Оригинал: Слово\Word, №95, 13.08.2017
Петя
Почему мы думаем, что родственная нам душа может жить только в человеке? В моем случае она поселилась в собаке, и даже не моей – у меня собак никогда не было - в собаке, встреченной случайно, во время прогулки. Мы тогда только переехали в этот штат и в этот городок, пригород столицы, где муж получил работу.
В один из первых дней после переезда - дело было весной - я шла мимо одноэтажных деревянных домиков, озирая окрестности. Из-за одного из заборов довольно внушительного двухэтажного особняка на меня смотрели две собаки, очень похожие друг на друга, обе бело-пятнистые, причём их пятна разнились - у одной были рыжие, у другой - чёрные.
Не знаю почему, мне приглянулась та, что с чёрными. Может быть потому, что эта собачка сама ко мне потянулась. Она вскинула лапы на прутья решетки, вытянулась своим длинным телом почти вертикально и стала на меня глядеть влажными темными глазами, подняв кверху узкую, ужасно милую морду и издавая при этом какие-то звуки, похожие на подвывание. Я это поняла как признание в любви.
Вторая собачка стояла рядом и никак на поведение товарки не реагировала. Не скрою, мне было лестно такое внимание незнакомой собачки, ничем с моей стороны не вызванное. Я немножко задержалась возле этого забора. В ответ на собачье признание выдала свое: «Я тоже тебя люблю, песик. Ты мне сразу понравился, такой милый и симпатичный». Американская собака может не понимать по-русски, но интонацию ласки и симпатии - она понять должна.
Спустя несколько дней я опять проходила мимо, и снова во дворе по свежей травке гуляли две собаки, и мой песик опять на меня среагировал. Угощать чужих собак здесь не принято и погладить ее я не решилась - просто повторила еще раз, с чувством: "Ты хороший песик, я тебя люблю" - и пошла дальше. Черненькую собачку я стала называть Петя, не знаю почему, показалось, что это имя ей подходит. А рыжую я никак не назвала, мы были друг другу не интересны. Даже наоборот, когда я приближалась, рыжая демонстративно разворачивалась и уходила, увлекая за собой Петю. Он с большой неохотой, как мне казалось, шёл за ней вглубь двора.
Это однако было уже позже, когда я освоила дорогу в Safeway, так назывался ближайший супермаркет, о существовании которого я узнала. Туда я шла не сворачивая по нашей длинной улице, а вот назад возвращалась с вариациями, в зависимости от погоды и настроения. Весной довольно часто мой путь пролегал мимо знакомого двухэтажного дома с большим пустынным двором, по которому там и сям были разбросаны собачьи игрушки, и двумя собаками за оградой.
Первое время Петя всегда подбегал при моем появлении, но потом что-то случилось - и мой песик, завидев меня, стал вслед за своей подружкой убегать вглубь двора. Я это восприняла как измену. Как-то раз в дальнем углу двора я увидела Петину хозяйку, она что-то крикнула – и Петя что есть мочи помчался к ней; я ускорила шаг - мне показалось, что она взглянула на меня не слишком дружелюбно. Естественно, она не хотела, чтобы ее собака ластилась к чужим. Возможно, она слышала, как иногда, проходя мимо пустого двора, я тихо зову по-русски: "Петя, Петичка!" – и это ей неприятно. Кому понравится, когда чужой прохожий человек зовёт его собаку, да еще и на непонятном языке! Мне даже подумалось, что Петю нарочно увезли от меня куда-нибудь подальше, в ту же Флориду, куда живущие в наших краях американцы часто уезжают на зиму. Да, да, не удивляйтесь, почти год прошел с нашей первой встречи с Петей, наступила зима.
Грустно мне было проходить знакомой дорогой и не видеть моего песика. Какое-то время я возвращалась из магазина коротким путем, чтобы не расстраиваться. Но потом решила, что лучше все же возвратиться к прежнему маршруту - ведь Петя мог вернуться в любой день и я могла его пропустить. Так и случилось. Скорей всего, ни в какую Флориду его хозяева не уезжали, так как зима ещё не кончилась, а собаки гуляли во дворе.
Дело было под вечер, я, на всякий случай, свернула на заветную тропу - и в сумерках увидела за забором Петю и вторую собачку. Она показалась мне страшно исхудавшей, просто сложившейся вдвое. Переживает? Ревнует Петю ко мне? - почему-то подумала я, хотя уже не маленькая и должна бы понимать, что у собак своя психика, не такая, как у человека. Да и вглядевшись получше, я увидела, что это другая собака, тоже с рыжими подпалинами, но меньшего размера. У меня сразу нашлось для нее имя – Симочка. Оно очень шло к ее остренькой мордочке. Однако вела она себя точно так, как ее безыменная предшественница, - увидев меня, бросилась прочь от забора и увела с собой Петю. Мой глупый Петя послушно затрусил за нею, правда, напоследок виновато оглянулся - мол, сама видишь, не своя воля.
Зима уже кончается, и я во время прогулок регулярно сворачиваю на проторенную тропинку, подхожу к особняку, смотрю на пустынный двор, по которому разбросаны собачьи игрушки. Собачек за забором нет. Только однажды, когда я проходила мимо, мне послышалось откуда-то сверху, со второго этажа, глухое подвывание, в котором я узнала голос моего Пети. Мой песик из своего заточенья приветствовал меня. Мне кажется, что весной что-то должно измениться, собачек снова начнут выпускать во двор. Я с нетерпением жду весны. Петя, где ты?
Кедр ливанский
Никогда не видела ливанских кедров, в Израиле не была, в среднерусской полосе они не произрастают, и тут, в Америке, они, скорее всего, не растут. Где-то я читала, что кедров ливанских, древней породы, о которой так много говорится в Библии, почти не осталось – вырубили. Я, к большому моему сожалению, плохо разбираюсь в породах деревьев. Родилась и полжизни прожила в столице, где всех птиц-то - воробьи да голуби, а из деревьев – тополя, легко определяемые по весенним своим сережкам да ватному пуху, залетающему летом в открытые форточки.
Приехав в штат Мэриленд, я даже купила себе различитель местных деревьев и птиц.
Пару-тройку птиц определила, чему была несказанно рада, но дальше дело не пошло. С деревьями было еще хуже: вроде читаешь описание, и листик есть на рисунке, и даже деревце целиком нарисовано, - а оно или не оно растет на твоем участке, пойди пойми. Да и названия эти иностранные как-то плохо запоминаются и языком, привыкшим к русским звукам, с трудом воспроизводятся... Но это в сторону. Я начала про ливанский кедр.
По дороге в наш Safeway – такое смешное название носит магазин продуктов и товаров, - я прохожу мимо одного дерева. На него нельзя не обратить внимания - оно высится красавцем-исполином, и его крона дает тень всем проходящим по нашей нескончаемой улице. Формально оно принадлежит хозяевам маленького одноэтажного дома, стоящего в глубине не огороженного забором участка.
Дерево расположилось у самой кромки этого участка - и не доставляет хозяевам никаких хлопот, не затеняет окон, не грозит падением веток на крышу, зато нам, прохожим, оно дает радость. Во-первых, красота – есть на что полюбоваться: стройное, с крепким стволом и могучими хвойными ветвями снизу доверху, - во-вторых - тень, что в жару бывает просто спасительно. Хотелось знать, что это за порода. Знания у меня в этой области невелики, в чем я уже призналась, но я смело предположила, что это кедр. Пусть не ливанский, но кедр, просто кедр. В самом деле, если не елка, не сосна и не лиственница, а эти породы мне были хорошо известны, то остается кедр. Прекрасный роквиллский кедр (Роквилл – это наш городок).
С этим кедром я подружилась. Уж очень он был дружелюбен, его хвойные лапы прямо тянулись к твоим рукам для пожатия. И вот я стала с ним здороваться. Пройду мимо – «здравствуй, кедр!» и пожму мохнатую, совсем не жесткую его ладошку. И сразу на душе становится легко, словно он наделил тебя частицей своей зеленой прелести. А когда возвращаюсь назад, всякий раз киваю сосне, стоящей неподалеку от кедра, на другой стороне улицы. Сосна эта, на первый взгляд, всем хороша, высокая и ветвистая, но, если подойти к ней сбоку, увидишь, что она кривая.
Бедняжку неправильно посадили. И так она выросла – кривая на один бок. Ни в чем она, как все понимают, не виновата, и вообще, если глядеть анфас, этот ее дефект даже совсем незаметен. Проходя мимо, я ее подбадриваю: «здравствуй, красавица!» - чтобы она не грустила, что получилась кривой. У сосен свои законы, но кто знает? может, они, как и люди, страдают из-за дефектов внешности и у них тоже развивается «комплекс неполноценности»?
А то, что сосна и кедр так близко стоят друг к дружке и легко могут видеть один другого, - это большое счастье. Это живое воплощение романтической мечты поэта Гейне, гениально переведенного нашим Лермонтовым. Так я думала – и радовалась, что два деревца могут не во сне, а наяву видеть друг друга и дружить хотя бы на расстоянии.
Но радоваться было рано. Однажды по дороге в магазин я так сильно задумалась, что пропустила мой кедр. Пропустила его и второй раз, и третий. А потом специально, без всякой надобности, пошла по нашей длиннющей Rockland Avenue, чтобы удостовериться, что кедр на месте. Но его на месте не было. Тогда я в ужасе вспомнила, что три дня назад, когда мы поздним вечером возвращались домой на машине, возле того домика, где рос кедр, стояла техника и до наших ушей донесся какой-то противный скрежет.
Неужели спилили? Могучее красивое дерево? Которое ничем никому не мешало? И поднялась рука? Это же как убийство. Недаром в словах срубить и убить один и тот же корень.
Несколько дней я боялась пойти на то место. Наконец – пошла. На месте моего друга кедра я увидела пень.
С тех пор я здороваюсь с этим пнем, проходя мимо. Я останавливаюсь, как перед могилой, и говорю: «здравствуй, кедр!» И слушаю. В эти мгновения я слышу шум исчезнувшей, но оставшейся в моем сознании зеленой пышной кроны. Как раковина, несущая в себе шум морского прибоя, пень хранит звуки, окружавшие кедр: шелест кроны, завыванье ветра, пенье птиц, трепетанье крыльев насекомых. Минуту или две я пытаюсь уловить эти звуки, а потом, вздохнув, продолжаю свой путь.
Добавить комментарий