Глава 37
Вернувшись в день теракта домой, Юсуф застал сына за планшетом. Его лицо сияло.
- Отец, мы сделали это, Аль хамду ли-Ллах!* Наше совместное творение озарило
весь мир и устроило настоящий переполох.
- Все сработало безотказно? – деловито поинтересовался Юсуф.
- Еще как сработало! Представляю, как вся ихняя полиция сбивается с ног. Они еще не знают, что это только начало, генеральная репетиция, так сказать. Что основное, самое яркое и красочное шоу уже на подходе.
- Аль хамду ли-Ллах! – только и ответил Юсуф. И перевел разговор: – Я голоден, как шакал.
- Прости, отец, я не забыл, что сегодня моя очередь кухарничать, но, сам понимаешь, было не до того. Давай обойдемся тем, что найдем в холодильнике.
Рано утром, когда они только закончили первый намаз, раздался телефонный звонок. Незнакомый голос сообщил, что им надлежит немедленно явиться по известному им адресу у метро Сокол.
- Сабир зовет, чтобы выразить свое удовлетворение отлично проделанной работой, – усмехнулся Юсуф. – Я уже начал было беспокоиться, что он молчит. Вставай! Поехали получать заслуженные похвалы. А возможно – и денежное вознаграждение. Нам это не помешает.
Шамиль открыл дверь и, пропустив их внутрь, не забыл выглянуть на лестничную площадку.
- Опять проверяешь, нет ли за нами хвоста? – с веселым укором прокомментировал Юсуф. – Мы – не лисы, хвостов не держим.
Юноша ничего не ответил.
Сабир не сидел, как в первый раз, в кресле перед телевизором, а ходил из угла в угол, и брови его, сошедшиеся на переносице, меньше всего соответствовали радостному или одобрительному выражению лица. У окна стояли Каюм и Заки, и вид у них был зловеще-непроницаемый.
- Ас-саляму алейкум, – буркнул себе под нос Сабир, не переставая мерить комнату шагами.
- Алейкум Ас-салям, – в один голос отозвались вошедшие.
- Что-то случилось, ас-сайид Сабир? – стараясь скрыть досаду, спросил Юсуф. И, хохотнув, добавил: – Я имею в виду – кроме того, что уже случилось.
Хозяин «забыл» предложить гостям сесть и, сев наконец сам, сурово потребовал:
- Объясните-ка мне, почему ваши физиономии с вашими настоящими именами красуются по всей Москве.
Даниял побледнел, а Юсуф стал багровым. Они в недоумении уставились друг на друга.
- Что ты такое говоришь, Сабир?!. – изменившимся голосом вскричал Юсуф. – Нас никто здесь не знает. Этого не может быть.
- На. Любуйся. – Сабир перевернул мятые листки с рваными краями, лежавшие на столе лицевой стороной вниз. – Или может это не вы? И имена тут не ваши? Вы решили отправить в тартарары всю нашу организацию?
Юсуфа и Данияла будто пригвоздили к полу. С мрачным и испуганным видом они разглядывали свои изображения.
- Думайте, шевелите мозгами, кто мог дать в их органы наводку на вас?
Отец с сыном снова переглянулись.
- Здесь, в Москве, нас знают только двое, – сказал Даниял, – мой дядя Рашид и его жена Лейла.
- Зря ты это! – нахмурился Юсуф.
- То есть ваши же земляки и родственники? - уточнил Сабир, не обратив на слова Юсуфа внимания и глядя в упор на Данияла. – И ты допускаешь такое?
- Их настроение с самого начала не понравилось мне, – развивал свою версию Даниял. – Складывалось впечатление, что они боятся нас, тяготятся тем, что вынуждены оказывать нам гостеприимство. Поэтому, уйдя от них, мы ни разу им не позвонили, не сообщили свой адрес. И даже поменяли телефоны, на всякий случай.
- Даю вам сутки на разборки. А потом вы должны исчезнуть. Убраться восвояси из этой страны.
- Ас-сайид Сабир, но мои шахиды полностью готовы к употреблению, – воспротивился Даниял. – Вы знаете о моих планах. Я не уеду, пока не осуществлю задуманное.
- А что, если вас сдали не родственники, а кто-нибудь из твоих шахидов?
- Исключено! – отверг саму мысль об этом Даниял. – Во-первых, никто из них в глаза не видел отца. Во-вторых, никто не знает моего полного имени. А в-третьих, я за свою работу отвечаю головой. Я вижу каждого насквозь. Все они уже абсолютные зомби. Их сознание изменено. Они всецело в моей власти. Разве взрыв на Проспекте Мира не наглядное тому доказательство?
Он бросил быстрый взгляд на Заки и Каюма, пытаясь угадать, рассказали ли они о том, что его шахид в последний момент струсил. На лице Заки не дрогнул ни один мускул, а по губам Каюма скользнула еле уловимая усмешка.
- Что есть, то есть. Хорошо сработано. Но мы говорим о живых шахидах, а не о мертвых. Они ведь тоже пока ходят по улицам, где ваши портреты расклеены на каждом углу.
- Мои шахиды уже осознали, что мы объединились в группу не для того, чтобы разыгрывать из себя секту блаженных. Мы все повязаны одной неразрывной нитью... Дайте мне закончить начатое. Я буду предельно осторожен. Обещаю. До Дня города осталось всего ничего. Нельзя упустить такой шанс.
- М’еши! – согласился Сабир. – Но с условием. Вам нельзя показываться вместе ни на улице, ни в других общественных местах. И желательно изменить внешность. Ты, Юсуф, до отъезда из дома вообще носу не кажешь. Твоя работа на этом закончилась. Надеюсь, вы не заставите меня быть с вами неласковым. Нас с тобой, Юсуф, связывают давние дружеские узы, но безопасность общего дела превыше всего. Вы ж понимаете, что организация наша начинается не здесь, не в этой комнате, что я – лишь промежуточное звено. Наши спонсоры и наши заказчики – солидные и очень богатые люди. Я завишу от них так же, как вы.
- Будь спокоен, ас-сайид Сабир, мой сын тебя не подведет, - подобострастно заверил его Юсуф.
- Но после того, как вы закончите начатое, – в тот же день! – чтобы духу вашего здесь не было. Паспорта и билеты – на разные рейсы, я вам обеспечу.
С прощальным поклоном Юсуф пробормотал всесильную (по глубокому убеждению арабов) магическую фразу: – Бисми Ллахи р-рахмани р-рахим, – что означало: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного».
- Елла салям, – холодно отозвался Сабир.
- Я возьму одну? – спросил Даниял, протягивая руку к содранным со стен ориентировкам.
Получив утвердительный кивок, он сложил отпечаток вчетверо и сунул его себе в нагрудный карман.
Соблюдая ненарушаемый ритуал прощания, визитеры, на сей раз с подчеркнутым рвением, выходили пятясь, дабы не оскорбить хозяина видом своих спин.
- Пусть кто-нибудь из вас проводит гостей, – отдал Сабир команду подручным, все это время безмолвно стоявшим у окна.
Заки шагнул к двери.
– И присмотри там что-нибудь на их дурные головы.
Кошачьей поступью Заки просочился в переднюю. Снял с полки над вешалкой две потрепанные бейсболки с большими козырьками и молча протянул их уходящим.
Уже на лестнице, нахлобучив бейсболку по самые брови, Юсуф сказал:
- Прежде, чем мы навестим Рашида, мне надо заехать в лабораторию.
Даниял не нуждался в объяснении. Смысл этих слов был очевиден. Он последовал примеру отца, спрятав лицо под тенью козырька, остановил такси и только после этого ответил:
- Надо, значит поехали.
Глава 38
Взбудораженная Москва гудела. По всем каналам телевидения говорили только о теракте. Брали интервью у очевидцев; демонстрировали фотографии идентифицированных погибших, хотя половина их все еще оставалась неопознанной; показывали людей с тяжелейшими травмами, зависших между жизнью и смертью; рассказывали об их семьях и об обещанной государством материальной компенсации. Были отменены все развлекательные телепередачи. По радио звучала скорбная музыка.
Выступил с гневной речью президент страны. В верхах проходили экстренные совещания. На своих нескончаемых ток-шоу идеологи и политологи спорили до хрипоты, предавая анафеме мировой терроризм, Аль-Каиду, ИГИЛ, палестинские Хезболлу, ХАМАС, бесчисленные организации Сирии, Индии. Хватало в их упоминаниях и российских группировок. В Москве был объявлен день траура. К месту трагедии, по успевшей укорениться традиции, москвичи несли цветы и свечи.
А Даниял и Юсуф взирали на все это сквозь интернет (телевизора в их доме не было) с жестоким удовлетворением, предвкушая близкое и куда более масштабное завершение начатого.
Не без сожаления они сбрили усы и бороды и, дождавшись темноты, которая в летнее время наступала слишком поздно, вышли на улицу. Решив, по требованию Сабира, не пользоваться городским транспортом и не снимать с головы бейсболок, снова остановили первую попавшуюся машину. Поскольку Юсуф говорил по-русски плохо и с сильным акцентом, сын посоветовал ему не открывать рта, и сам назвал водителю адрес:
- Свиблово. Улица Седова.
- Куда на Седова? Номер дома какой? – попытался уточнить водитель.
- В самом начале улицы остановишь, у Булочной, – ответил Даниял. И добавил: – Забыл хлеб купить.
- Так ведь поздно уже, – возразил водитель. – Все булочные закрыты. Вам нужен супермаркет какой-нибудь. Они круглосуточные.
- Спасибо, брат. Так мы и сделаем. Высадишь нас у супермаркета на улице Седова.
Остановившись у продуктового магазина, водитель предложил подождать, на что Даниял ответил, что дом их тут совсем рядом и, расплатившись, отпустил его.
Переждав в магазине, пока слишком заботливый водитель уедет, они сразу вышли на улицу. Увы, дом Рашида был совсем не близко – им пришлось измерить шагами пол- улицы.
Во двор входили с предосторожностями.
- Подожди меня здесь, – сказал Даниял отцу, усадив его на темную скамейку под буйно разросшимся кустом акации.
Заглядывая во все припаркованные машины, он обнаружил, что в сером джипе сидят двое, оба мужчины. Притаившись в тени, он превратил себя в изваяние, простояв так, может, полчаса, а может, час. Передние стекла в машине были опущены. Мужчины молчали или лениво переговаривались между собой.
Наконец, один из них не выдержал:
- Да сколько ж можно тут торчать! Ведь ясно, что никто уже не придет. Жена дома ворчит, что детей совсем не вижу. И было б ради чего.
- Отдежурим свое и пойдешь к детям, – отозвался другой. – Или ты думаешь, что семья у тебя одного? Я б тоже сейчас выпил горячего чаю, принял душ, разделся и к супружнице под бочок.
- Может хоть перекусим? Живот свело. И пить захотелось, как ты про чай вспомнил.
- Нет у нас ничего. Все съели и выпили.
- Давай проскочим в супермаркет.
- И оставим пост? – засомневался второй. – Не имеем права. Грубое нарушение инструкций.
- Так ведь все визитеры уже отходились, все жильцы сидят по домам, телевизор смотрят, ко сну готовятся. А нам тут с тобой целую ночь куковать. Я не выдержу... А хочешь, останься, ноги разомни, а я мигом.
- Э-э нет, или вместе, или никак.
- Тогда рванули?
- Ну... если только в темпе.
Зарокотал мотор. Даниял глубже вдавился в тень. Машина сдвинулась с места и рывком выехала через арку на улицу. Если бы она подала назад, Даниял оказался бы в свете фар.
Не теряя времени, он добежал до скамейки, схватил задремавшего Юсуфа за плечо:
- Вставай, отец! Скорее!
Остановившись перед подъездом, Юсуф озадаченно почесал затылок:
- А как же быть с кодом? Не станем же мы им звонить.
- Не волнуйся. Я запомнил его. И ключ от квартиры на всякий случай оставил. Рашид забыл попросить вернуть, а я не отдал. Вот, пригодился.
Они без лифта поднялись на предпоследний этаж.
- Открываем? – нервничая спросил Юсуф.
- Нет, погоди. Мне надо кое-что проверить.
Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, Даниял поднялся на два этажа – чердачная дверь была забрана решеткой с висячим замком. Выругавшись, он с досады пнул решетку ногой. От сотрясения замок раскрылся. Оказалось, что он не был защелкнут.
Лейла уже разобрала постель и вернулась в комнату, чтобы разбудить крепко спавшего перед телевизором мужа. В замочной скважине звякнуло. Она насторожилась, затаила дыхание. Щелчок повторился, дверь скрипнула. Затем раздались шаги в передней, и на пороге возник Даниял. Оттеснив сына, Юсуф шагнул в комнату первым.
- Салям, Лейла. – Испуг, отразившийся на ее лице, сказал Юсуфу больше, чем любые слова. Он уже не сомневался, что их предали эти двое. – Не ждала?
- Ва-алейкум, – глухо отозвалась Лейла, кладя руку на плечо мужа и сжимая его, чтобы разбудить. – Нет. Так поздно не ждала.
- Какие условности могут быть между родственниками, – мрачно ухмыльнулся Юсуф.
Открыв глаза, Рашид уставился на непрошенных гостей:
- Что-нибудь случилось, брат? – Тон получился неуверенный и заискивающий.
- Да, случилось, – за отца ответил Даниял. – Смотри сюда... дядя. Ваша работа?
Он вытащил из кармана листок, развернул его и бросил перед Рашидом на пол.
- ...Что ты хочешь этим сказать?
- Не увиливай, Рашид. Больше некому. Вы – единственные, кто нас здесь знал.
- Не понимаю, о чем вы...
Даниял подошел к окну, выглянул во двор и, увидев, что из подворотни въехал серый джип, встав на прежнее место, заторопился.
- Теперь уже неважно, признаете вы свою вину или нет. Решать, куда вас – в рай или в ад, будет сам Аллах. Да зачтется вам по заслугам. Пошли, отец, нам здесь больше делать нечего.
К удивлению супругов, поздние визитеры направились к выходу. Но Рашид и Лейла не успели вздохнуть с облегчением. У входной двери Даниял приостановился, достал из кармана гранату, захваченную Юсуфом из лаборатории, выдернул чеку и швырнул ее в комнату, к их ногам.
Взрывная волна отбросила обоих. Юсуфа припечатало к перилам лестничной клетки. Тряся головой, чтобы прийти в себя, и не слыша собственного голоса, Даниял схватил отца за руку:
- Скорее! Наверх!
Юсуф с трудом передвигал ноги. Каждый шаг отдавался нестерпимой болью в ребрах. В голове стоял гул. Даниял практически выволок его на плоскую крышу. Первый выход на соседнюю лестничную клетку оказался запертым изнутри. Второй тоже. С третьим им повезло. Даниял втащил отца в лифт. Выходить из подъезда было небезопасно. Он выглянул наружу. Почти во всех окнах зажегся свет и в каждом маячили люди. Серый вен был пуст. «Помчались к месту происшествия», – догадался Даниял.
- Отец, соберись! Нам нужно как можно скорее убраться отсюда. С минуты на минуту весь двор будет в полиции.
Они вышли из подъезда и, стараясь не попадать под свет фонарей, добрались до улицы. Ночная тишина огласилась тревожными сиренами.
- Гончие прибыли! – Даниял потянул отца во двор соседнего дома. – Если оттуда нет выхода на параллельную улицу, хотя бы переждем.
Пережидать было небезопасно. Наверняка, начнут прочесывать весь район, освещая темные углы мощными прожекторами с вертолетов. Им снова повезло. Двор оказался сквозным. Подвернулась и машина, водитель которой согласился их подвезти. И через полчаса они уже были дома.
Глава 39
Аркадий валился с ног. После теракта на Проспекте Мира его отдел работал почти круглосуточно. Он приехал домой за час до полуночи с единственным желанием выспаться и, отказавшись от еды, не раздеваясь, рухнул на кровать. Мать открыла было рот, готовая поворчать на сына – в грязной одежде да на постель, такого с ним еще не бывало – но сын уже спал. И так крепко, что ворчать было не на кого.
Однако выспаться ему не удалось. Зазвонил телефон. Срочно требовали к аппарату Артемьева. С болью в сердце мать пошла будить сына, не очень веря, что ей это удастся. Но стоило ей произнести магическое : «Фэ-эС-Бэ», и он вскочил, как чертик из табакерки.
- Вызывают? – пробормотал спросонья.
- Не знаю, Аркаша. Боюсь, что да. Возьми трубку.
Он поднес трубку к уху, молча выслушал, на глазах матери зеленея от гнева, и коротко бросил звонившему дежурному:
- Сейчас буду. Собери группу.
Подъехав к новому месту происшествия, он с горечью уже не первый раз подумал о том, что вся эта суета – со спецназовцами и целым стадом полицейских машин, их пульсирующие мигалки, вой сирен посреди ночи, беготня и вертолеты – сплошная видимость, пустая и бесполезная. Дело сделано. Преступление совершено. Все, чем они смогут в ходе расследования разжиться, это свидетельство какого-нибудь полусонного жильца, увидевшего из окна, как из подъезда выбегали двое, скрывшиеся в неизвестном направлении. И снова ищи-свищи ветра в поле. Единственная ниточка, которая могла привести к злоумышленникам, остановить их, ими же благополучно оборвана – под самым носом у наружки.
Вне сомнений взрыв в квартире – месть за «предательство», промежуточная, незапланированная акция, тогда как главные события еще впереди. Он понимал, что в гибели супругов, под его нажимом согласившихся сотрудничать с органами, есть и его доля вины. И от этого на душе становилось особенно муторно.
Найдя взглядом парней из наружки, нервно куривших у своей машины, он подошел к ним, не удержавшись от злого упрека:
- Ну что, топтуны, прошляпили?
Оба виновато отвели взгляд.
- Небось дрыхли на посту?
Ответа не последовало.
- В отделе будем разбираться.
Стоявшие поодаль зеваки из соседних дворов возбужденно обсуждали случившееся:
- ...Москва напугана последним терактом у мечети, а тут опять такое, да еще и посреди ночи.
- Можно себе представить, какой стресс пережили жильцы дома, услышав у себя над головами взрыв.
- Они выбегали на улицу кто в чем был, опасаясь, что дом рухнет. Полиции с трудом удалось убедить их вернуться в свои квартиры.
- Говорят, это всего лишь бандитская разборка между своими, и никому ничего больше не грозит.
- Этим пытаются успокоить жильцов. Чтобы не было паники. А что там на самом деле, никто ведь не скажет...
Дальше Аркадий слушать не стал и, миновав полицейский заслон перед подъездом, подошел к начальнику ОМВД Свиблово. Показав удостоверение, спросил, что на данный момент известно. Как он и ожидал, известно было немного: два трупа на восьмом этаже, погибших от взрыва. Преступники не найдены. Обстоятельства выясняются.
Он поднялся на восьмой этаж. Бегло осмотрел дверной проем с выбитой взрывной волной дверью и прошел в развороченную и обуглившуюся квартиру. Следственно-оперативная группа из районного отдела полиции уже была здесь в полном составе. Аркадий бросил мрачный взгляд на останки погибших, над которыми трудился судмедэксперт.
Чтобы избежать лишних вопросов, сам показал удостоверение криминалисту, осматривавшему все, что уцелело, и подсказал:
- Те, кто устроил все это, несколько дней жили здесь. Их было двое.
Криминалист воззрился на «фээсбэшника»:
- Откуда вы это знаете?
- Знаю. Я работал с погибшими.
- И кто, по вашему, их..?
- На них разосланы и развешены ориентировки по всей Москве. Есть они и в вашем участке... – Аркадий осмотрелся по сторонам. – На осколках стаканов, чашек или на столовых приборах в кухне вполне могли сохраниться отпечатки их пальцев.
И, спасаясь от тягостного чувства, поспешил покинуть квартиру, в которой недавно беседовал с мучившимся угрызениями совести Рашидом. На лестничной площадке его внимание привлекло ограждение, слегка искривленное на прямой линии с дверным проемом. Дверь сюда явно не долетела, прикинул он, значит, о перила ударило самих подрывников.
Аркадий вернулся в квартиру, поманил к себе следака и, выведя его на площадку, указал на поврежденные перила.
- Взгляни сюда. Похоже, одного из киллеров здесь крепко приложило. Он не мог не ухватиться за перила. Значит, будут отпечатки. Не исключено, что у него поломаны ребра. По крайней мере, синяки на груди или на спине ему обеспечены. Внеси это в протокол. Авось пригодится.
Глава 40
На улице уже стемнело, а Даниял и Земфира все никак не могли оторваться друг от друга. Земфира была первоклассной любовницей, пылкой, изощренной, безудержной. Ковер, предназначенный для «сакральных сходок» их маленькой группы, служил им ложем.
- Ну хватит, любовь моя, остановись! В твоих руках я, как взмыленный конь.
- Это тебе наказание за то, что ты обнажил лицо. Со своей очаровательной бородкой и усами ты выглядел гораздо сексуальнее, – томно промурлыкала она, падая навзничь. – А еще я хочу, чтобы ты помнил свою Земфиру и никогда ни с кем ее не спутал. Признайся, свет очей моих, что ни Надия, ни одна из твоих обращенных неверных не стоит и моего мизинца – на ноге. Скажи мне это, скажи!
- Зачем говорить то, что и так очевидно... И потом у нас есть разговор посерьезнее. Не о любовных утехах, а о служении Аллаху и своему народу. Так что одевайся и приготовь нам наш фирменный напиток.
- С добавками или без? – хитро улыбнулась Земфира.
- А с добавками! – «разошелся» Даниял. – Должны же мы хоть разок прочувствовать на себе, что испытывают наши подопечные, отведав волшебное зелье.
Через несколько минут Земфира уже потягивала приготовленный ею напиток, уплывая в иную реальность.
- Мы хорошо с тобой потрудились, – приступил он к обещанному разговору. – Ты обеспечила необходимую группу шахидов, а я объяснил им их высокое предназначение. Начало джихаду положено. Осталось столь же блистательно его завершить. Всё полностью готово и продумано до мелочей. Но нам не хватает одного шахида.
- Возлюбленный мой, где ж я найду его накануне Дня Свершения? Да и ты не успел бы его подготовить.
- А мне казалось, что он у меня всегда есть, – в сладком поцелуе прошептали его красивые чувственные губы.
- И кто же это?
- Ты – любовь моя.
Она отстранилась от его дурманящей близости, попытавшись сфокусировать на нем разъезжавшийся в стороны взгляд.
- Ты пошутил?
- Разве сейчас время для шуток? Посуди сама. Из четырех моих шахидов двое чужаки – Татьяна и Марина. Да, они демонстрируют полную готовность к служению. Но я не уверен, что в нужную минуту инстинкт самосохранения не возьмет верх над ними. Мне нужен среди них свой, стопроцентно верный мне человек, способный личным примером укрепить их дух.
Земфира села, скрестив по-турецки ноги и упершись ладонями в пол.
- А кто же станет вербовать тебе новых шахидов? – спросила она, прищурясь.
- Новых не будет. На этом моя миссия завершается. Данный Аллаху обет будет исполнен мною до конца.
- Нет, Даниял, я не готова к самопожертвованию. Я не хочу умирать. Я хочу быть с тобой. Хочу любить тебя, снова и снова растворяясь в твоих ласках.
- А разве я сказал, что ты должна умереть?
- То есть как?!. Ты же хочешь, чтобы я стала пятым шахидом.
- Не пятым, а первым. Самым главным. Я... хочу... – заговорил он, выделяя каждое слово, – чтобы ты... сыграла ... роль... шахида. Разницу сечешь?
- П...пока н...не очень.
- На тебя, как и на них, наденут пояс шахида. Внешне он будет выглядеть точно так же, как остальные четыре. Но в него будет зашита не взрывчатка, а бруски пластилина, о чем будешь знать только ты. Ты поведешь их за собой и поможешь занять свои позиции в самой гуще собравшейся на набережной толпы. Они должны образовать углы воображаемого квадрата... или круга, максимально увеличив тем самым площадь поражения. С началом праздничного салюта ты подашь им сигнал нажать свои кнопки. И в тот же миг сама упадешь на землю, лицом вниз. Взрывные волны от их поясов не коснутся тебя. Но это еще не всё.
Он сел поудобнее, сложив, как и она, ноги по-турецки, и, внимательно наблюдая за ее реакциями, продолжил:
- К сожалению, иногда случается, что кто-то из шахидов в последний момент смалодушничает. Этого нельзя допустить. Никто не должен попасть живым в руки врага. Понимаешь?
Земфира молча кивнула.
- У тебя будет дистанционное управление взрывателями всех четырех поясов – Зураба, Надии, Марины и Татьяны. Не трать драгоценные секунды на то, чтобы убедиться, что все шахиды выполнили свою задачу. Продублируй их действия практически одновременно с ними.
Она посмотрела на него с сомнением и настороженно спросила:
- А что потом?
- На набережной начнется невообразимая паника и неразбериха. Ты отстегнешь свой пояс, сбросишь его с себя и, смешавшись с толпой уцелевших, побежишь прочь оттуда... Прямо в мои объятия. А на следующий день мы улетим в Сирию. Вместе. Ты и я. Как тебе такой план?
Ее глаза вспыхнули. Перспектива быть рядом с Даниялом, уехать с ним в его страну не могла не воодушевить ее. Но тревога и недоверие пробивались сквозь наркотическую завесу.
- Дэн, мне все равно страшно.
- Раздевайся! – скомандовал он.
- Не сейчас, прошу тебя. Ты настроил меня на совсем иную волну.
- Так мы на этой волне и останемся, – заверил он ее. – Будем делать тебя «пуленепробиваемой», чтобы ты поверила, что Аллах не покидает своего слугу и воина, что Он всегда рядом, что Он – твоя надежная защита.
- Что ты задумал? – Земфира послушно стянула с себя блузку, потом юбку.
- Снимай с себя абсолютно всё. Мне нужно твое тело.
Со смешанным чувством любопытства и страха она разделась догола.
- Ложись сначала на спину.
Он принес черный фломастер с широким плоским наконечником, присел подле нее на корточки и начал прямо на ее теле размашисто и жирно выводить арабские письмена – на груди, на животе, на бедрах.
- Дэн, зачем ты это делаешь?
- Я пишу изречения из Корана. Они станут для тебя мощнейшей защитой, более надежной, чем броня. Отныне твое тело неуязвимо... Перевернись-ка на живот. Святые письмена должны быть со всех сторон.
Покончив со священнодействием, он разрешил ей одеться.
- Не забудь – выкупаться ты сможешь только после того, как акция будет осуществлена и ты окажешься в безопасности.
Эта фраза успокоила Земфиру, заставила окончательно поверить в то, что ей ничего не угрожает.
- В таком случае, купаться я буду уже после того, как мы с тобой прилетим в Алеппо.
- Договорились, свет очей моих. Я сам смою с твоего прекрасного тела то, что сегодня написал.
Глава 41
Марина, с головой ушедшая в свою новую жизнь и в то неизбежное, что ее ожидало, совсем перестала думать о дочери. Перестала анализировать свои поступки. Без всякого стеснения она ежедневно оставляла своего «трудного ребенка» у соседки – так же легко и эгоистично, как если бы то была не соседка, а родная бабушка Киры. Да и могла ли она думать о чем-либо другом, если уже на следующий день должен был свершиться ее окончательный переход в мир иной, ее «великое самопожертвование».
Приведя Киру под вечер, Марина не сочла нужным хоть на минуту зайти, спросить, как чувствует себя соседка и вообще, может ли и хочет ли она оставить у себя ее дочь. Как только открылась дверь, она втолкнула Киру внутрь и со словами: «Извините, мне надо бежать», нажала кнопку вызова лифта.
Людмила Андреевна задумчиво смотрела ей в спину, силясь понять, что не так с этой женщиной, чем она озабочена и что вообще случилось с ее психикой. Она знала, что останавливать ее и задавать вопросы бесполезно. Марина, как ее дочь, перестала их слышать и воспринимать.
Приходя с работы, Аркадий уже привык видеть у себя дома чужого ребенка. От матери он знал, что аутисты – народ неадекватный. Ступорозное состояние у них может сменяться агрессивной раздражительностью, полная внешняя отключенность – заклиниванием на какой-либо фразе, слове, движении. Они могут пол дня провести, качаясь из стороны в сторону или наматывая бесконечные круги вокруг стола.
Но на сей раз с Кирой происходило что-то принципиально новое. Она нервничала, не могла усидеть на месте, вскакивала, бежала к двери и возвращалась обратно, сжимала и разжимала кулаки и без конца твердила одно и то же слово: «Бам... бам... бам... бам... бам...».
- Деточка, что с тобой? Что тебя тревожит? – попыталась подступиться к ней Людмила Андреевна. – Садись, милая, успокойся... – Обдумывая, чем бы ее отвлечь, она подложила ей альбом и коробку цветных карандашей. – На-ка вот, порисуй лучше. Ведь ты давно мне ничего не рисовала.
Рассеянный взгляд Киры сосредоточился на белом листе альбома – так, будто она на нем уже что-то видела. Очень медленно, не отрывая взгляда от бумаги, Кира высыпала на стол все карандаши и, меняя их, начала заполнять нижнюю часть листа желтыми, черными и коричневыми кружочками. Стоя позади нее, мать с сыном следили за ее рукой.
Кружочков становилось все больше и больше, пока внизу не осталось уже свободного места. Теперь пришла очередь красного, желтого, синего и зеленого карандашей. В верхней свободной половине листа Кира нарисовала расходящиеся во все стороны разноцветные линии со звездочками на концах.
Все еще находясь во власти одной ей ведомого состояния, она откинулась назад. Ее кулачки и губы были плотно сжаты. Потом порывисто схватила красный карандаш и изобразила прямо на сплошных кружочках красное облако – одно, второе, третье, четвертое, пятое, выстроив их по кругу. А черным карандашом дорисовала прямые линии, радиусами расходившиеся из каждого облака.
И тут озадаченные наблюдатели снова услышали:
- Бам! Бам! Бам! Бам! Бам!
Тем же черным карандашом она обвела одно красное облако, а над ним крупно и коряво вывела: «мама».
Людмила Андреевна подняла округлившиеся глаза на сына. Тот, собрав лоб в гармошку, не моргая смотрел на рисунок. А потом со словами «Извини, Кира», вырвал листок из альбома и унес его к себе.
Мать слышала, как он возбужденно разговаривает по телефону. Не выдержав, она зашла к сыну. Он сидел за рабочим столом над рисунком Киры, упершись обеими руками в виски.
- Я хочу знать, что это было, – потребовала она.
Аркадий отнял руки от головы, посмотрел на мать. И вид у него был растерянный. Но он все же заговорил, хотя этого, возможно, и не стоило бы делать.
- Ты и сама видела, что Кира каким-то непостижимым образом снова впала в состояние ясновидения. Никто не может объяснить это явление, но и никто его не отрицает. Оно существует... Смотри сюда. Кружочки – это люди. А это – салют. Завтра девятое сентября – День города. Вечером, как всегда, очень много народа выйдет смотреть салют. Кира изобразила какой-то невероятный теракт – не с одним, а с пятью шахидами и указала нам время – салют начнется в десять вечера и продлится восемь минут. Я давно знал, что в Москве назревает что-то страшное. Теракт на Курбан-байрам – скорее всего, только начало. Но начало зловещее, цель которого разжечь вражду между мусульманами и христианами Москвы. Следующий теракт с промежутком в неделю неминуемо будет воспринят всем миром, как ответ за Курбан.
- И еще... – упавшим голосом продолжил он. – Девочка назвала нам одного из смертников... Я чувствовал, что Марина как-то причастна ко всему этому. Сначала кирино «Мама знает». Потом Коран у Марины на столе. А главное – ее странное поведение.
Людмила Андреевна молча опустилась на стул. У нее подкашивались ноги.
- Кажется, я начинаю что-то понимать. Марина угодила в лапы террористов, которые ее методично обрабатывают. Она во власти их жутких чар.
- И наркотиков. Она готовится совершить самоубийство. Завтра! Во время салюта. Она – одна из пятерых. А я не представляю, как это можно предотвратить. Салют смотрят по всей Москве – на площадях, на набережных. Поди узнай! – Аркадий совсем помрачнел. – Да даже если бы мы знали наверняка, где конкретно должен произойти теракт, и отыскали бы в толпе самих шахидов, нейтрализовать их при таком скоплении людей невозможно. Это живые, мыслящие бомбы. Они просто подорвут себя у нас на глазах.
- И что же теперь будет?
- Есть и еще одна загвоздка. Мне надо быть сейчас там, на Лубянке. Надо поднять на ноги все охранные системы Москвы. Но я не знаю, как доложить начальству, чем мотивировать свой сигнал, – честно признался он. – Не могу же я предъявить им в качестве «неопровержимых доказательств» рисунок восьмилетней девочки-аутистки. Меня поднимут на смех, а то и дадут по шапке за попытку срыва праздничных мероприятий.
- У тебя, Аркаша, как я понимаю, есть в руках только одно звено от этой таинственной организации – Марина, – подсказала Людмила Андреевна. – Что если попытаться не пустить ее? Может отсутствие одного из шахидов спутает их планы?
- Она нас не послушает. Ты же видишь, она ведет себя, как робот...
- Но со взрывчаткой на теле тебе ее уж точно не остановить. А так... ее можно запереть дома. Наконец, вызвать психиатров...
- Насколько я знаю, организаторы не отпускают от себя шахидов накануне теракта, чтобы держать под контролем их настрой на самоуничтожение. Так что она не должна вообще прийти сегодня домой. Материнский инстинкт ею последнее время явно утрачен.
- Аркаша, а не драматизируем ли мы с тобой события? Как ты сам сказал, все наши выводы и опасения основаны на рисунке Киры. Может, все это просто плод ее фантазии?
- Мы оба с тобой, мама, знаем, что это не так. Мы видели ее рисунки с кошкой и со старушкой-соседкой. У нее явный дар предчувствия беды.
Услышав монотонный звук, доносившийся из гостиной, они поспешили туда. Кира сидела на полу как кукла, широко раскинув ноги, и, раскачиваясь, непрерывно повторяла:
- Ма-ма, ма-ма, ма-ма...
Добавить комментарий