нравитесь вы мне последнее время.
- А я никому не нравлюсь. Таков мой удел.
- Не выдумывайте. Все знают, например, что наш математик к вам неровно дышит. И если бы вы только захотели...
- Не захочу. Я ни-ко-го и ни-че-го не хо-чу.
Нервно теребя ремешок сумочки, Марина с трудом дождалась, когда бухгалтерша отсчитает ей ее гроши, и буркнув на ходу «Спасибо», выскочила из ее закутка.
Кира сидела на жесткой кушетке, отключенно играя со своими пальцами и покачиваясь. Непосвященному могло бы показаться, что у нее плейер с наушниками, что она непроизвольно двигается в такт одной ей слышимому ритму. Но Марина-то знала, что дочь способна вот так сидеть часами. Что она даже не осознает, что рядом с ней никого нет.
- Прости, – по возможности мягко сказала она. – Я задержалась... По делам. Вставай. Пойдем домой.
Кира продолжала покачиваться. Не совладав с собой, мать резко, с раздражением дернула ее за руку. Девочка истерично взвизгнула и отпрянула, будто ее ошпарили.
- Сколько можно наступать на одни и те же грабли? – упрекнула себя Марина. А дочери зло бросила, наверное уже в сотый раз: – Не нравится, делай, что говорят.
Неожиданно резво вскочив, Кира рысцой засеменила к выходу.
- Прыть демонстрируешь? – вдогонку ей крикнула мать. – Помедленнее, будь добра. Мне не угнаться за тобой. А на улице, между прочим, машины.
Ей удалось-таки усмирить дочь, и они пошли к автобусной остановке рядом.
Марина вполне отдавала себе отчет, что такое обращение с дочерью недопустимо. Ведь ребенок не виноват, что родился таким. Виновата она, что не может или не хочет найти метод общения с нею, наименее болезненный для обеих. «Девочка нуждается в моей любви, в моей помощи гораздо больше, чем любой нормальный ребенок, – говорила она себе. – А я веду себя как последняя идиотка. Да какая же я мать после этого!» Но дальше самобичевания дело не шло.
- Ты хоть съела свой завтрак или так и просидела без меня весь день голодная? – ворчливо спросила Марина, прекрасно зная ответ, который может дать ей – нет, не Кира, а сам сверток с бутербродом, оттопыривающий ее школьную сумку.
- Она не голодная так и просидела, – ответила девочка с довольным видом, будто сделала что-то очень хорошее.
- А если я не буду тебя кормить, ты что, так и умрешь с голода?
- Мороз и солнце день чудесный еще ты дремлешь друг прелестный пора красавица проснись открой сомкнуты негой взоры навстречу северной авроры звездою севера явись, – вдруг продекламировала на одном дыхании Кира.
Марина воззрилась на нее, широко открыв от удивления рот.
- Ты выучила это на уроке литературы?
- Ида Ивановна выучила... Громко... Кира запомнила.
Проблеск общения закончился, и до самого дома девочка больше не проронила ни слова.
В ту ночь Марина снова не смогла уснуть, но уже по другой причине. А весь следующий день ходила как во сне. Независимо от нее, ее мысли то и дело возвращались к встрече со «Старшим братом» и его группой. Ей хотелось погрузиться в эту жутковатую, странноватую, обволакивающую атмосферу, испытать пережитое хотя бы еще разок. Но где-то, на уровне подсознания, ее удерживал интуитивный страх перед чем-то неведомым и опасным, который она пыталась от себя отогнать.
Глава 20
В отделе Аркадия уже знали про звонок, поступивший от неизвестного осведомителя. Его обсудили на планерке. Но ничего конкретного никто предложить не мог. Звонок был похож на письмо чеховского «Ваньки»: на деревню дедушке – ни имен, ни места, где обосновались потенциальные террористы. Да и сам звонивший не пожелал назваться.
О том, что в подпольях Москвы зреют теракты, всем и так давно известно. Более того, многие из них удается выявить и предотвратить своевременно – до того, как разразится катастрофа. Чтобы сигналу дать ход, нужна прямая наводка или хоть какие-то зацепки. И тем не менее оставить его без внимания тоже не могли. Две зацепки все же обозначились. Одна – восточный акцент звонившего при вполне приличном знании русского языка. И вторая – «народный таксофон», с которого поступил сигнал. Его местонахождение без труда удалось определить: район Свиблово, улица Седова.
- Давайте пригласим специалиста по языкам и диалектам, – предложил Аркадий, – и попросим его по акценту попробовать определить национальность.
- Что нам это даст? – прищурясь, спросил руководитель отдела.
- Мы знаем откуда поступил звонок, – развивал свою мысль Аркадий. – Скорее всего не захотевший назвать себя осведомитель по той же причине не стал звонить из дома и вышел к таксофону. Если удастся узнать его национальность, можно сделать запрос в Свибловское отделение полиции, чтобы они нам скинули список жильцов – одиночек и семьи, данной национальности, проживающие в радиусе километра или двух вокруг уличного таксофона. И если он не нелегал, мы его вычислим.
Начальнику идея понравилась, и уже к концу рабочего дня он позвонил Аркадию и сообщил:
- Мы нашли тебе такого специалиста по диалектологии... пальчики оближешь! Талантище! У него врожденное чутье на характерные особенности говора, акцента и прочей хрени почище, чем у первоклассного дегустатора – на вина, или у «композитора ароматов»... нюхача, одним словом. И он уже здесь. Так что, давай сюда!
В кабинете начальника сидел щуплый, стеснительный человечек, судя по нервным движениям рук, напуганный тем, что оказался на Лубянке. Только когда уникальному «дегустатору диалектов» предложили прослушать запись, он успокоился, сразу преобразился, весь обратившись в слух. Завершив свою работу, человечек с уверенностью заявил:
- Голос принадлежит арабу сиро-палестинской языковой группы, его родной язык – северо-сирийский диалект шави, характерный, в частности, для арабоязычного населения Алеппо.
- Ай да подарок! – обрадовался Аркадий. – Вы действительно гениальный «нюхач»! С вашей легкой руки можно предпринимать следующие шаги – искать мусульманина из Палестины или Сирии, с ударением на Алеппо.
- Вот ты, Аркадий Павлович, этим и займешься, – распорядился начальник, не очень веривший, что такого рода поиски могут увенчаться успехом. – Идея твоя, тебе и разматывать. Дерзай. Может что и нароешь.
Наутро следующего дня запрошенный в Свибловском отделении полиции список демонстративно лег на стол Аркадия – имена, фамилии, адреса. К счастью, «сиро-палестинцев» оказалось немного. Всего тринадцать семей. И Аркадий сам решил пройтись по домам. У него был прекрасный слух и память. Прослушав несколько раз запись разговора, он уже не сомневался, что по говору сумеет распознать звонившего, если до него доберется...
Он обошел уже с десяток семей прежде чем рука его нажала на звонок искомой квартиры. Дверь открыл Рашид. Растерянность и испуг на лице хозяина не укрылись от Аркадия, и он, с места в карьер, не приминул этим воспользоваться.
- Рашид Халим Абдалла?
- Да... Это я.
- Вы звонили нам, – безапелляционно заявил Аркадий.
- ...Вы что-то путаете, гражданин... Я никуда не звонил.
- Как, вообще никуда? – хитро улыбнулся Аркадий. – Вы не пользуетесь телефоном?
- Почему же, пользуюсь, – смешался Рашид.
- Тогда откуда вы знаете, куда вы «не звонили»? Я ведь еще не назвался. – Аркадий достал свое удостоверение и показал его хозяину дома. – Вы позволите войти?
- Проходите, – пожал плечом Рашид, обменявшись взглядом с женой. – Присаживайтесь. Только я не знаю, чем могу быть вам...
- Перестаньте. Я узнал вас по говору. Это были именно вы. Только вот почему-то забыли представиться. Нехорошо. Нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы найти вас. А у нас время в дефиците.
- Господин...
- Арсеньев, - подсказал Аркадий.
- Господин Арсеньев, я не тот, кого вы ищите.
- Послушайте, любезный! Вы совершили мужественный и ответственный поступок... Если, конечно, это не было злым розыгрышем в кругу подвыпивших друзей. Так оставайтесь верным самому себе до конца. У вас наверняка была причина поступить подобным образом. Равно как и причина не называть себя. И я обязан уважать ваш выбор и считаться с ним. Но то, о чем вы нас предупредили, слишком серьезно, как вы сами понимаете. На кону жизни людей. Десятков? Сотен? Если вам что-то известно о готовящемся террористическом акте, имеете ли вы право молчать?
- Очень убедительно, но я действительно не знаю о чем вы говорите. Сожалею.
Аркадий посмотрел на него долгим осуждающим взглядом, медленно поднялся и, не сказав ни слова, направился к выходу.
Только после того, как дверь за ним захлопнулась, Рашид увидел на столе его визитную карточку. Не сговариваясь, супруги сели по обе стороны стола, с опаской глядя на белевший глянцевый прямоугольник.
- Зачем ты его обманул? – упрекнула Лейла.
- А ты считаешь, я должен был признаться?
- Они все равно уже знают, что ты это ты. Возможно, у него в кармане был диктофон. Возможно, он записал ваш разговор, чтобы сравнить твой голос с голосом в телефоне. Так какой же смысл отпираться?
- И что, по-твоему я должен делать?
- Для начала успокоиться, а потом будем думать...
Глава 21
Вернувшись на Лубянку, Аркадий поручил своим сотрудникам собрать все возможные сведения о Рашиде Халиме Абдалла и его супруге – год и место рождения, когда появились в Москве, где работают, имеют ли друзей и родственников и с кем контактируют. «Особое внимание обратите на контакты», – уточнил он.
И когда пару дней спустя Рашид надел очки, взял в негнущиеся от волнения пальцы визитку Арсеньева, прокашлялся и набрал его номер, у того уже лежало на столе исчерпывающее досье на обоих.
Получалось, что сириец и его жена чисты перед законом, ни в каких сомнительных связях не замешаны. В 2012 году, то есть практически с начала Гражданской войны в Сирии, они эмигрировали из Алеппо в Россию, получили гражданство, осели в Москве. Последние несколько лет Рашид работал крановщиком на строительстве жилых домов. А его жена, в поликлинике значившаяся как бесплодная, устроилась посудомойкой в детский сад, на полставки...
- Дозрели? – добродушно усмехнулся Аркадий, услышав в трубке его голос.
- Дозрел, – после короткой паузы отозвался Рашид.
- И готовы подъехать?
- К вам на Лубянку?!. Нет уж, избавьте! Лучше вы.
- Уговорили. В течение часа буду.
Аркадий стоял в дверях с улыбкой на лице, по-дружески протягивая хозяину руку. Его приветливость и доброжелательность подкупали, и Рашид даже немного успокоился.
Устроившись за столом, Аркадий обратился к Лейле:
- Хозяюшка, если чаем напоите, буду вам очень признателен. От жары на улице в горле пересохло.
Лейла сменила напряженное выражение лица на улыбку, кивнула и скрылась на кухне.
- Да расслабьтесь же вы! Не корову ведь продаете.
- Не корову – родственника, – разом нахмурился тот. – А у нас нет худшего греха, чем предать близкого по крови человека.
- Вот как! Это уже становится интересно. Значит речь идет о родственнике. А поподробнее?
- Так в том-то и дело, что я сам ничего толком не знаю, ни с подробностями, ни без, – ворчливо пробормотал Рашид, глядя в сторону, – а брата двоюродного и племянника, вроде как, продаю. Не исключено, что без оснований.
- Даже если вы действительно «ничего толком не знаете», но у вас возникли подозрения, поделитесь ими. Ведь у нас с вами, если не ошибаюсь, общая цель – не допустить возможный теракт. Любые ваши наблюдения, незначительные штрихи, мелочи могут оказаться крайне полезными. Мы ваш сигнал проверим, и если подозрения окажутся беспочвенными, дело закроем. Лучше перестраховаться, чем прошляпить. Верно?
Рашид задумчиво кивнул.
- Тогда перестаньте мучиться угрызениями совести и рассказывайте все, что вам известно: кто они, ваши родственники, как они выглядят, где обитают, чем занимаются, с кем кроме вас общаются. А я, в свою очередь, гарантирую, что ваше имя нигде и ни при каких обстоятельствах упомянуто не будет, что мы сохраним ваше инкогнито.
Лейла принесла чай, да не простой, а какой-то мудреный. Бросив взгляд на поднос, Аркадий даже пожалел о своей просьбе. Заметив его замешательство, Лейла сказала:
- Это древний национальный напиток – матэ, травяной чай. Точнее – настой из листьев парагвайского падуба. О нем говорят: он, как отпущение грехов, успокаивает тело и душу.
- А еще говорят, что матэ, как абзац: выпил, и можешь начинать с красной строки, – впервые улыбнулся Рашид.
- Заинтриговали. – Аркадий почувствовал расположение и к этой паре, и к их экзотическому напитку. – Его положено пить вот из таких красивых сосудов?
- Они называются калабасами. В древности их вытачивали из древесной тыквы, а сейчас – из палисандра, дуба, кебрачо. И еще делают из фарфора, керамики, серебра. Но форму тыквы, как видите, стараются сохранить.
- А палочки в них воткнуты для чего? – продолжал расспрашивать Аркадий, пододвигая к себе тяжелый обтекаемый сосуд с очень приятной поверхностью. – Чтобы помешивать?
- Это не палочки, а трубочки. Матэ потягивают через них, продлевая удовольствие. Вот так. – Рашид обнял ладонями свой калабас и прильнул губами к покрытой узорами металлической трубочке.
Аркадий подумал, что даже если чай ему не понравится, он все равно будет хвалить его – из вежливости. Однако напиток оказался на удивление приятным, и он вытянул его через трубочку весь до последней капли.
Узнав у хозяев, где они достают в Москве матэ и калабасы, он решил, что обязательно приобщит к этой вкусной экзотике свою мать.
-Ну что ж, абзац выпили. Начнем с красной строки. Что вас так насторожило в ваших родственниках, что вы, переступив через себя, рискнули нас об этом оповестить?
И Рашид рассказал, наконец, Аркадию о неожиданном появлении в Москве двоюродного брата с сыном, об их страшной потере и о странном поведении.
- Как их зовут?
- ...Они прибыли сюда под ложными именами, а я не спрашивал, под какими именно.
- Допустим. Но все-таки дайте мне их подлинные имена. Мы наведем справки по месту их постоянного проживания.
- Если коротко... не как у нас принято, то Юсуф Хасан и Даниял Юсуф Сахим.
Все записав, Аркадий уточнил:
– Откуда конкретно они прилетели?
- Из Алеппо.
- Какого числа?
- Двадцать третьего мая.
- Рейс знаете?
- Конечно. Я их встречал в Шереметьево. – Рашид назвал номер рейса.
- Ну вот видите, сколько ценной информации вы нам дали. Теперь узнать имена, под которыми они здесь – дело техники. А где они в настоящий момент?
- Не знаю! – в сердцах почти выкрикнул Рашид. – Они нам с самого начала не доверяли. Не делились своими планами. И пробыли у нас всего несколько дней. А потом, как только представилась возможность, съехали, не сочтя нужным даже оставить нам свой адрес. И телефон их выключен. Но я нутром чувствую, они здесь неспроста.
- Я понял. Мы можем с ваших слов составить их словесный портрет?
Рашид подумал, что в семейном альбоме, привезенном с Родины, обязательно найдется пара фотографий, где они сняты вместе с Юсуфом, Заирой и Даниялом. Но именно потому, что они там вместе, промолчал.
–Разве их имен вам недостаточно?
- При наличии хотя бы словесных портретов мы могли бы разослать на них ориентировки. Ведь они, наверняка, нигде не зарегистрированы. В Москве нелегалов пруд пруди. Оседают где придется, по ночам пробираются в общежития к знакомым, а с рассветом исчезают в неизвестном направлении...
- Они вышли на тех, кого искали. Им предоставили жилье и работу. Только какая она, эта «работа»? – мрачно проговорил Рашид. – Вы хотите знать, как они выглядят?
И он, как мог, во всех подробностях описал обоих – рост, возраст, комплекцию, цвет глаз и волос. Аркадий все тщательно записал.
- А если я попрошу вас повторить все это нашему специалисту, чтобы он на компьютере...
- Я никуда не поеду! – сразу занервничал Рашид. – Я ведь уже объяснил вам ситуацию.
- Как скажете. Может тогда я приеду к вам еще раз – с художником, и он с ваших слов нарисует портреты обоих?
Рашид бросил взгляд на жену. Лейла еле заметно кивнула.
- Ладно. Приводите вашего художника.
Уже на следующий день, после устного доклада и письменного отчета, Аркадий положил на стол начальника Управления по борьбе с терроризмом два рисованных портрета предполагаемых террористов.
- Хороши красавцы, – проворчал начальник, бросив на них недобрый взгляд. – Итак, что мы на данный момент имеем? Имена и фамилии двух приезжих из Сирии – отца и сына. Их возраст, внешний вид в целом. Их словесные портреты. Имеем контакт с родственниками, у которых они по приезде остановились и с которыми, не исключено, снова пересекутся. Урожай, прямо надо сказать, богатый... Отличная работа, Артемьев!
- Отличной она будет, когда мы их найдем, – не купился на похвалу Аркадий. – Причем до того, как они сотворят свое черное дело.
- Наши следующие действия? Заводим оперативное дело, заручаемся санкцией прокурора, затем рассылаем ориентировку на них по всем УВД Москвы и Московской области. Устанавливаем за домом Абдалла круглосуточную «наружку». Что еще?
- Отслеживаем телефонные звонки в квартире Абдалла, – подсказал Аркадий. – И я бы снова наведался к Рашиду. Нужно проверить его сотовый телефон и компьютер. Ведь этот таинственный Юсуф вышел с ним на связь еще до того, как прилетел с сыном в Москву. Может удастся ухватить какую-то новую ниточку.
- Действуй, – одобрительно кивнул начальник. – А мы на подхвате. Любая помощь, любое количество людей... Ну, сам знаешь. Если сигнал не фуфло, нужно действовать быстро, на опережение. И желательно брать с поличным.
В отделе была сформирована специальная оперативная группа из трех человек, которую возглавил Артемьев и которую между собой окрестили «Кузен».
Глава 22
Прогуливаясь, как всегда, в перерыв по аллеям сквера, Марина искала встречи с Земфирой, единственным связующим звеном с тем удивительным миром, с которым ей удалось соприкоснуться.
Дойдя до конца аллеи, она повернула назад и лицом к лицу столкнулась с черноволосой девушкой, со дня их знакомства поражавшей ее какой-то вселенской грустью, застывшей в ее по-восточному красивых глазах.
- Земфира! – не смогла скрыть радость Марина. – А я уже думала, что не увижу тебя никогда, что ты...
- Что я отправилась в мир иной? – усмехнулась та. – Я же тебе обещала, что мы сделаем это вместе. Ты поможешь мне. Я помогу тебе. Вместе переступить черту будет веселее и проще.
- Скажешь тоже, веселее! Чего уж тут веселого?
- Ну это как посмотреть. Для меня это будет путешествие, увлекательная туристическая поездка в неведомую страну, которую я жду с нетерпением. И знаю наверняка, хуже уж точно не будет. А пока мне очень хотелось бы, чтобы наш ашрам стал для тебя домом. Кстати, Старший брат и сестры спрашивали о тебе: почему не приходишь.
- Спрашивали? – удивилась и обрадовалась Марина. – Как странно. Зачем я им?
- Они почувствовали в тебе родственную душу. Почувствовали, что ты нуждаешься в их помощи и поддержке. Они готовы принять тебя в свою семью. Ты всем очень понравилась.
- Правда?!. А я все время о них думала. И мне самой очень хотелось придти еще хотя бы разок.
- Так за чем дело стало? Поехали!
При виде Марины «Старший брат» поднялся с ковра, взял в свои большие сильные ладони ее руку и тепло ей улыбнулся:
- Ты снова с нами, Сестра. Как славно. Мы по тебе скучали. Проходи, садись. И запомни на будущее: это теперь и твой дом. Ты – желанный член нашего маленького коллектива. Не жди, чтобы Земфира приводила тебя. Приходи сама.
Он был так мягок в обращении, так обходителен и добр, что Марина ощутила непреодолимую тягу к нему. Он казался ей необыкновенным, сверхестественно красивым и загадочным. Он излучал какую-то особую, самцовую силу.
Марина устроилась на ковре, как равная среди них. Ее лицо озаряла счастливая улыбка.
- Сестра, – обратился к Земфире Даниял, – будь добра, принеси мне и всем нам чаю, настоенному на травах, какой умеешь делать только ты.
Земфира с готовновностью исчезла за дверью.
Продолжая прерванную лекцию-беседу, Даниял заговорил снова:
- Мир, в котором мы живем, многим кажется единственной реальностью. Люди не знают, или не могут поверить, что параллельно с нашим физическим миром есть и другие миры, куда более совершенные, чем наш. В них царит мир и гармония, в них все счастливы, потому, что умеют усилием мысли создавать все, что пожелают. Наше физическое тело связывает нас, висит балластом на нашей душе. В том тонком мире, куда все мы рано или поздно уходим, нет места физической материи. А следовательно нет ни боли, ни страданий. Душа пребывает там в чистом виде, сохраняя свое сознание и индивидуальность. Она не ограничена ни временем, ни пространством и потому может путешествовать, куда пожелает – со скоростью мысли. Те, кому посчастливилось заглянуть по ту сторону черты и вернуться, называют тот мир раем, а наш – адом земным...
Земфира внесла поднос с фарфоровыми маленькими чашками. Марина была первой, над кем она приветливо склонилась, протянув ей чашку. Даниял прервал лекцию. Все молча пили приятный, терпкий напиток с ароматом трав. Собрав чашки, Земфира отнесла их обратно, потом вернулась и заняла свое место на ковре рядом с Мариной.
«Старший брат» снова заговорил. Его голос журчал, завораживал, уводил в неведомые дали. Голова Марины чуть-чуть кружилась. Она видела все, о чем говорил Учитель, видела сияющий мир с воздушными, тающими в легкой дымке замками, видела кусты белых роз и парящих над ними полупрозрачных то ли фей, то ли ангелов в искристых туниках. Голос-ручеек журчал все тише и глуше, пока не растворился совсем в густой ватной пустоте... Положив голову на чьи-то колени, Марина уснула, грезя наяву.
Разбудила ее Земфира, настойчиво теребя за плечо:
- Сестренка! Я, конечно, могла бы дать тебе выспаться, – со смехом сказала она, когда Марина вперила в нее бессмысленный взгляд, – но у меня затекли колени, а тебе давно пора забирать дочь из школы.
- Дочь?.. Школа?.. А сколько сейчас времени? – Взглянув на часы, Марина вскочила. – Ой, мамочки! Да как же это я!
В комнате никого, кроме них не было.
- А где все?
- Разошлись по домам. Мне тоже давно пора. Да вот тебя никак не могла добудиться.
Марина бросилась к двери, не сообразив даже, а почему Земфира не бежит вместе с ней в школу за своим братом.
Она возвращалась назад, как во сне, все еще находясь в каком-то, несвойственном ей состоянии то ли кайфа, то ли прострации. Она не могла бы определить, что именно испытывает, но только все вокруг показалось ей вдруг чужим, не имеющим к ней отношения. Одно она знала наверняка – что будет приходить в «ашрам» снова и снова – до последнего, решающего дня.
Глава 23
Отдел Аркадия мог бы похвастаться десятками своевременно выявленных и обезвреженных терактов, если бы не строгая секретность всех, предпринимаемых ими действий. А с этим, последним, как заклинило! Всё так хорошо начиналось! Редкая удача – известны действующие лица, их имена, национальность, внешний вид, родственные связи... Но таинственная парочка остается неуловимой. Найти ее и нейтрализовать для Аркадия стало уже делом профессиональной чести, чтобы не сказать – навязчивой идеей. От постоянного эмоционального напряжения нервы его были на пределе.
Он возвращался домой разбитый и вымотанный, как после тяжелой физической нагрузки. Ему хотелось тишины и покоя. Хотелсь расслабиться за книжкой или телевизором и просто бездумно отдохнуть. Но последнее время мать всякий раз ему сообщала: «А у нас в гостях Кирочка».
Нет, конечно же, он не был против. Он понимал, что мать не выдерживает одиночества, и был рад, что она нашла себе хоть какую-то отдушину. Ради этого можно и потерпеть мелкие неудобства. Тем более, что девочка – дочь женщины, которая ему очень нравится.
Не был исключением и этот вечер.
- Соседки нашей опять нет дома? – спросил он и, поменяв уличную обувь на домашние тапочки, вошел в комнату. – Привет, мадемуазель! – сказал игриво, не рассчитывая получить ответ.
- «Соседка» – молодая женщина, круглосуточно пришитая к дому, – сказала Людмила Андреевна. – А мне все равно делать нечего. Нам с Кирочкой вместе веселее. Правда, детка? – Она похлопала девочку по спине. – Мы с ней сегодня пытались освоить твой компьютер. Одна я бы ни за что не справилась. А Кира такая смекалистая. Сразу сориентировалась. Мы посмотрели с десяток очень забавных видеоклипов на этом, как его... на «ю-тьюбе». Ведь ты не будешь нас за это ругать, Аркаша?
Мало кому понравится, что кто-то посторонний копается в его компьютере. Потому как персональный компьютер, неважно в каком обличьи, стал неотъемлемой частью личности современного человека. К Аркадию, учитывая специфику его работы, это относилось вдвойне. Он мысленно похвалил себя за то, что предусмотрительно заблокировал все свои рабочие файлы, и без энтузиазма ответил:
- Конечно, не буду. А если ты освоишь эту премудрость, я с удовольствием куплю тебе компьютер, обещаю.
- Спасибо, сынок, до этого еще далеко. Пойдем на кухню. Кормить тебя буду.
- А Киру?
- Мы с Кирочкой уже поужинали. А вот чайку потом попьем вместе.
Часам к восьми пришла Марина. Людмила Андреевна пригласила ее к чаю. Сославшись на усталость, Марина ответила отказом.
- У вас озабоченный вид. Что-нибудь случилось? – участливо спросил Аркадий, наблюдавший за ней.
- С чего вы взяли? Вид как вид, – нахмурилась она.
- Не правда. Меня не обманешь... Я думал, мы с вами уже друзья, – упрекнул ее Аркадий. – Помните нашу первую встречу? Тогда озабоченный вид был у меня. Вы меня об этом спросили, и я вам откровенно ответил. И не отказался от предложенной вами помощи. Может быть теперь моя очередь предлагать помощь?
- Я и так слишком злоупотребляю помощью вашей семьи, – ответила она, глядя, совсем как ее дочь, в сторону. И, поблагодарив соседку, направилась вместе с Кирой к выходу.
Провожая их, уже в дверях, Аркадий сказал:
- Только восемь часов. Ну что вы будете весь вечер сидеть дома. Может сходим куда-нибудь, а мама побудет еще с Кирой.
Марина подняла на него ничего не выражающий взгляд и хотела пройти мимо. Ему показалось даже, что она не поняла, о чем он говорит. Он тронул ее за локоть:
- Вы мне не ответили.
Она перевела удивленный взгляд на свою руку, потом снова на него:
- Спасибо, Аркадий. Я устала. Я очень устала и хочу побыть дома. Одна. Спокойной ночи.
Звук их шагов на лестнице давно стих, а он все стоял на том же месте, обескураженный ее поведением и тоном.
Глава 24
Продержавшись два дня, Марина сама, не дожидаясь появления Земфиры, пришла к заветному крыльцу. Позвонила, как полагалось, три отрывистых звонка и четвертый после паузы. Дверь открылась. На пороге стоял Старший брат. Ласковая улыбка озарила его лицо.
- З...здравствуйте, Учитель, – смутилась Марина. – Вы говорили, что я могу приходить сама, когда захочу. Вот я...
- Зачем ты оправдываешься! Еще я говорил, что это отныне и твой дом. И так оно и есть. Входи.
- Я прервала ваши занятия?
- Сегодня занятий нет.
- Вот как! – Марина совсем смешалась. – Тогда я... приду в другой раз?
- И очень хорошо, Мариночка, что нет занятий, – он назвал ее по имени, а не «сестрой». – Я свободен и мы с тобой можем просто посидеть, поговорить. Да проходи же. Не надо стоять в дверях. – Он бросил через ее плечо быстрый, цепкий взгляд наружу.
Марина шагнула внутрь. Он тотчас закрыл за ней дверь.
- Мы совсем недавно здесь обосновались и еще не успели обжиться, обзавестись мебелью. Мы можем устроиться для беседы в моем кабинете. Но в классе, на ковре, думаю, будет удобнее. И уютнее.
Марине не нравилось сидеть на полу, и к тому же она чувствовала себя неловко от того, что пришла не вовремя. Но ради общения с Учителем, да еще и с глазу на глаз, она готова была залезть на крышу или висеть на дереве головой вниз, лишь бы видеть и слышать его. Стыдясь переполнявшего ее ликования, она сжалась в комочек, в туго свернутую пружинку.
- Э-э, нет, так дело не пойдет. Я хотел поговорить с тобой по душам, а ты, как зверек, спряталась в норку, – расстроился Учитель. – А давай-ка мы с тобою для начала чаю выпьем. Глядишь, тебе и полегчает.
Марина не привыкла к такому вниманию к своей персоне. С ней давно уже никто так не разговаривал. И она прониклась благодарностью и доверием к этому милому, теплому человеку, принявшему ее, как самую близкую и родную.
Учитель вышел на минуту и вернулся с двумя чашками в руках.
- Правда, он уже остыл. Но мы и так выпьем. Верно? – Он протянул ей одну чашку и отхлебнул от своей. – Как дела с дочкой? Без перемен?
- Какие могут быть перемены! – сразу нахмурилась Марина. – Аутизм не лечится. Да и как его лечить, если до сих пор никто толком не знает, что это такое. Не слабоумие, не церебральный паралич, не неврастения, не депрессия. И в то же время всего понемножку в аутизме хватает. И много чего еще сверх того. А лекарств от этого нет.
- Ты пей, пей, а то на колени прольешь... Если тебе не под силу ухаживать за таким ребенком, может проще отдать ее в приют, в интернат, в детский дом? – участливо спросил Учитель.
- Не могу. Совесть не позволяет. – Она машинально осушила свою чашку. – При живой-то матери. Выход для себя вижу один – уйти из жизни самой, сбежать, так сказать, от непосильной ответственности. А после того, как она станет сиротой, куда хотят, пусть ее помещают.
Он промолчал.
- Считаете это малодушием? Я и сама знаю. Да только сил моих больше нет. Не жизнь у меня, а одна сплошная мука.
- Жизнь, Мариночка, не шакар-лохум. В ней больше тягот, боли, страданий, чем удовольствий и сладости.
- Но почему?!. Почему она так глупо устроена?
- Об этом тебе лучше с Зурабом поговорить. Он у нас хорошо разбирается во всем, что плохо...
«Чай» возымел свое волшебное действие. Напряжение отпустило. Скованность прошла сама собой. Расслабившись внутренне и внешне, Марина теперь уже полулежала на ковре, облокотясь на мутаку.
- Лично я думаю, – продолжал Старший брат, – все беды оттого, что земную жизнь программируют люди, злые, недалекие, агрессивные. Бог подарил им прекрасный мир – наслаждайтесь, живите. Всё в готовом виде – среда, еда, божественные законы для комфортного существования и размножения. А они хотят переделать всё на свой лад. Хотят властвовать, командовать, завоевывать, нарушать гармонию и божий план. Вот и расплачиваются – каждый по-своему. Причем страдают зачастую ни в чем неповинные люди. Такие, как ты, как я...
- Учитель, я не верю в Бога. Если бы он был, он не обошелся бы со мной так жестоко.
- А если бы его не было, то не было бы и жизни на Земле. И вообще ничего бы не было – ни Земли, ни звезд, ни Солнца. Или ты думаешь, что весь этот так хорошо организованный и сбалансированный мир возник сам собой?
- А в какого Бога верите вы?
- Бог един, – сразу посерьезнев, ответил Учитель. – Ла Илааха Илаллах. – И сам же перевел: – Нет бога кроме Бога.
Марина с изумлением воззрилась на него:
- Так вы – мусульманин?!
- Конечно. И очень горжусь этим, – с достоинством ответствовал Даниял, и в холодных глазах его заиграл, завибрировал сумрачный огонек. – Моя религия универсальна. Она принадлежит не только арабскому миру. Мы имеем обращенных в странах Европы и в Северной Америке, и здесь – в России. Ислам – самая чистая и самая распространенная религия в мире. Он стоит на том, что есть только один Бог-творец и только от Него все и всё зависит. Только Он может решать судьбы людей и только Ему мы должны поклоняться. Главное в исламе умма – общность верующих. Аллаху Акбар!
- То есть мир сотворил не Господь бог, а Аллах? – наивно переспросила Марина, ощущая легкое головокружение и приятную истому во всем теле.
- Мы говорим о Боге-творце всего сущего. Верно? – терпеливо попытался объяснить ей Даниял. – Разные религии называют Его по-разному. Для нас, мусульман, это Аллах. Но дело ведь не в том, кто как Его называет, а в том, что Он един. В христианстве, например, это совершенно неприемлемая для нашего понимания святая троица: Бог-отец, Бог-сын и Дух святой. В индуизме так вообще божеств сотни. И каждый из них по-своему уродлив, а то и чудовищен. Наш Бог совершенен и всемогущ. Мы – его дети, слуги и воины. Главное – чтить Аллаха и жить по его правилам. И тогда Аллах сам позаботится о тебе. Найдет наилучший для тебя вариант в любой, самой сложной ситуации. Аллаху Акбар!
Даниял говорил, не отрывая ласковых, благожелательных глаз от доверившейся ему женщины. Голос его звучал мягко и проникновенно.
- Но я совсем не знаю правил Аллаха. Как же я могу им следовать?
Даниял встал и принес из своего кабинета увесистый томик в зеленом переплете с кружевоподобным орнаментом на обложке.
- Вот, возьми, Сестра. Почитай на досуге. Это Коран – священная книга ислама. Проверь себя – может ли он открыться твоему пониманию.
Марина могла бы до бесконечности сидеть или полулежать вот так и слушать, говорить о себе, о жизни, о боге – да о чем угодно, лишь бы быть рядом с этим удивительным человеком, который не жалел для нее времени. Но решив, что злоупотребляет его добротой, она поднялась.
- Спасибо вам за всё... Я пойду, поздно уже.
Он поймал ее за руку, потянул на себя и, заглядывая снизу вверх в глаза, интимным шепотом спросил:
- Ты уверена, что хочешь уйти?
От этого шепота и от его близости у Марины перехватило дыхание. У нее и так кружилась голова, а тут мысли и чувства смешались, превратившись в бурлящую реку, уносившую ее неведомо куда. Она покачнулась, теряя равновесие. Он поймал ее, привлек к себе, опрокинул на ковер, загородив собою весь мир.
Что было дальше – Марина плохо сознавала. Его грудь, покрытая шелковистой мягкой порослью... его требовательно-настойчивые руки и губы, казалось, были сразу везде, завладевая ею целиком. Марина сгорала и таяла, растворяясь в неземном блаженстве. Она готова была отдаваться ему снова и снова, пока сама Смерть не остановит ее.
Когда на следующий день это случилось с ней еще раз, она всерьез задумалась, стоит ли уходить из жизни, если жизнь может дарить такие восхитительные мгновения.
Однажды он привел ее к себе домой, где для сладких утех имелось какое-никакое ложе и никто из «братьев» и «сестер» не мог прервать их в любую минуту неожиданным вторжением. По дороге он рассказал ей, что живет вдвоем с отцом, но днем отец всегда на работе. Такое доверие показалось ей залогом серьезных отношений, а ее новая жизнь – сплошной радужной галлюцинацией.
Добавить комментарий