В 1998 году Израиль отметил свое пятидесятилетие. Настроение в народе никак не соответствовало этой знаменательной дате. Казалось бы, достижения страны за этот кратчайший период никто не может оспорить. Население выросло в десять (!) раз, до шести миллионов, политическое устройство государства с его всеобщим избирательным правом и многопартийностью доказало свою жизнеспособность, создана была независимая судебная система, медицинское обслуживание отвечало самым высоким мировым стандартам, производство на душу населения приблизилось к уровню Великобритании… Каждый третий еврей проживал теперь на территории своего государства. Об этом даже не мечтали евреи большинства стран мира всего лишь за пять лет до основания Израиля – уцелеть бы в ужасе Холокоста – об этом думали тогда евреи Европы! Успех сионизма был неоспорим. Народ обрел свою землю и Родину. Ведь в момент зарождения этого движения мало кто думал, что оно вообще воплотится в реальность меньше, чем за столетие. Тем более такую реальность, когда Израиль на глазах всего мира вырастал в супердержаву Ближнего Востока. Но возникает вопрос: почему в душах израильтян не было радости?
Ответ на этот вопрос прост и нелицеприятен: не было мира с палестинцами. Он мог бы быть, но возможность для него была упущена, когда был убит Рабин. При том, что само возникновение Израиля в арабском мире считается явлением катастрофическим, здравый смысл, все же, возобладал в конечном итоге в Египте и Иордании. Точно так же он мог возобладать и в арабо-палестинских отношениях.
Палестинцы, разбив несколько раз свои головы о «железную стену» в виде израильской армии, рано или поздно должны были понять, что они никогда не превзойдут евреев силой. Потому надо искать компромисс. То есть прийти к заключению мира через серию взаимных уступок. Нужна была добрая воля с обеих сторон. Этого не произошло. Кого винить? Нет смысла указывать пальцем – пальцев не хватит. Пока что остается надеяться на будущее.
Очередная попытка надавить на Израиль силой была предпринята Арафатом, когда он дал сигнал на начало второй интифады, называемой интифадой Аль- Аксы. Главарь ООП начал готовиться к ней сразу же после провала летнего саммита в Кэмп-Дэвиде, где он хотел получить все, ничего не давая взамен. Начал выпускать из тюрем террористов ХАМАС-а и Исламского джихада, получивших за террор сроки. Таких были десятки – опытные бойцы, способные возглавить банды террористов. Сооружались склады с продовольствием и оружием. Комиссар полиции ПА открыто говорил: «Когда час борьбы пробьет, палестинская полиция будет в первых рядах с благородными сынами палестинского народа».
Интифада назревала неотвратимо, как вспухает тесто в печке. Когда говорят, что А. Шарон спровоцировал ее начало своим визитом на Храмовую гору, то такие обозреватели просто врут. Взрыв «народного гнева» совсем не был спонтанным. Все готовилось. Ситуация с началом интифады напоминала сюжет басни «Волк и Ягненок», когда ягненок оказался виноватым в том, что волку хотелось кушать. Но на месте ягненка оказался народ Израиля. Он не дал волку утащить себя в темный лес. От волка полетели «клочки по закоулочкам».
Что двигало Арафатом? Почему он уже к концу лета 2000 года, зная о подготовке израильтянами и США новых предложений, решил, что насилие - это наилучший путь к успеху? На что рассчитывал? Что Израиль не выдержит ужасов террора? Что страна, прошедшая через «войну на истощение» в пятидесятых годах ХХ века против Египта и Сирии одновременно, когда падали самолеты, когда чуть ли не каждый день гибли солдаты от артиллерийских обстрелов, когда банды федаинов пересекали границы Израиля сплошным потоком, и все же выигравшая ее, не отдавшая даже пяди земли, теперь уступит ООП с ее легким вооружением? Бог лишил Арафата разума, если он на это рассчитывал.
Нет! Он не надеялся на то, что евреи не выдержат, сядут на корабли и уедут куда-либо искать пристанища – об этом речь вообще не шла. Как евреям отказаться от своей Родины? Им просто некуда уезжать. Их никто и нигде не ждет. Говорил об исходе евреев ХАМАС - как о конечной цели в битве с сионистским врагом. Но Арафат хотел получить Восточный Иерусалим. Главный приз на финише мирных переговоров. Эта часть города стала, пусть символически, главным препятствием на пути к миру. И сегодня оно никуда не исчезло. Кто знает, может, правы скептики, говорящие, что именно это обстоятельство никогда не позволит заключить мир с палестинцами?! Пока что на сегодняшний день решения нет. Потому, кстати, и не переводятся посольства других стран в этот великий город, принадлежащий евреям. Он был рожден этим народом. На него никто, кроме самих евреев, не может претендовать. Она его вернули себе с боями. Они никому не запрещают там жить. Но это их столица. Нашелся бы гений, предложивший решение, которое устроило бы всех, Нобелевка будет ему обеспечена.
Не станем задерживаться на описании начального этапа интифады. Можно сказать только, что она отличалась от первой тем, что у палестинцев, помимо камней и молотовских коктейлей, было огнестрельное оружие и они применяли его против израильской армии, вынуждая солдат открывать огонь на поражение. Жертвы были с обеих сторон. Второй особенностью интифады было активное участие израильских арабов. Но недолгое. До них как-то быстро дошло, что страдают от этого прежде всего они сами. Зато палестинские силы безопасности включились в интифаду самым активным образом: они открывали огонь по израильтянам, давали убежище террористам, препятствовали их арестам и прочее… Одним словом, ХАМАС, Исламский джихад и ООП выступали единым фронтом. Для полноты картины надо отметить, что Хисбалла тоже не осталась в стороне. Но ее участие заключалось в технической помощи, поставках оружия, финансировании… Внесли свою долю и западные масмедиа. Они в основном приняли сторону палестинцев. Знаменитые кадры французского телевидения гибели двенадцатилетнего ребенка, которого безнадежно пытается спасти его папа от пуль израильской армии, обошли весь мир. Они оказались «fake news». Но дело было сделано: палестинская улица взорвалась, а мир встал на сторону палестинцев.
В феврале 2001 года премьером Израиля стал А. Шарон. Теракты, как это ни ужасно звучит, стали обыденностью повседневной жизни израильтян. Особо надо отметить теракт перед входом в дельфинарий 1 июня 2001 года, когда погибли 23 израильтянина, в основном молодые ребята, выходцы из стран бывшего СССР. Один из участников переговоров с палестинцами так вспоминает эту трагедию. Во время совещания его вызвали к телефону в другую комнату и сообщили о взрыве. Когда он вернулся, коллега все понял по его лицу. Был задан молчаливый вопрос. И получен молчаливый ответ – все кончено. Все переговоры с ООП были прекращены. Но только в декабре, после терактов в Иерусалиме, Хайфе и Эммануэле, израильское правительство объявило ООП террористической организацией. В апреле 2002 года, после серии терактов Израиль провел военную операцию «Защитная стена», в ходе которой было убито «всего» 52 боевика. Но палестинцы подняли крик о «резне», в которой погибли тысячи (!) мирных граждан. И эту ложь с удовольствием подхватили медиа многих стран, а также руководство ООН. Пришлось свернуть операцию, не доведя ее до конца.
Но сама «Защитная стена» была построена! История ее возведения заслуживает отдельного разговора. Взять хотя бы линию, по которой должен был проходить забор. Само его появление означало, что Израиль точно определил свои границы! То есть он отделил себя от завоеванных им земель в ходе Шестидневной войны, признав, что эта территория не принадлежит полностью Израилю. Это была вынужденная мера, ибо взрывы самоубийц загремели в самом сердце Израиля. Поначалу громче других протестовали поселенцы, понимавшие символику этой вынужденной меры. Изменилось их отношение к Шарону. До интифады Шарон не признавал никаких «зеленых линий», очерченных после войны 1948 года, Он был ярым противником какого-либо строительства. Но со временем поселенцы «приняли участие» в строительстве: они максимально возможно отодвигали линию, по которой должен был проходить забор, захватывая как можно больше земли и жилых районов. Шарон не возражал. Во всяком случае, хорошо сделанный забор сократил количество терактов на 84%. А сколько было воплей по этому поводу в мировой прессе! Все очень быстро замолчали, когда количество терактов упало.
Именно после операции «Защитная стена» главный вдохновитель террора попал под домашний арест в Рамалле. И остался там почти до конца своих дней. В ноябре 2004 года Арафат умер. Кто скажет с полной уверенностью, о чем он думал, когда ощутил, что конец близок. Может, сожалел об упущенной возможности, предоставленной ему в декабре 2001 года Клинтоном и Бараком в Кэмп-Дэвиде? Указывали на причастность Израиля к его смерти. Дескать, отравили… Доказательств не было. Яд искали долго, дошли даже до эксгумации трупа. Ничего не нашли. Кстати, к моменту его смерти уже был уничтожен шейх Ясин. После ухода из жизни двух главарей, интифада выродилась в хаотичное движение без руля и без ветрил.
Об этой интифаде написано достаточно много. О ее жертвах с обеих сторон, о ее разрушающем влиянии на экономическое развитие страны, о потерях в туристическом бизнесе… Это была война со всеми вытекающими из нее последствиями. Но главный итог интифады заключался в том, что в процессе борьбы с террором родилась новая нация. Израиль Рабина с его «уважительным безразличием к палестинцам» (выражение З. Жаботинского) ушел в прошлое и, скорее всего, навсегда! Сегодня Рабин уже ни за что не собрал бы 150 тысяч с его повесткой дня, как он это делал в 1993-1996 годах. Тогда надежда на постоянный мир теплилась в душах людей. Они верили в добрую волю руководства ООП и, в частности, Арафата. Да, были разногласия, да, были теракты, да, прошла первая интифада, которая, кстати, сразу же усохла после подписей в Осло. Люди ощущали, что можно договориться, и жить в мире. Дружить при этом совсем необязательно. Никто не говорил о братстве двух семитских народов. Ну, родственники. Дальше что? Мало ли родственников в нашей повседневной жизни, которых мы, мягко говоря, не любим. Но сосуществуем. Положение обязывает.
Разве мало исторических примеров в мире, когда братские народы ненавидят друг друга и дерутся между собой всю их историю? Вековая борьба русских с поляками является хрестоматийным примером. А что происходит сегодня с украинцами? Отношение к ним со стороны русских можно сравнить с отношением Каина к Авелю. Правда, браки между представителями двух народов были не редкостью, чего нельзя сказать о браках между палестинкой (палестинцем) и евреем (еврейкой). Пропасть между двумя народами настолько широка, что перепрыгнуть ее практически невозможно, Только 3% палестинцев не возражают против проживания евреев на территории Израиля. Но нельзя делать из этого вывод, что мирное сосуществование двух государств на крошечной территории невозможно. Арабский мир уже начал выстраивать отношения с Израилем. Примером тому служат два мирных договора с Египтом и Иорданией. Если же спросить египтянина или иорданца, как он относятся к евреям, то ответы мало будут отличаться от ответа палестинца. Услышим ту же ненависть! Но мир существует. Порукой ему является все та же «железная стена», о создании которой все время говорил Жаботинский. Это армия!
Сейчас, после стольких лет, кажется смешной наивность части израильтян, поверивших в то, что Арафат стал другим. Переродился, стряхнул с себя террористическое естество. Ведь перспектива стать президентом новорожденного государства (а кто в сомневался в том, что он выиграет выборы обвально) должна была заглушить в нем ментальность бандита.
Евреи даже представить не могли, что этот деятель, вынашивающий планы подавления Израиля, так и не отказался от них. Хотя бы потому, что такие планы при полном превосходстве израильтян во всех аспектах цивилизованного существования свидетельствует, прежде всего, о том, что Арафат был умственно неполноценен. Только недоумок может об этом мечтать, как об этом мечтал Насер. Но у египтянина была армия и поддержка СССР! А что было у Арафата? По сравнению с израильтянами (да и египтянами) ничего. Надежда на то, что боевой генерал Барак способен уступить ему под давлением, была надеждой диктатора, утерявшего связи с реальностью. Слишком долго сидел на вершине пирамиды. История его жизни до двухтысячного года доказывает, что он был достаточно умен, если сумел продержаться во главе движения столько лет и даже получить какое-то признание мирового сообщества. Но расчет даже на частичный успех в случае интифады был глупостью.
Израильтяне могли оставить Южный Ливан (5.24.2000), ибо это была не их территория. Африканские колонии могли добиться независимости с помощью партизанской войны, когда европейские нации уставали от непрерывных атак боевиков. Но думать, что аналогичных успехов можно добиться в самом Израиле, где каждый житель в случае опасности поступал по принципу один за всех и все за одного, означало, что он просто не понимал, с каким народом имеет дело. Заявления типа: «Мы и в Палестине добьемся того же, чего добились в Ливане, и теми же методами» не имели под собой основания. Уступать бандиту из-за терактов даже пядь своей земли - евреи и не думали. Арафат сильно ошибся. Настолько, что начинаешь думать о его ненормальности.
Но главный результат интифады в другом: из нее, вместо народа Рабина, родился новый народ. Его родила шрапнель, убивающая невинных прохожих на улицах городов, его родили разорванные взрывами автобусы с десятками пассажиров, его родила погибшая от выстрела снайпера десятимесячная девочка Шалхеват Паз, его родили тридцать погибших в пасхальный вечер в гостинице «Парк» в Нетании, его родили растерзанные солдаты, имевшие несчастье оказаться в палестинском полицейском участке, его родили зарезанные под покровом ночи семьи в кибуцах, его родили расстрелянные пассажиры автомашин, попавших в засаду… Пятилетняя интифада навсегда изменила отношения между соседями. Никакого доверия не может быть между ними. Народ никогда не уступит палестинцам, он не поддастся никакому мировому давлению, он не будет разговаривать с бандитами об односторонних уступках, он будет отвечать не ударом на удар, но многократными ударами на каждое нападение.
Это уже не первое изменение ментальности израильтян. Кто-то скажет, что ментальность народа не меняется по мановению руки - поколения должны пройти. Но израильтяне живут в особом мире, где ситуация меняется чуть ли не ежедневно. Примером тому может послужить Шестидневная война, после которой народ проснулся в созданной за неделю империи! Разве она не повлияла на ментальность народа? Разве не возникла партия поселенцев, считающих, что исполнился завет Господа, завещавшего им Иудею и Самарию? Потому фанатик стрелял в Рабина, что считал его предателем Господнего завета!
Ариэль Шарон был избран в феврале 2001 года под лозунгом «Только Шарон может принести мир». После шести лет правления молодых и не очень опытных премьеров (Нетаньяху и Барак) с их постоянными ошибками народ решил доверить свою судьбу боевому, солидному даже внешне генералу. Возвращение Шарона было наиболее драматичным моментом в истории Израиля. Ирония заключалась в том, что ему дали мандат покончить с той самой интифадой, к началу которой он имел, якобы, самое прямое отношение. Поднялся на гору! О причинах этого восхождения писали много. Одним из объяснений было желание Шарона напомнить израильскому правительству, что Храмовая гора - это священное место для евреев и потому отказываться от него правительство не должно. Это восхождение увеличило его шансы стать премьером. Еще раз: он имел на это полное право, что и пытался объяснить Барак Арафату и Мубараку. На арабов это никакого впечатления не произвело. Они видели только провокацию.
Арафат же делал ошибку за ошибкой. Он почему-то решил, что этот президент будет на его стороне. Говорят, это ему внушили его ближайшие соратники. Им люди Буша якобы обещали, что тот будет строг с евреями, как и его папа. В это мало верится, но террорист повел себя странно. Как будто он получил в союзники саму Америку и верил, что попадет в рай за решение вопроса о Восточном Иерусалиме в пользу арабов.
Шарон и Арафат как будто танцевали танго смерти, страстно желая избавиться друг от друга. В 2001 году до 11 сентября израильско-палестинский конфликт был на экранах всех радаров, но новая администрация совсем не желала влезать в эту рукопашную с той же страстью, с какой это делал Клинтон. Люди Буша не верили в успех этого безнадежного дела. Их неверие подтвердилось первым визитом Пауэлла (Госсекретарь при Буше) на Ближний Восток, который увидел в Шароне и Арафате два неприступных для восхождения пика и понял, что эти двое не договорятся. Оба лидера тратили свои усилия не на достижение соглашений, но на разгром друг друга. Их можно было понять – за прекращение огня обе стороны должны были заплатить. Но в тот момент любое достижение компромисса было чревато неприятными политическими последствиями для обоих. Его нельзя было достичь. Поэтому не приходится удивляться, что новая американская администрация не жаждала быть втянутой в этот конфликт.
На тотальный террор против мирного населения Израиль отвечал отстрелом главарей террористов. Таких случаев было много, и администрация США порой реагировала не совсем адекватно, когда осуждала евреев за их акции. Только один пример: в июле было совершено 12 терактов, а в августе – 15. В конце августа израильтяне свели счеты, убив главаря радикального крыла Мустафу Зубари. Американцы осудили это убийство через представителя Госдепа. Сейчас отметим, что осуждение появилось до 11 сентября.
Хочется отметить странную позицию многих зарубежных лидеров и журналистов. Они, как правило, дружно осуждали отстрел отморозков. Хочется спросить, почему? Почему эти мерзавцы, у которых руки в крови невинных людей не по локоть, но по самые плечи, превратились в неприкасаемых? Почему их нельзя убивать за их дела? Тем более, когда идет война. Если кто-то скажет, что вторая интифада не была настоящей войной, то тогда что это было? Когда убили шейха Ясина, феноменальной реакцией на это радостное событие было высказывание одного из высокопоставленных деятелей Европейского Союза: «Убийство Ясина затруднит путь к мирному процессу». Хоть стой, хоть падай. Правда, другой высокопоставленный чиновник ответил, что он «как-то не заметил участия шейха в мирном процессе». Хоть так.
Отдельного разговора заслуживают поселения на территориях. Когда вспыхнула вторая интифада, эти форпосты превратились в осажденные миникрепости, которые нуждались в постоянной защите армии, включая механизированные части и вертолетные подразделения. Солдаты должны были сопровождать поселенцев, куда бы они ни направлялись. Неисчислимое количество солдат было вынуждено охранять пустые трейлеры, одиночные семьи, желающие освоить именно эти пустующие холмы, и так далее… Для этой цели были призваны резервисты. Расходы на защиту изолированных постов доходили до двух с половиной миллиардов шекелей. Однако не стоит думать, что поселенцы были только обузой. Постепенно они становились неотъемлемой частью израильских сил обороны. Надо учесть, что армия Израиля всегда была аполитична даже с небольшим наклоном влево в самом начале ее существования, ибо в те годы основной состав ее формировался из киббуцников.
К 2005 году, когда Шарон затеял эвакуацию поселений из Газы, ситуация в армии изменилась. В конце ХХ века было решено создать подразделения из поселенцев. Они же оказались главной силой среди резервистов в силу достаточно близкого проживания к сборным пунктам. На их сбор тратилось только шесть часов при норме в тридцать. Они же стали главной защитой дорог, связывающих поселения с метрополией. К 1995 году количество религиозных солдат в армии, костяк которых составляли поселенцы, дошло до 30% от общего состава. Слово раввина могло оказаться выше приказа, особенно когда священнослужитель прямым текстом призывал к неповиновению приказу, противоречащему законам Торы. Израильский раввинат выступил против эвакуации из Газы практически на всех уровнях. Раввинов можно понять: поселения в Газе существовали 34 года! Возникли сомнения в лояльности армии, когда речь зашла о насильственном выселении поселенцев из Газы. А пришлось выселять людей силой, как это было во время перемещения поселенцев из Синая. Но армия оказалась на высоте положения. Французского варианта, когда генералы подняли мятеж против решения Де Голля оставить Алжир в 1961 году, в Израиле не возникло. А сравнительно высокое количество потерь среди религиозных солдат во время второй Ливанской войны (июль-август 2006) подняло их авторитет в глазах израильтян до уровня прекрасных солдат сабры. Надо заметить, что отпор поселенцев был достаточно пассивен. Они прекрасно понимали, что армия выполняет приказ и любой вред, нанесенный солдату даже неумышленно, обернется против них. Формы протеста были самые разные. Например, когда приходила воинская часть в тысячу человек, то против них выстраивалась живая стена не только из того поселения, которое надо было эвакуировать, но и соседних, общим числом в две тысячи. Бывало такое, что и камни летели. Но в конечном итоге израильское общество продемонстрировало свою зрелось и понимание ситуации.
Шарон справился с этой задачей без особых потрясений. Газа была «очищена» от евреев. К моменту выселения их было 8800 человек, окруженных миллионом палестинцев. К этому можно относиться по-разному. Кто-то говорит, что Шарон предал сионистские идеалы и в итоге евреи получили в соседство анклав, где засел ХАМАС, от которого не стало житья. Только в 2004 году ХАМАС запустил более 880 ракет и 276 Кассамов. А с другой стороны, невозможно было приставить к каждому поселенцу по солдату для круглосуточной охраны. И это должно было длиться годами! Где деньги взять? Не забудем, что только за последние пять лет было убито 124 поселенца. Шарон устроил плебисцит для Ликуда. Он его проиграл и, со свойственно ему решимостью, покинул партию. Основал новую – Кадиму. Он не верил в прогресс с палестинцами, даже после смерти главного врага Израиля Арафата. Через четыре месяца после завершения операции в Газе Шарона разбил удар!
Правление А. Шарона (2000-2006) характеризовалось годами смуты. Интифада унесла жизни более чем 1200 человек только со стороны Израиля. Палестинцы потеряли порядка 4500. Шарон окружил Израиль гигантским забором и попытался обозначить точные границы государства, которое более пятидесяти лет жило без четких очертаний. Он разрушал одни поселения и строил другие, расширял их. Это была война Шарона. Она же могла быть смело названа «войной поселений». Мир глядел на эту войну со стороны, осуждая Израиль, но сами евреи считали себя правыми, потому что со стороны палестинцев методы этой войны никак нельзя было назвать не то чтобы человеческими, но вообще приемлемыми с точки зрения любых законов: военных, гражданских, да каких угодно. Израильтяне все больше укреплялись во мнении, что с арабами вообще нельзя иметь дело. Они всегда обманут, они ударят в спину. О каком государстве может идти речь, когда им недоступны основы цивилизованного поведения. Они варвары!
У преемника Шарона Э. Ольмерта были весьма оригинальные идеи установления мира с палестинцами. Он считал, что палестинское государство может быть создано до решения самых острых вопросов. Мол, появится новое государство, а дальше вопросы можно решить рабочим порядком, как везде между двумя государствами. Правда, пусть они сначала прекратят террор.
Он сделал это заявление в момент, когда ХАМАС выиграл первые в палестинской автономии выборы. Перевес по голосам был совсем небольшим, но выборная система позволила террористам завоевать значительное большинство в парламенте. ХАМАС, конечно, не «услышал» призывов Ольмерта. Программа террористов осталась неизменной – полное уничтожение Израиля. Вот тогда закончатся все конфликты. Естественно, все мирные переговоры были прекращены, насилие осталось. В июне 2006 годы с помощью тоннеля, прорытого из Газы, был похищен капрал Г. Шалит. В 2007 году ХАМАС вышвырнул ООП из Газы и начал планомерный обстрел территории Израиля. Израиль не оставался безучастным. Погибли сотни террористов и мирных жителей, которые были использованы боевиками в качестве живых щитов, понесла потери и армия Израиля. Время от времени обе стороны прекращали огонь и ждали следующего раунда.
Добавьте сюда постоянную угрозу с севера в виде Хисбаллы. И не только угрозы – ракеты летали в Израиль с завидные постоянством. Через шесть дней после похищения Шалита Хисбалла обстреляла противотанковыми ракетами машины с солдатами. Убили троих. Двух похитили. Спасательная группа понесла потери, значительные по израильским стандартам – пять солдат. Чтобы не потерять лицо, Израиль атаковал Ливан. Вспыхнула Вторая Ливанская война. Она не обернулась прогулкой и считается неудачной среди историков. Трудно с этим согласиться. В конце концов Израиль сломал сопротивление Хисбаллы, разрушил военные укрепления на границе и нанес огромный ущерб инфраструктуре Южного Ливана. Не зря же шейх Насралла сказал, что «знай он, во что выльется его нападение на Израиль, он бы никогда этого не сделал».
Но до конца она не была доведена из-за трагического случая: израильтяне по ошибке разбомбили школу. Погибли дети. В резолюция Совбеза 1701 было указано, что война должна быть закончена, международные силы размещены на границе, ливанская армия придет на место Хисбаллы… и один пункт самый смешной – не допустить перевооружения этой террористической организации. Он смешон потому, что с момента принятия резолюции за один год только количество ракет Хисбаллы возросло с 10 000 до 50 000, а Израиль еще раз убедился, что «спасение утопающих - дело рук самих утопающих». Маленькая страна может полагаться только на свои силы.
Надо заметить, что с тех пор прошло больше десяти лет, а граница с Ливаном сравнительно спокойная. Кстати, Израиль прекратил эту войну под давлением США, которые заставили его принять резолюция Совбеза ООН.
В 2007 году израильтяне уведомили американцев о строительстве ядерного реактора в Сирии с помощью Северной Кореи. Не только уведомили, но и попросили США уничтожить его. Глава Моссада прибыл в Белый дом с полным досье. Позиция Израиля была поддержана вице-президентом Чейни. Но он оказался в меньшинстве. Райс и министр обороны США Гейтс стояли за международный подход – через ООН и прочее... Ольмерт был категорически против такого подхода, и Израиль разбомбил реактор 6 сентября того же года. О позиции президента относительно реактора в следующей части нашей статьи.
Президент Дж. Буш - младший (2001-2009)
43-й президент США родился в штате Коннектикут в 1946 году. Раннее детство провел в Техасе, учился в Йеле и Гарварде. После учебы работал в Техасе в нефтяной отрасли. В 1994 году стал губернатором Техаса и пробыл на этой должности два срока. Был популярен. В конце 2000-го года выдвинул свою кандидатуру на должность президента США и победил с помощью Верховного Суда, получив в целом по стране на 500 000 голосов меньше, чем А. Гор.
Придя в Белый дом, молодой президент решил, что его администрация не будет уделять столько внимания проблемам Ближнего Востока, как это делал его предшественник. Буш считал, что пристрастие Клинтона к этому региону оказало негативное влияние на положение США в мире. Кондолиза Райс (Советник по национальной безопасности при первом сроке президента и Госсекретарь при втором) едва упоминала Ближний Восток в планах администрации. Выражение «мирный процесс» достаточно быстро исчезло из словаря новой администрации.
И в самом деле, когда вспоминают Буша, то в первую очередь приходят на ум войны с террором (после 11 сентября) и вторжение в Ирак. Даже о войне в Афганистане, на сегодня самой долгой войне, которую вела страна на всю ее историю, вспоминают не так часто.
Буш пропустил мимо ушей предупреждение Клинтона о том, что Арафату нельзя доверять. Он считал, что не нуждается в советах предшественника по этому вопросу. Буш был настолько безразличен к создавшейся ситуации, что Арафат ошибочно принял это за молчаливую поддержку его усилий добиться лучших условий для переговоров. Кто знает, продемонстрируй новоиспеченный президент свою заинтересованность и поддержи он Израиль публично с самого начала, Арафат, наверно, повел бы себя иначе и закончил интифаду как можно скорее.
Буш считал, что его отношение к конфликту было правильным: стоять в сторонке. Вмешательство – всегда проигрыш, говорил он. Буш настолько был отдален от конфликта, что даже саудовцы были раздражены его безразличием. Надо заметить, что отношение Буша и его администрации к проблеме проходило через несколько этапов. Более того, внутри самой администрации были разногласия по поводу существа конфликта. Если в Госдепе считали арабо-израильский конфликт главной проблемой Ближнего Востока, то Чейни (вице-президент) и его окружение придерживались другого мнения. Они считали, что политика США не должна опираться, главным образом, на решение этого конфликта, но должна учитывать всю сложность взаимоотношений внутри арабских стран. События последних лет полностью подтвердили правоту вице-президента. Однако рассмотрим каждый этап в отдельности.
Первый этап – самый короткий. От инаугурации до катастрофы 11 сентября. Кратко его можно охарактеризовать словами: все что угодно, только не Клинтон, который, можно сказать, вложил невероятно много в достижение мира между двумя сторонами. Он сражался за это до последних дней своей каденции. Пауэлл так и сказал в частной беседе: «Я надеюсь, что Клинтон добьется успеха, потому что мы (новая администрация) не собираемся прикладывать столько усилий. Буш считает, что это бесплодная затея». Тем более они укрепились в этом мнении после слов Клинтона, что его опора на здравомыслие Арафата была самой большой ошибкой его президентства.
30 января Буш открыто заявил следующее: «Мы устраним перекос в отношении Ближнего Востока, случившийся при предыдущей администрации... Если обе стороны не хотят мира, мы не будем принуждать их. Я не вижу, что мы можем сделать в этой ситуации. Пришло время отойти в сторону». Такое заявление дорогого стоит. Буш отверг тридцатилетнюю позицию США и заодно дал полную волю Шарону. Он считал, что в той ситуации возможно прекращение насилия, только когда у одной стороны полностью развязаны руки. Но при этом Буш не заморачивался по поводу палестинского террора, считая его досадной помехой, не больше. Слова Буша о перекосе, допущенном Клинтоном, удивили многих.
В этот период Буш не делал больших различий между террором и поселенческой активностью. Дело не двигалось с мертвой точки. Шарон хотел «семь дней спокойствия» перед началом каких-либо переговоров, Арафат хотел их начинать именно в атмосфере насилия. Две точки зрения, исключающие даже крохотный прогресс. Только после вмешательства лидеров арабских стран Буш начал какие-то телодвижения через Пауэлла или через Джорджа Тенета, бывшего личным представителем Клинтона на Ближнем Востоке. Неделю Тенет уговаривал обе стороны начать переговоры. Все закончилось провалом. Да и как могло быть иначе после взрыва в дельфинарии! Когда же Шарон приехал в США, Буш после его визита заявил прессе: «Я заверил премьера, что мы не станем принуждать его к миру». Одним словом, желание президента не быть похожим на Клинтона приводило только к большему насилию. Еще раз: это удивляет. Ведь основой избирательной базы Буша было правое крыло Республиканской партии и христианские евангелисты. А эти люди всегда были настроены исключительно произраильски. У Буша были все основания показать свое позитивное отношение к Израилю не на словах, но на деле.
Непрекращающееся насилие на Ближнем Востоке вызывало тревогу во всех странах мира. ООН, как и положено этой конторе, осуждала, естественно, Израиль, принимая резолюцию за резолюцией. Но кто обращал на них внимание! Но бог бы с ней, с организацией и ее позорными постановлениями... Страны, имеющие, можно сказать, прямое отношение к этому в силу их географического положения, имели все основания не оставаться безразличными. На Ближнем Востоке прекрасно понимали, что в руках США находится ключ к спокойствию. Саудовцы, раздраженные безразличием американцев, предприняли ряд шагов. Было написано письмо с требованием осудить Израиль за чрезмерную жестокость по отношению к мирному населению, они отменили визит в США наследного принца, приостановили переговоры о закупке оружия и так далее… Запахло новым нефтяным эмбарго. Положение надо было исправлять.
Президент сделал гениальный ход. Наследному принцу позвонил его папа! Звонок самого президента, можно сказать, ничего не означал. Кем он был для саудовцев в тот момент! Но папино вмешательство дорогого стоило. Нет нужды говорить, почему. Папа заверил принца, что сердце его сына находится в «правильном месте» и он будет делать «правильные вещи» и что отношение Буша-младшего к Ближнему Востоку аналогично отношению его самого. Но, надо признать, что ситуация в Израиле осталась неизменной. Папин звонок проблемы не решил. Последовало еще одно письмо в августе, в котором принц угрожал пересмотреть отношения в США.
И вот тогда президентом Бушем было написано ответное письмо. В нем он черным по белому написал следующее: «Я твердо верю, что палестинцы имеют право на самоопределение и на мирную жизнь в их собственном государстве». Потому так подробно расписан этот эпистолярный эпизод, что впервые в истории США президент заявил о праве палестинцев на собственное государство. Слово не воробей, тем более слово президента. И это сделал Буш, упрекавший Клинтона в мягком отношении к палестинцам. Клинтон и близко не подходил к вопросу возможности создания палестинского государства. А Буш сделал это после угроз саудовского принца! Он оказался готовым к признанию за палестинцами права на самоопределение без каких-либо условий. По логике получается, что безусловное право палестинцев на государство означает прежде всего лишение этого права евреев и иорданцев. Эти два народа живут на той же территории. Заметим, что Буш за этот царский по щедрости подарок ничего не потребовал от самих арабов. Например, признания ими права Израиля на существование. Здесь возникает огромное количество вопросов, на которые дать ответ в короткой статье просто невозможно. Создается впечатление, что администрация Буша запаниковала. А принц Абдулла понял, что может оказывать влияние на политику Соединенных Штатов и этого понимания для него оказалось достаточно.
Атака 11 сентября полностью изменила ситуацию в Белом доме. Начался новый этап отношения администрации к арабо-израильскому конфликту. Прежде всего, президент определился в своем отношении к террору: это главная угроза нашему существованию, нет никаких альтернатив в борьбе с террором и теми, кто его поддерживает. Позднее эту позицию определили как «доктрину Буша»: борьба с террором будет вестись по всей планете. Неважно, где находятся террористы и что они планируют. Они за это ответят. Неудивительно, что ближневосточный конфликт в те дни отошел на второй план.
К чести Буша надо отметить, что президент не поддался настроениям части его чиновников, которые считали, что удар был нанесен из-за поддержки Америкой Израиля, и что весь мусульманский мир ненавидит нашу страну именно из-за этого (ген. Пауэлл был в их числе). Для этих людей не имело значения, что Усама бен Ладен поначалу и не думал об использовании антисемитизма в качестве оправдания своей атаки. Со временем до него дошло, что это беспроигрышный вариант и он стал соединять в цепочку связь Америки и Израиля с этим терактом. Тогда Буш прямо заявил Пауэллу, что, когда европейцы говорят об Израиле, он слышит речи антисемитов.
Но слова остались только словами, ибо давление на Израиль продолжалось. Шарон с полным основанием заговорил о том, что «Израиль не Чехословакия». Он призвал Запад, в том числе и США, не уподобляться мюнхенским политикам, которые пожертвовали чехами во имя иллюзорного мира. В этой борьбе Израиль будет опираться на самого себя.
Буш рассвирепел. Представитель Белого дома от имени президента высказался достаточно резко и напомнил Шарону, что за всю историю Израиля у него не было большего друга, нежели Америка и ее президенты. Но результат этого скандала был целительным. Так что Шарон в конечном итоге оказался прав. Давать отпор надо, иначе обращаться будут, как со слугой. В результате этой свары бремя хранителя палестино-израильских отношений перешло в офис Кондолизы Райс. Госдеп оказался не у дел. Теперь, когда на террор Израиль отвечал выборочным отстрелом главарей, США уже не выступали с осуждением. Но от позиции двух государств Буш не отступил, несмотря на давление Чейни и его команды. Если он надеялся на благоразумие арабов, то действительность его разочаровала. Руководители этих стран еще не доросли до принципа двух государств.
Буш продолжал верить Арафату до «момента истины»: это был захват иранского судна с оружием и взрывчаткой для Арафата в начале 2002 года. Палестинец, конечно, все отрицал, но против фактов не попрешь. Буш написал: «Я пришел к заключению, что мира не будет, пока Арафат у власти». Но объявил он об этом только в июле. Против Буша выступили буквально все! Даже Чейни! Более того, он встретился с Арафатом в марте, когда взрывы самоубийц гремели в Израиле почти безостановочно. Арафат отверг все предложения.
Ситуация в администрации Буша и отношение членов его команды к конфликту заслуживают отдельного многостраничного описания. Не стоит на этом подробно останавливаться. Достаточно сказать, что Буш еще в апреле занимал позицию, далекую от безоговорочной поддержки Израиля. Он понимал, что она оттолкнет от Америки весь арабский мир и боялся этого. В то же время он не поддержал идею Пауэлла о созыве международной конференции с участием Арафата. Еще как не поддержал! Он так и заявил Пауэллу, который, будучи на Ближнем Востоке, в тот момент проталкивал эту идею, что она окажется мертвой (dead upon arriving) в момент ее появления в Вашингтоне. Разрыв между Бушем и Пауэллом в этом вопросе оказался поворотным пунктом в их отношениях. Буш хотел пройти между «струйками дождя». В определенной степени ему это удавалось, потому что только Америка могла хоть как-то повлиять на Израиль, и в то же время, она оставалась союзником саудовцев.
Буш окончательно встал на позицию необходимости создания палестинского государства к моменту вторжения в Ирак. Он указывал на множество причин, согласно которым такое государство должно существовать. Но при этом он отвергал идею, что главой нового образования будет Арафат. Это должен быть, говорил он, законно избранный лидер, приверженный борьбе с террором, в первую очередь. Ответственный перед своими избирателями и сторонник мира с Израилем. Арафат не может быть таким лидером.
Чейни и Райс не поддерживали идею президента, прежде всего, потому, что выдвигать ее в момент интифады - означало косвенную поддержку террору. Пауэлл говорил о том, что отвергать кандидатуру Арафата бессмысленно – другого все равно не будет. Пауэлл оказался прав. Призыв Буша к смещению Арафата вызвал колоссальную реакцию всего мира. Лидеры многих стран по-прежнему считали организатора интифады и коррупционера гарантом мира на Ближнем Востоке. Остается только поражаться их слепоте и косности мышления. В отношении Арафата Буш оказался прозорлив и опередил почти всех. Кроме Шарона.
Окончательным итогом этой разборки стало появление пресловутой дорожной карты. Это название придумал министр иностранных дел Иордании. Он же принял участие в ее разработке вместе с чиновниками Госдепа. Ее так и стали называть «ребенок Госдепа». Там рассматривали этот документ как возвращение палестинцев к мирному процессу, из которого они выскочили по их же вине.
Евреев к родам не допустили, а оба лидера Америки были заняты разработкой вторжения в Ирак. Бушу и Чейни было не до карты. Неудивительно, что после ознакомления с ней, Шарон предложил 14 поправок. Но против самого документа он не имел особых возражений, ибо рассматривал начало его исполнения при соблюдении обязательного условия – палестинцы должны прекратить террор. Именно этого Израиль и добивался на протяжении всей интифады.
При обсуждении этого документа выявились разногласия. Буш говорил о том, что нельзя приступать к его реализации без обеспечения безопасности. Он не верил в эту возможность, пока Арафат у власти. А Пауэлл считал, что можно начинать и при Арафате. Стерпится слюбится. Но Буш верил в силу демократии и считал, что, если палестинцы «дозреют» до этого состояния, то все будет в порядке, и процесс пойдет своим чередом. Смерть Арафата развязала ему руки: он стал настаивать на демократических выборах. Жизнь показала, насколько сильно он ошибался: в 2006 году выборы были демократическими, но к власти пришли террористы.
Но пока главный террорист оставался живым, Буш решил начать работу без его участия. Согласно его плану, Арафат должен был стать номинальной фигурой, а реальная власть принадлежать премьеру, которого назначит сам Арафат. Но Арафат премьера не назначал, пока на него не стали давить сами арабы и европейцы. Им стал Махмуд Аббас. Назначение было реальным, но власти у Аббаса не было никакой.
В июне 2003 года Буш посетил регион в виде полного триумфатора – иракская армия была разгромлена в течение трех недель, а партизанское движение еще не успело начаться. Американская мощь должна была трансформировать Ближний Восток с помощью имплантирования демократии. Чем это обернулось для Америки и всего мира, мы знаем.
Первый саммит в Шарм аль Шейхе посетили Буш и арабские лидеры, включая Абу Мазена. Целью этой встречи было укрепление позиции премьера и поддержка дорожной карты. Второй был проведен в Агабе, куда были приглашены Шарон и Аббас. Оба коммюнике были написаны американцами, и никто не возразил. Но во время обсуждения в Агабе Шарон высказал сомнения по поводу права беженцев на возвращение. Буш отреагировал мгновенно. «Никогда! Это три миллиона человек». Дословно это звучало так: «No shit – here come three million people»!
Буш пребывал в упоении: он считал, что на месте будущего палестинского образования может вырасти государство. Оно послужит образцом для арабского мира в плане демократии. Для этого есть все предпосылки. Гарантом является американская мощь. Буш обещал надавить на Израиль, чтобы он был более отзывчив к палестинским нуждам. Но проблема была в том, что у Аббаса не было власти, все рычаги управления находились в руках Арафата, что и подтвердилось возобновлением атак на израильтян. Конечно, ответственность за них брал на себя ХАМАС. Попытка израильтян убить одного из его лидеров закончилась провалом. И Буш вдруг это осудил в достаточно пространном заявлении, сказав, что всегда был против отстрела лидеров. Но дело в том, что после 11 сентября он перестал это осуждать. Он еще рассчитывал на прогресс, в то время как надежды на успех таяли на глазах. Неудивительно, что Аббас вскоре подал в отставку. Он потом говорил, что Арафат угрожал его убить. Весьма похоже на истину.
Надо отметить, что решение эвакуировать Газу Шарон принял самостоятельно. Американцы не влияли. Райс и Пауэлл расценили этот шаг как отказ от выполнения обязательств по дорожной карте. Но Буш его приветствовал: «Это решительный шаг. Он встряхнет весь регион и изменит статус-кво. Это заставит палестинцев реагировать». Шарон рассчитывал на поддержку Америки по многим позициям. Очищая Газу, он дал понять, что пусть палестинцы оставят надежды на возвращение беженцев – им отдается большая территория, а Америка в ответ признает право на существование крупного блока поселений на Западном берегу. И он получил заверения от Буша, что отход Израиля к границам, существовавшим до войны 1967 года, исключен. Что же касается беженцев, то они могут вернуться, но только во вновь появившееся палестинское государство. Не иначе.
Второй президентский срок охарактеризовался прежде всего тем, что бразды внешней политики перешли к Кондолизе Райс, влияние Чейни резко сошло на нет, а о Пауэлле вообще можно было забыть. Райс решила, что после смерти Арафата и одностороннего размежевания с палестинцами в Газе можно создать новое государство. Америка получила сломанный Ближний Восток, говорила она, теперь есть возможность его починить.
Но после ухода израильтян из Газы, там воцарился хаос. Ни Израиль ни Штаты практически ничего не сделали, чтобы обеспечить нормальное существование миллиону жителей. Кто-то может сказать, что это уже было не их делом – пусть Аббас этим занимается. Но так говорить - значит не понимать ситуацию, не учитывать влияние террористических организаций на умы людей. Нельзя было бросать Газу на произвол слабого Аббаса. Буш убедился, что Шарон прав, когда говорит о том, что нельзя доверять палестинцам Западный берег. Придет ХАМАС! А это прямая война со множеством жертв с обеих сторон.
Шарона хватил удар, и на его место пришел Ольмерт по праву своего служебного положения: он был замом Шарона. Буша этот человек устраивал больше, нежели «бульдозер». Райс даже предложила международную конференцию, но Ольмерт оказался не настолько уступчив. Он дал понять Госсекретарю, что ему совсем не улыбается выступать против объединенного фронта арабов. На повестке дня у Ольмерта был Ливан.
«У Израиля есть шанс нанести удар по Хисбалле и его спонсорам из Сирии и Ирана». Так сказал Буш о Ливанской войне. На встрече G-8 Райс провела резолюцию, полностью поддерживающую Израиль в этой войне. В ней, правда, как всегда в таких случаях прозвучал призыв к Израилю сдерживаться, но сказано было, что Израиль имеет право на защиту. Кроме того, было выражено пожелание администрации, чтобы ливанское правительство установило полный контроль на границе, а Хисбалла и ее союзники были разоружены. Буш в 2005 году добился определенного успеха в этой стране, заставив сирийцев прекратить многолетнюю оккупацию Ливана. Для закрепления успеха необходима была быстрая победа Израиля над Хисбаллой. Увы! Блицкрига не получилось.
Это естественно, что при неудаче между союзниками начинаются разногласия. Американцы хотели укрепить позиции нового ливанского премьера, а Израиль считал, что это не входит в задачу войны просто потому, что этот премьер слаб. Если Израиль не ослабит Хисбаллу настолько, что она перестанет угрожать его интересам, то террористы быстро вернутся на прежние позиции и вся война окажется никому не нужной затеей. Нужны международные силы на границе! Буш поддержал Израиль, сказав, что прекращение огня будет победой Хисбаллы!
Но произошла трагедия: Израиль по ошибке разбомбил школу и погибли дети. После это Райс сказала Ольмерту, что «она не может позволить своей стране падать в яму вместе с его страной. Остановитесь». Президент потом в своих мемуарах записал, что он «хотел дать время Израилю для разгрома его врагов… Но, к сожалению, Израиль только ухудшил ситуацию».
Когда на одном из заседаний Райс сцепилась с Чейни (он хотел, чтобы Израиль добил Хисбаллу) по поводу этой войны и сказала ему, что Америка потеряет свое влияние на Ближнем Востоке (America will be dead in the Middle East), Буш принял ее сторону, сказав, что в этом случае «Америке придется накладывать вето на все резолюции Совбеза. Вместо Сирии и Ирана наша страна окажется в изоляции. Слишком много поставлено на карту».
Главным последствием ливанской войны было изменение подхода США к арабо-израильской проблеме. Америка ментально вернулась в состояние, когда она считала ее главной проблемой на Ближнем Востоке, и без ее решения ничего нельзя будет добиться, особенно в плане обуздания Ирана. Арабы не встанут на сторону Штатов, если не решить этот застарелый уже конфликт. Следовательно, надо надавить на Израиль. Уж очень он неуступчив.
Вот, кстати, еще один довод за то, что начатое дело надо доводить до конца. Израиль не довел его в Ливане, и сразу же отношение к нему изменилось. Но дело в том, что изменилось и отношение самих арабов к этому конфликту. Теперь они уже не рассматривали его как главное препятствие на пути к миру. Гораздо больше их интересовал подход Америки к войне в Ираке и обуздание Ирана. Они были счастливы, что Америка вводит дополнительные войска в Ирак, и не оставляет хаос в этой стране им в наследство после своего ухода. Они откровенно высказали свое главное беспокойство – угрозу безопасности их режимов.
Так было всегда – поведение диктаторов, королей и султанов разного калибра диктовалось их эгоизмом, прежде всего. Когда они считали, что евреи своим примером установления демократии угрожают их режимам, они ненавидели евреев. Теперь же, когда они увидели главного врага в иранском режиме, они возненавидели Иран. Так что Райс была неправа, когда говорила о потере влияния на Ближнем Востоке.
Но это не изменило ее решения в отношении конфликта. Она давила на Ольмерта точно также, как это делали все госсекретари до нее – уступи, уступи… И точно также она ничего не добилась, ибо кем бы ни были руководители этой страны, они лучше чужаков понимали, от чего зависит существование Израиля. «Я готов уступить большую часть Западного берега и договариваться по поводу Восточного Иерусалима», говорил Ольмерт Кондолизе Райс, «почему вы хотите большего»? Что ответила ему Конди, сейчас, может, и интересно читателю, но в задачу статьи это не входит. Отметим только, что Ольмерт не собирался вдаваться в детали будущих переговоров, прекрасно понимая, что она использует его слова же против него. Позиция Кондолизы Райс добиться предварительного соглашения сторон по главным вопросам полностью разделялась Бушем. Он уже забыл, как обещал Шарону не проталкивать идею окончательного решения, если его уход из Газы не приведет к окончанию интифады.
Когда руководитель Моссада положил на стол президенту данные о сирийском реакторе, реакция Буша не была однозначной. Чейни говорил о бомбежке, а Райс и Гейтс были категорически против. Буш принял сторону «миротворцев». Но когда он сообщил об этом Ольмерту, то реакция израильтянина была весьма грубой. Вряд ли премьер послал президента куда подальше, но Буш сказал потом, что «это смелый парень». Ольмерт сказал, что они атакуют и что необходимо держать информацию в секрете, чтобы сирийцы не успели подготовиться. Решительность Ольмерта произвела впечатление на Буша, и он не только обещал сохранить все в секрете (buttoned up), но признал право Израиля на оборону. Гейтс расценил демарш Ольмерта как ультиматум: «Если мы не поступим так, как хочет Израиль, то он наплюет на нас, и мы ничего не сможем противопоставить его акции. США стали заложником принятия решений Израилем». Райс присоединилась к его мнению. Но Буш остался непреклонен – Израиль может делать с этим все, что хочет. 6 Сентября Израиль уничтожил реактор, который, конечно, строился режимом Асада исключительно для мирных целей. Евреи не признали участия в атаке. США раскрыли этот секрет много месяцев спустя. Гейтс (как до него министр обороны при Рейгане К. Уайнбергер) потом признал ошибочность своей позиции. А Израиль доказал еще раз, что лучше разбирается в ситуации на Ближнем Востоке, где никто не возражал против бомбежек. Соседи не были счастливы от перспективы обладания атомной бомбой как Ираком, так и Сирией.
Подводя итоги правления президента Буша можно отметить, что его политика в отношении Израиля менялась и порой весьма резко. Особенно заметно это было в период до 11 сентября и сразу после катастрофы. Президент поначалу стоял на позиции своего Госсекретаря. Это был традиционный американский подход к арабо-израильскому конфликту, когда считалось, что эта проблема является главной на Ближнем Востоке. Решение ее является ключом к хорошим отношениям с арабами и американской позиции во всем регионе. Поэтому он хотел сохранять баланс, но с креном в пользу Израиля. Со временем он изменил свое отношение и уже никогда не соглашался с тем, что его поддержка Израиля нанесет ущерб арабо-американским отношениям. Более того, он считал, что нерешенность «главного» конфликта тоже не повлияет на авторитет Соединенных Штатов. В своей речи в Кнессете в мае 2008 года Буш открыто заявил:
«Некоторые считают, что, если мы порвем отношения с Израилем, то проблемы Ближнего Востока будут решены. Это старые аргументы, распространяемые нашими общими врагами, Америка отвергает категорически». Американский президент поступками доказал искренность своих слов.
Литература
1. Idith Zertal, Akiva Eldar: LORDS OF LAND
2. Dennis Ross: DOOMED TO SUCSEED
3. Aaron Miller: THE MUCH TOO PROMISSED LAND
4. Daniel Gordis: ISRAEL (concise history of a nation reborn)
Добавить комментарий