Литва-2005: новобранцы Европы

[Окончание. Начало в № 17 (52) от 02 сентября 2005].

K трем странам Балтии у меня три разных отношения. К Эстонии, как сказал бы герой Зощенко, индифферентное, никакое, меня ничего с ней не связывает. И хотя большую часть сознательной жизни я провел в Латвии, не знаю почему, в моем отношении к этой стране больше от ума, чем от сердца. Литва — моя первая прибалтийская любовь. Жил я там недолго, но бывал тысячи раз, и если у меня иногда появляется ностальгия, то именно с литовским акцентом. Плюс много личного. В Литве могила моей мамы, здесь живут дочь и внучка, крестник и одновременно племянник.

Новые времена разметали мою семью по белу свету. Папа в Америке, дочь то в Исландии, то во Франции, то в Литве, у сына бизнес в Калининграде. Чтобы собраться вместе хотя бы на короткое время, договорились встретиться в самой удобной для всех географической точке — Паланге. В этих краях Литвы я не был лет двадцать и с нетерпением предвкушал свидание с морем, янтарным берегом, дюнами и Куршской косой.

Сначала я хотел снять отель, но дочь отговорила. В частном секторе не хуже и гораздо дешевле. И действительно, уже на подходе к Паланге у обочин стояли десятки частников с плакатиками и картонками: сдам, сдаю, сдается. В основном, на русском языке. Мы сняли два апартамента: однокомнатный для меня, двухкомнатный для всей остальной семьи — в симпатичном коттедже, практически в центре Паланги и по божеской цене: 35 долларов за номер в сутки. При желании можно было найти и скромнее, и шикарнее. На каждом втором доме объявления о сдаче в наем, в том числе, в сногсшибательных особняках.

Шяуляй. Крестовая гора

Поразило, кто в небогатой Литве может строить миллионные виллы? Прибалтийское лето коротко — всего два-три месяца и за счет курортников не наживешь палат каменных. Владас, мой хозяин, приоткрыл завесу коммерческой тайны. По большей части, эти особняки возведены во времена автомобильного бума, когда Литва служила перевалочной базой для продажи подержаных и краденых машин из Европы в Латвию и Россию. “Дворцы Боргезе” — помещение капитала в землю и недвижимость. У местных таких денег нет, покупают и строят люди из Вильнюса и Каунаса, осколки той же автомобильной мафии или кто ближе к власти и бюджету.

В отличие от Юрмалы, Паланга намного компактней. Юрмала тянется на тридцать километров, Палангу можно обойти за час. Ботанический сад, музей янтаря, автовокзал, торговый центр, костел и местный Бродвей — улица Басанавичюса, главный проспект к морю, все на одном пятачке. Если нет погоды, в Паланге на третий день можно сдохнуть со скуки. Погода была, но с балтийскими прибамбасами. То дождь, то солнце, температура воды плюс 18, зато на берегу холодный ветер. Гуляющих на Басанавичюс и бордвоке — тысячи, загорающих в дюнах — сотни, купающихся — единицы. Вот вам и прибалтийский пик сезона!

Радуемся, чем Бог послал. Главное, в кои веки вместе. У сына все в порядке, дочь в состоянии перманентной неопределенности и не знает, где она окажется в ближайшем будущем. Может в Америке, может в Испании, может еще где... Соответственно, внучка. Девочке почти семь. Год она проучилась в Париже, через месяц — школа и неясно, где и на каком новом языке ей придется снова учиться. Общаюсь с ней на какой-то абракадабре. Она чуть-чуть знает русский, я на таком же уровне литовский, но как-то умудряемся понимать друг друга. Ругать дочь, почему не учила и не учит ребенка русскому языку, бесполезно. Мы этой темы касались миллион раз. Соглашается, но продолжает говорить с ребенком на литовском.

Как всякая женщина, внучка прагматична и не упустит свое. Питались мы в ресторанах и кафе. Однажды едва не оконфузились. Оставили официанту чаевые, внучка вернулась и сгребла со стола деньги. Носит в сумочке кошелек с валютами нескольких стран, разбирается в них как заправская меняла. За время общения с дедом и дядей ее запасы существенно пополнились. Сын и внучка обожают друг друга.

Моя семья всеядна, я же изголодался по литовской кухне и готов есть холодный борщ с горячей картошкой, цепелины, жемайтийские блины и вядерай по три раза на дню. Благо недостатка в национальных точках общепита нет. Впрочем, как и в остальных, полный интернационал. Главная артерия курорта оживает в полдень и работает далеко за полночь. Из каждого второго ресторана несется русская музыка. Каждый пятый — на ковбойско-американский лад. На безавтомобильной Басанавичюс десятки кафе и ресторанов, стриптиз-бары, аттракционы, сувенирные ларьки и лотки. Через день желтеет в глазах — янтарь, настоящий и плавленый, пихают везде, куда надо и не надо. Каждый вечер на улице дают концерты индейцы из Мексики. Они приезжают в Палангу на лето уже несколько лет подряд.

Женская часть публики одета хорошо и со вкусом. Парни словно с конвейера. Майки, джинсы и короткие, почти под “ноль” стрижки. Такое впечатление, их только демобилизовали или выпустили из тюрьмы. Последнее недалеко от истины. На многих лицах печать криминального прошлого или настоящего. Времена лихолетья после развала Союза с крутыми разборками, убийствами и захватом госсобственности уже прошли, но бытовая и уличная преступность по-прежнему процветает. Это на своей шкуре знают натовские летчики и техперсонал в Шяуляе. Истребители НАТО обосновались на бывшей базе советских ВВС.

Летные составы постоянно ротируют. То бельгийцы, то датчане, то немцы... Но слабости у всех одинаковы. По европейским меркам литовская выпивка почти дармовая, и натовцы регулярно напиваются до чертиков. Даты летных получек известны местной шпане, и на жаргоне зовутся “днями НАТО”. Шяуляйские хулиганы пасутся возле ресторанов, колотят и грабят своих защитников. Правда, как считают литовцы, почти бесполезных. Натовские истребители еще на взлете, как они уже в воздушном пространстве России. Поэтому летают в сторону Европы.

Конечно, жертвами преступников оказываются не только иностранцы. Распространены карманные и квартирные кражи, классический гоп-стоп, просто хулиганские выходки и беспричинный вандализм. Во время нашего пребывания в Паланге в парке скульптур у одной статуи оторвали и украли голову. Вечером и ночью в людных местах безопасно, но нет гарантии чуть в стороне.

По сравнению с Латвией Литва занимает к России более прагматичную позицию, но тоже хватает своих заскоков типа компенсаций за проклятое советское прошлое. Хотя кому-кому, а моей любимой Литве на эту тему лучше помолчать. Ни одна из прибалтийских республик не поимела столько от советской власти: Виленский край с Вильнюсом, Клайпеду, Куршскую косу... Москва могла спокойно присоединить эти земли к России, и Литва бы не пикнула.

Маленькая Литва богата разнообразной природой. Каждый ее уголок хорош по-своему, но самый уникальный — Куршская коса, полоска суши между морем и заливом длиной почти в сто километров. Россия и Литва делят косу пополам. Коса является национальным природным парком и мировым заповедником ЮНЕСКО. В советское время сюда можно было попасть только с особого разрешения милиции и пограничных властей, сейчас коса открыта для всех. Есть ряд ограничений, но, главным образом, природоохранных. Я побывал здесь дважды. Незабываемые дюнные пейзажи, каменные скульптуры на набережной и деревянные на Горе ведьм в Юодкранте, дом Томаса Манна на откосе, маяки, этнографическая деревня, древнее городище, старые баркасы на берегу, рыбацкие сети на заборах, ресторанчики со свежекопченой рыбой — все это Куршская коса!

Из материалов природы для литовской души всех ближе дерево и камень. Деревянные кресты, распятия, печальные святые на перекрестках дорог мирно уживаются со смешными и симпатичными ведьмами, чертями, лешими. Как и в Стране восходящего солнца в Литве культ необработанного камня: только японцы любят маленькие камушки, литовцы — огромные валуны. Самое “каменное место” в стране — местечко Моседяй, здесь национальный музей камня и сюда свезены валуны не только со всей Прибалтики, но и Северной Европы.

В соседстве со старой мельницей и ухоженным парком Моседяй смотрится великолепно, но еще более интересен, наверное, самый уникальный и самый литовский музей в мире “Усадьба Орвидаса”. Туда я попал с подачи миллионера Юозаса Матулявичюса и с помощью его приятеля Артураса Салиса. Артурас — тоже бизнесмен, родом из этих жемайтийских мест, добровольно выполнял роль моего водителя и одновременно экскурсовода. Усадьба находится в местечке Салантай, в 70 км от Паланги.

Хутор с 16 га земли был куплен Орвидасами в 1939 году, пережил времена коллективизации, так и остался в семейном владении. Прославил его предпоследний Орвидас, Вилюс. Вместо того, чтобы пахать и сеять, Вилюс стал свозить в усадьбу со всей Литвы старые баньки, сараи, хлевы, бороны, сеялки, грабли, косы, цепы, памятники с заброшенных или древних могил, деревянные придорожные фигуры святых и леших, валуны и просто камни. Зачем он и сам не мог точно выразить, просто этого требовала его душа, и он пошел ей навстречу. Усадьба стала местом встреч его единомышленников и сподвижников, здесь безвозмездно работали художники по дереву и камню со всей республики.

Сам хозяин тайно принял постриг и вел монашеский образ жизни, не выезжая из усадьбы. Нестандартный Орвидас не вписывался в каноны коммунистической идеологии, его обвиняли в пропаганде национализма и не раз таскали в КГБ, однажды вывезли из его владений 24 самосвала камней. Усадьбу спасла перестройка. Будучи в Литве, ее посетил Горбачев. Не благословил, но и не осудил. По тем временам, и это было немало.

Вместе с Артурасом я мужественно продирался через нагромождения валунов, просто камней, каких-то лабиринтов, охраняемых деревянными истуканами, заходил в сумрачные баньки и риги, в избушку на берегу заросшего тиной пруда. Казалось, в углу притаились черти, а за прялкой только что сидела ведьма. В закоулках деревянно-каменного хаоса надгробие Вилюсу, он умер на этом месте 42 лет от роду. Наследницей музея-хутора стала его сестра. Живет она в завалюшке на территории этой же усадьбы вместе с больным и уже немолодым сыном. При нынешней хозяйке музей зарастает и приходит в упадок, но она упирается и не хочет продать усадьбу государству. Похоже, ситуация разрешится только после ее смерти. Сегодня в Литве частная собственность снова священна.

С одним из ее столпов мне довелось познакомиться и провести вместе целый день. Юозас Матулявичюс, крепкий 50-летний мужчина, из “новых литовцев” и богатейших людей Литвы, владелец ресторанного комплекса под Палангой. Зоотехник по образованию, Юозас начал сколачивать капитал с продажи цветов и мяса. Хотя они были выращены в его личном хозяйстве и собственным трудом, на языке времени это называлось спекуляцией. В перестройку Юозас занялся уже настоящей спекуляцией. Что-то возил, что-то покупал, затем перепродавал. Финансовые взлеты сопровождались падениями, аресты, прокуратуры, суды. Литовская карательная машина успешно подхватила эстафету советской. Последний суд состоялся года два назад. Юозас смеется: за восемь лет я настолько привык к судам, что ходил туда как на работу.

Но Матулявичюс не только выстоял, но и победил. Сейчас в его комплексе под Палангой дюжина ресторанов, ежедневно через них проходит несколько тысяч посетителей. Великолепная кухня, пиво собственного изготовления, детские аттракционы, магазинчики, все в национальном стиле. Сюда едут люди со всей страны, из-за рубежа. На стене кабинета хозяина фотографии знаменитостей. Среди них видные политики, спортсмены, музыканты. Частый гость Матулявичюса президент Литвы. Спрашиваю Юозаса, что бы он делал, если бы ему дали срок и конфискацию? Ответ внушал уважение: “Отсидел бы, купил поросят и начал все сначала. Во всяком случае, я никогда не пойду с протянутой рукой и заработаю семье кусок хлеба. С маслом”.

Нормальные мужчины в отпуске без жены рискуют подхватить что-то интересное, я же умудрился клеща. В зарослях “Усадьбы Орвидаса”. Обнаружил его на третий день, с красной рожей и распухшим от моей кровушки брюхом. Вообще-то шанс заполучить энцефалит невелик — три из ста, но уж больно клещ показался подозрительным и, чтобы не играть в русскую рулетку, я с утра подался в поликлинику. Клеща отодрали бесплатно, за укол 50 содрали литов (примерно 15-17 долларов). Пользуясь случаем, пытаю врача насчет литовской системы здравоохранения. Медицина — смесь платной и бесплатной. Наглядный пример — мой клещ. Спрашиваю, а что если у пациента нет денег на укол? Он что, умирать должен? Врач пожимает плечами: “Это его проблемы. Вот до вас двое с клещами были. Ни один не захотел раскошелиться. Это вы, американцы, пугливые, у нас народ рисковый”.

Останавливаюсь на день в Шяуляе навестить могилу матери. По пути заезжаю на знаменитую в Литве “Гору крестов”. Зрелище впечатляющее. Насколько хватает глаз, миллионы крестов, от громадных распятий до крошечных нательных, нанизанных на большие. Место освящено папой Иоанном Вторым, и сюда несут на себе кресты паломники не только из Прибалтики, но даже из Польши. Тут же бомжи. Днем они клянчат милостыню, вечером собирают крестики, утром перепродают в качестве сувениров. Темное и светлое шагают, как обычно бок о бок.

В Шяуляе у меня место встречи с моим племянником-крестником Сергеем и его женой Олей. Отсюда они забирают меня еще на пять дней в литовский атомград Висагинас, самый русский город Литвы. Хотя там, на стыке Белоруссии, Литвы и Латвии такая национальная мешанина, черт ногу сломит. Есть литовцы Гаврилы и русские Антанасы. Останавливаемся пообедать в симпатичном ресторане-мельнице в Шядуве, где я бывал еще в советские времена. Естественно, как было обойтись без цепелинов и литовского пива?

В Висагинасе все завязано на Игналинскую атомную станцию. Она — поилец и кормилец города и края. Попасть на станцию мне обещала местный журналист Таня Богданович, но кажется, не ожидала, что я всерьез приеду в Висагинас, и скрывалась от меня все пять дней. Что довольно трудно в небольшом городе, где все знают друг друга. Я рискнул действовать напрямую. Так и так, я американец, корреспондент американского издания. Вот мои ксивы. Сработало. В последний день моего пребывания в Висагинасе я побывал на атомной станции. Жаль, что не получил разрешения на съемку — запечатлеться на память в спецпижаме и каске на сердце самого мощного реактора в мире. В километровых переходах симпатичные надписи вроде нелегальной “Во, бля!” или законной в машинном зале на каком-то загадочном механизме — “Рабочий возбудитель”. Сопровождавшая меня милая Бригита утверждала, что станция абсолютно безопасна. Через день, уже в Риге, я прочитал экстренную новость об аварийной остановке реактора. Надеюсь, мне не пришьют диверсию.

Тема закрытия станции — главная в городе. По этому поводу масса слухов и предположений. Отсюда чемоданные и панические настроения. Хотя вряд ли полностью обоснованные. Как рассказал мне Александр Мотов, не последняя фигура на станции, страхи преувеличены. Во всяком случае, ее на век многих хватит. Даже после закрытия потребуются тысячи людей, чтобы следить за угасанием станции в течение тридцати лет, за радиоактивными отходами и еще десятками процессов, на которые не наймешь людей с улицы.

Саша Мотов — легендарная фигура в узких банных кругах. В городе и на станции народ кучкуется по принадлежности к баням. Мой племянник — член Надиной бани. У Нади прекрасный новый дом, чудесная банька на берегу озера с лодкой и катамараном. Ее коллектив насчитывает несколько семей, которые уже лет пять отбывают по выходным банную повинность. Саша Мотов — главный истопник, заготовитель веников, шашлычник, бард, рассказчик и душа Надиной бани. Его таланты неисчерпаемы. У меня самые светлые воспоминания о “мотовке”, настойке Сашиного изготовления.

Если бы меня спросили, где я хотел бы провести остаток жизни, я без колебаний ответил: в Литве, в Игналине, возле баньки, на берегу озера. Наверное, в мире есть более красивые места, но лучших я не видел. И лучшие дни моего отпуска я провел не в Венеции или Риме, а на мельничных запрудах, речках и озерах Литвы.

Италия — потрясающая страна. Здесь сосредоточены свыше половины мировых культурных сокровищ, что ни городок — пласт истории, минимум две-три тысячи лет. Куда ни пойди, этруски, римляне, гладиаторы, Нерон, Цезарь, Калигула, Данте, Рафаэль, Тинторетто, Микельанджело, Верди, Россини... У меня много претензий к нью-йоркской фирме New Tours, но надо отдать ей должное, она предложила самое-самое в Италии. Милан, Венецию, Верону, Пизу, Сиену, Флоренцию, Рим, Неаполь и Помпеи.

Но мой эпилог не о красотах, о будущем Прибалтики на примере Италии. Первое впечатление о стране — ценовой шок. Цены выше американских в два-три раза, не говоря о прибалтийских. Бутылка воды может стоить от одного до пяти евро, пиво и кофе пять-семь, пицца — семь-десять и дороже. В Италии два уровня расценок: один у стойки, второй за столиком. За одно и то же сидя вдвое дороже. Скромный обед в ресторане, больше похожим на столовую самообслуживания, может обойтись в 40-50 долларов. Каждый день достаю из заначки очередную сотню евро.

Казалось бы, за такие цены туристам должны лизать подошвы, ан нет, грубят и хамят. В ресторанах, в магазинах, в ателье. Качество сервиса на порядок ниже балтийского. Заказ можно ждать полчаса, вместо первого принесут второе, и вообще клиент для официанта вроде назойливой мухи. Самую плохую пиццу в жизни я ел в Италии, и первое, что сделал в Америке, пошел в ближайшую пиццерию и там отвел душу.

Итальянские цены сражают наповал. Спрашиваю всех подряд: сколько нужно на человека для нормальной жизни? Не бедствуя и не шикуя. Усредненный ответ — 2500-3000 евро в месяц! Наш гид — ученый-геофизик, работает на трех работах. Благо таковые есть. А если нет? Уровень безработицы в стране высок. У Италии четыре напасти: евро, Китай, восточные и южные нелегалы.

О евро потом. Китайские дешевые товары заполонили не только Америку, но уже и Европу. Восточноевропейские нелегалы, главным образом из Румынии, Хорватии, Молдовы и Украины, за счет демпинга отнимают рабочие места у итальянцев. Арабам и африканцам места не нужны. Их стихия — уличная торговля. Торгуют исключительно “фирмой”: сумками, ремнями, очками, часами по бросовым ценам. Торговля без лицензии законом запрещена, но всюду и везде рядом мирно соседствуют полицейские и нарушители. За все заплачено. Афро-арабское присутствие повсеместно. Запомнилась картинка. Центр Милана, конец торгового дня на одной из центральных улиц, зрелище, как после Мамаева побоища. Горы мусора, разбитых ящиков, остатков пищи.

Евро — отдельная статья. С кем бы я ни заговорил, один лейтмотив — громадная афера. Жизнь во всем мире дорожает, но чтобы за три года ухудшилась вдвое! Все мои собеседники обещают: закончатся августовские отпуска, и Италию ожидают социальные потрясения. Терпение итальянцев иссякает.

Уже по приезде посылаю е-мэйл моему другу в Германии: может это только в Италии плохо, как у вас? Вот ответ Виктора Мартенса: “После введения евро цены как были в марках, так и остались…только уже в евро. Жизнь стала в два раза дороже. Если сравнивать бывшие цены, многие товары подорожали в 3-4 раза, особенно продукты питания, телефон, электричество, вода. Я не говорю уже о бензине: 1 литр (95 октановых единиц) стоит сейчас в среднем 1,29 евро”.

Одни прибалты оптимисты — не ведают, что творят и куда идут. В 2008 году страны Балтии должны перейти на евро. Если европейцы с их уровнем зарплат воют от евро, что говорить тогда о латышах, эстонцах, литовцах? Им такие заработки пока даже не снятся. Но евроцены придут наяву. И очень скоро. Через два-три года. Зарплаты сравняются лет через десять-двадцать.

На мой взгляд, войдя в Евросоюз, прибалтийские государства совершили очередную историческую ошибку. Момент после развала Союза был исключительно благоприятен — ласковый теленок двух маток сосет. Вместо сведения счетов с Россией, надо было подвести под прошлым жирную черту и начать жизнь с чистого листа. В крайнем случае, под крылышком НАТО, если уж так страшна Россия, но только не в Евросоюзе. Вместо этого, Балтия только обретенную независимость поменяла на другую зависимость.

Завтра Литву, Латвию, Эстонию ожидает не европейское просперити, а европотрясения. Падение жизненного уровня населения. Удавка-евро. Диктат Брюсселя. Афро-арабская экспансия.

Добро пожаловать в Европу!

Фото автора