Запутавшееся в лабиринте плотных облаков вечернее солнце нашло просвет-бойницу и ударило по глазам прямой наводкой. Наверно, поэтому Зайдман не разглядел шедшего навстречу человека, который, вдруг остановившись, пристально на него посмотрел.
- Здрасьте, - сказал он нерешительно.
- Здрасьте, здрасьте, - ответил Зайдман и для приличия добавил. - Как поживаете, что новенького.
- Как-то так, ничего, вроде бы. Не совсем о'кей, скорее, фифти-фифти. Жить можно. А у вас что?
- Да, вот тоже, живу-поживаю.
Зайдман напрягся и с усилием стал вспоминать, где он встречал этого старого еврея, но ничего не надумал.
- Главное, - многозначительно продолжил он на всякий случай, - держаться в вертикальном положении.
- Да уж, - откликнулся знакомый незнакомец, - в наши-то годы. Если бы только не этот проклятый артрит - то в правую коленку, собака, вцепится, то в левую. Да еще и давление, вдруг звереет и к пятому этажу ни с того, ни с сего подскакивает.
- Много еще и от погоды зависит, - взглянув на темнеющее небо, поддержал Зайдман злободневную тему. Потом снова раздумчиво покосился на казавшуюся такой знакомой физию собеседника.
"Кто же это такой?" - ворочались у него в голове вопросы-бревна, но вместо ответа зачем-то построили кривую избушку бесполезного воспоминания.
Во время одной из частых тогда командировок повстречался ему в местном рейсовом автобусе некий москвич, которому, по его словам, Зайдман тоже показался знакомым. Они разговорились, стали долго и подробно перебирать в памяти школьных и институтских друзей, приятелей, коллег и только после целой серии мозговых атак догадались, в чем дело.
Выяснилось, что в течение несколько лет подряд по дороге на работу они ежедневно по утрам встречались у метро Семеновская - один из них входил в него, а другой выходил. Вот и пригляделись лицами.
Но здесь, чувствовалось, было что-то другое, более близкое, тесное, долговременное. И тут очень кстати Зайдман неожиданно услышал встречную подсказку:
- Пожалуй, с тех пор, как мы с вами работали в Гипроводхозе, много воды утекло. А вы, вижу, меня, кажется, не узнали.
«Ну, конечно же, - сообразил Зайдман, - это же Вайнштейн из Гидротехнического отдела, что же я сразу не разобрался. Вот болван».
- Помню, помню, как же, как же, - соврал он, - мы с вами тогда по многим вопросам общались. Разве забудешь дурацкие свары в кабинете замдиректора? А драчки за вакансии, зарплаты, квартальные премии, профсоюзные путевки.
- Да, уж было дело. А помните, как мы на картошку ездили? И не единожды. А как-то раз в совхозе под Волоколамском почти две недели проторчали. Еще дожди тогда пошли, и мы на работу дня три не ходили, все водку хлестали и огородными огурцами закусывали. Клёвые времена были, молодые, озорные.
Его глаза загорелись веселыми огоньками, губы расплылись до ушей. Он помолчал, наслаждаясь приятными воспоминаниями, потом добавил с хитроватой усмешкой:
- А Людочку из Планового отдела помните? Как же хороша она тогда была в той своей юной зрелости. Мы с ней тогда в охотку... Ого-го.
Услыхав такое, Зайдман чуть не задохнулся от гнева. Уши его вспыхнули горячим огнем, щеки покрылись рваными красными пятнами.
"Ах, ты мерзавец, - взорвался он запоздалой ревностью. - Никакой ты, оказывается, не Вайнштейн из Гидротехнического, а тот паршивый фрукт Фалькевич из Строительного. Это ты отбил у меня Людмилу, которая тогда под вечер к тебе в палатку убежала. А я ведь, дурак, чуть ли не жениться на ней собирался, даже, кажется, предложение ей делал. А ты переманил девку. Тебе за эту подлянку морду надо было бы набить, скотина.".
Отдышавшись и погасив приступ ярости, Зайдман взял себя в руки, несколько раз глубоко вздохнул, немного успокоился и подумал:
"Однако, чего это я так раскипятился. Совсем с катушек скатился. Все же это в далеком прошлом было, дела давно ушедших лет. Черт с ним, с этим старым е---ем. Подумаешь, ну переспал с Людочкой один раз. Делов-то. Будет он за это в аду баланду хлебать".
Зайдман отвернул рукав куртки и с нарочитой озабоченностью посмотрел на стрелки своих сейковских.
- О, уже время, мне пора, - заторопился он, резко повернулся и, бросив злой взгляд на своего старого соперника, стремительно шагнул в сторону. Надо побыстрее отвалить от этого негодяя.
Но вдруг остановился. Что это с ним, зачем вешать нос вялым укропом, не лучше ли держать его свежей морковкой? И, немного успокоившись, Зайдман решил с уходом повременить. Он снова направил взгляд на Фалькевича и, проглотив слюну, которой только что чуть было в него не плюнул, спросил на всякий случай:
- А кого вы еще видели из наших гипроводхозовских сотрудников?
- Как это кого видел, - удивился тот, - каждый день вижу. Неужели вы не знаете? Ту самую Люду ежедневно и вижу. Как же ее не видеть - она ведь моя жена. Разве не помните, что мы с ней после той картошки и поженились?
Вот оно что! Каков прикол, каков поворот сюжета. Ну и дела.
Откуда же он, Зайдман, мог об этом знать? Ведь он тогда так обиделся и расстроился, что перешел даже работать в другое помещение института. Чтобы рожу этого типа и изменщицу Людку больше не встречать.
А у них-то, оказывается, все было вполне серьезно, вовсе никакое не банальное траханье, как он тогда подумал, а что-то, вроде бы, наверно, даже любовь.
...Да, но у него, пожалуй, ведь было тоже...
Эх, вот отомстить бы им теперь и назло этому гусю отбить у него Людку, переспать с ней как-нибудь. Хоть, разок.
Ха-ха, куда уж теперь, увы...
Впрочем, все это была лабуда, огрызок соленого огурца, окурок погашенной сигареты.
Зайдман окончательно остыл и опять повернулся к бывшему сослуживцу:
- Ну, хорошо, Люда, так Люда. А еще кого-нибудь встречали?
- Даже не припомню, кажется, никого особенно. Впрочем, - Фалькевич задумался, поморщил лоб и, прикрыв веки, сказал неуверенно. - Последний раз по телефону разговаривал с Зайдманом, наверно, помните такого? Вы-то не встречали его случайно?
Вдруг он осекся, вновь с вниманием уставился на своего визави, слышно стало, как в его лысом черепе заскрипели ржавые колесики мозговых извилин. Затем он густо покраснел, вытер со лба капли пота бумажным платочком и тихим хриплым голосом смущенно залепетал:
- Ой, простите, бога ради. Как же это я сразу не узнал вас? Почему-то решил, что вы - Вайнштейн из Гидротехнического отдела. Надо же так перепутать! Ой, как стыдно.
Вот они и квиты. Зайдман удовлетворенно про себя хихикнул и с удовольствием, как в мягкое кресло, погрузился в хорошее расположение духа.
А могло ли быть иначе? Они ведь оба были стары, слабы мозгами, и их обоих неудержимо настигал и цепко хватал за шкирку вреднючий пес-склероз.
И Зайдман уже без прежней недоброжелательности похлопал Фалькевича по плечу.
- Ладно, чего уж тут. Пошли лучше пивка попьем, - предложил он, и тот сразу же согласился.
Они зашли в ближайшую забегаловку и просидели там добрых пару часов. Все говорили и говорили, вспоминали и вспоминали.
О Люде, конечно, разговора не было.
Добавить комментарий