В Нью-Йорке проходит 43-й международный кинофестиваль. Событие это весьма значительное даже в масштабе огромного мегаполиса, не голодного на зрелища. Ажиотаж вокруг билетов неудивителен: кинофорум держит устойчивую марку мероприятия элитарного, высоколобого, не для толпы. “Не-толпа” вокруг касс образовалась с первых же дней довольно густая: в интеллигентном городе живем...
Все прошедшие годы организаторы похвально не поступались принципами: никакой крысиной возни вокруг призов — их попросту не было изначально, никакой демонстрации убийственных платьев кинозвезд, но при этом — весьма жесткие требования к индивидуальности режиссерского видения, которое и является пропуском на участие в фестивале. Отборочную комиссию на кассовой мякине не проведешь, у местных киноведов-зубров во главе с неутомимым Ричардом Пенья, директором программ кинообщества Линкольн-центра, муха голливудская не пролетит...
Сорок третий Нью-Йоркский международный кинофестиваль не имеет заданной тематической направленности. При этом человечество явно хочет подучить собственные уроки: многие фильмы нынешнего года посвящены историческим событиям. Расскажу о трех из них. О первом — “Доброй ночи и удачи!” (Good Night, And Good Luck) Джорджа Клуни — уже шумят газеты, лента вот-вот появится в широком прокате. Два других вряд ли удостоятся повышенного внимания дистрибьюторов и публики — при этом нечто неуловимо роднит эти три абсолютно разные творения...
Фильм “Good Night, And Good Luck” посвящен не самому веселому периоду американской истории — разгару маккартизма в периoд “холодной войны”. На дворе — 1953-й год. Послевоенная Америка достигла экономического процветания, но в ней дуют холодные ветры социальной паранойи: отсюда, из Западного полушария, коммунизм отнюдь не кажется “молодостью мира”. Сенатор из штата Висконсин Джозеф Маккарти — судя по темпераменту и ажитации, совершенно сумасшедший — объявляет крестовый поход против коммунизма. Заявив, что у него есть досье на двести пять служащих госдепартамента, которые являются коммунистами, он принимается усердно выполнять президентскую программу проверки лояльности всех и всякого. Началась инспирированная неистовым сенатором “охота на ведьм”, которая разрушила не одну жизнь и карьеру. Любой замеченный в связях с коммунистами или просто подозреваемый в симпатиях к ним мог проститься со службой, которой дорожил. Многим приходилось просто отправляться в изгнание. В лучших советских традициях рядовые граждане, зараженные бациллой страха, начали доблестно стучать друг на друга...
Между тем, американское телевидение пребывало в состоянии полумладенческом, новости местной жизни показывались неогорчительные. Это заставило всерьез задуматься тележурналиста Эдварда Мюрроу (Дэвид Стратейрн), ведущего цикла передач под названием, соответствующим названию сегодняшней ленты. Мюрроу был серьезной фигурой, весьма уважаемой коллегами: он прошел в качестве репортера дорогами Второй мировой, он стоял у истоков развития радио- и тележурналистики, он придал своим передачам особую форму, позволившую приблизить героев к зрителю, максимально “очеловечить”. Мюрроу был убежден, что привычная домашняя радость — телевизор — должен быть превращен в орган народного разума вместо того, чтобы представлять из себя “набор ящиков с лампочками и проводами”. Начальство в лице Уильяма Палея (совершенно бесподобный Фрэнк Лангелла) и Сига Микельсона (весьма выразительный Джефф Дэниэлс) чтило ценный кадр. Но вот Мюрроу начал готовить телесюжет о некоем ранее мало кому известном пилоте морского флота Мило Радуловиче, разжалованном и уволенном из воздушных сил без внятно сформулированного обвинения. Радулович не дезертировал, не предал родину — но его отец, согласно слухам, читал по стариковскому любопытству сербские газеты коммунистического толка. Сестра пилота тоже вроде как интересовалась коммунистической идеологией... Все обвинения против Мило Радуловича держались в глубокой тайне, суда над ним не было — но отречься от отца и сестры его попросили. Он отказался это делать.
Руководство Си-Би-Эс смотрело на своего ценного работника с ужасом: мы потеряем всю рекламу... Поскольку спонсоры шоу имели военные контракты, а передача Мюрроу довольно сильно задевала военных, реклама действительно полетела — но Мюрроу и продюсер Френдли выложили за новые коммерческие ролики собственные деньги.
Фильм снят в строгой черно-белой гамме, что дает режиссеру множество возможностей сразу: использовать старые кинескопы и старую кинохронику, показать временную отдаленность, подчеркнуть тогдашний корпоративный антураж: всё тонет в клубах дыма, все яростно курят — нервы! Никаких подробностей личной жизни героев не запечатлено, кроме единственной сцены между мужем и женой Джо и Шерли Вершба (Роберт Дауни-младший и Патриция Кларксон). Эти двое живут тайным браком: в те времена супруги работать в Си-Би-Эс не могли. Сцена ночная, но занимаются они отнюдь не легкомысленной любовью: лежа рядышком в целомудренных пижамах, обсуждают, можно ли поступаться принципами. Главный герой, вызывающий их восхищение — воплощенная преданность профессии, сама стопроцентная бескомпромиссная порядочность. Он демонстрирует мужество солдата, знающего, что такое война, и не боится объявить собственную войну психически неполноценному сенатору, который, будучи в силе и власти, может смести храбреца как пушинку... Известно, что у журналиста есть жена и сын, но на экране они даже не мелькнут — как ни разу не мелькнет улыбка на лице неподкупного Мюрроу.
Ему удалось пригласить Маккарти к телевизионному диалогу, и тот, что называется, засыпался, начав обвинять телеведущего в том же грехе принадлежности к компартии и не дав ни одного внятного объяснения по поводу четко сформулированных обвинений в свой собственный адрес. Мастерство помогло Мюрроу сохранить свое лицо и вывести оппонента-идиота на чистую воду. Последующие слушания в Сенате, также донесенные телевидением до широких масс, показали полнейшее убожество зарвавшегося Маккарти. Правда восторжествовала, Сенат его осудил.
Джордж Клуни, сам играющий положительного продюсера Фреда Френдли, не стал искать актера на роль Маккарти — по его мнению, все равно никто бы не поверил игре. Одиозная фигура вещает за себя сама в кадрах кинохроники — тряся карикатурной лысеющей головой с выразительным клоком отросших волос на лбу (не очень высоком и почти свободном от растительности). И становится абсолютно ясно, что если этот вурдалак ругает коммунистов и рушит жизнь тех, кто с ними потенциально связан, то сами коммунисты непременно должны быть симпатягами и реальными борцами за справедливое народное дело...
Они сидели на сцене Уолтер-Рид Театра совершенными именинниками: записной остроумец Джордж Клуни и его команда. Фотографы всех телеканалов и газет толпились у подножия со своей невероятной техникой, шум стоял невообразимый. Из зала звучали не столько вопросы, сколько изъявления безусловного восторга. Клуни лихо острил, смело ругал правительство того времени и нынешнее за неизменную коррумпированность. Ему аплодировали за смелость — совсем как его главному герою в соответствующей сцене. И все было бы ничего, если бы хоть с чьей-нибудь стороны прозвучал один-единственный вопрос о том, не надо ли было в самом деле (пусть не в той дикой форме, в какой это претворял в жизнь параноик Маккарти), все же попытаться спасти и сохранить Америку от коммунистической заразы, которая имеет очень немного различий с фашизмом. Такие люди в истории, благодарение богу, были, но, понятно, не в нашем левацком Нью-Йорке поминать их добром и воздавать им хвалу.
Черно-белое кино — новое веяние хорошо забытой старины. Это стиль и вкус, это доказательство приверженности истории и серьезности режиссерских намерений. Фильм Филлипа Гаррела “Обычные любовники” о студенческих волнениях во Франции в 1968-м году — тоже не цветной. И в нем черно-белая палитра играет существенную изобразительную роль, делая зрелище ночных пожаров совершенно диким и зловещим.
Вот они движутся толпой: потомки Робеспьера, студенты, цвет нации, по молодой дури своей решившие, что если развязать хулиганскую вольницу, то это принесет стране демократию и справедливость. Они еще не поняли, что революция — это всегда кровь и смерть. Они душемотательно долго идут что-то швырять и подпаливать, медленно и подробно переворачивают машины. От полиции эти младые борцы бегут чуть быстрей, динамика нарастает — но очередной эпизод такого побега железно заканчивается “медитативной” сценой: ребятишки курят гашиш. Такая вот одухотворенность и душевная тонкость. Страстей любовных в фильме почти нет: показаны девочки-наркоманки, первая степень готовности к сексу когда, где и с кем угодно. Есть любовь и у главного героя — но на динамику отношений Антуана и его пассии у режиссера просто нет экранного времени — всё пожары, борьба...
Главный герой настроен по отношению к правительству весьма агрессивно — именно поэтому он злостно уклоняется от призыва в армию. По совести говоря, представить его не только на военной, но и на какой-либо другой службе трудно: у юноши-поэта, претендующего на звание наследника Бодлера и Рембо, лицо совершенно отсутствующее. У его сотоварищей — примерно такие же. Режиссер, что называется, залез в собственный карман: герои, наследники вершителей Великой французской революции (она же, понятно, великая катастрофа), по замыслу переживающие духовный кризис и крушение идеалов юности, не вызывают не только симпатии, но даже сочувствия. И толстый боров, член военного трибунала, выдающий: “Всех бы этих Рембо в тюрьму!” — выглядит не более карикатурно, чем эти претенциозные недоросли. Но, по мысли режиссера, любовно снявшего в главной роли собственного сына Люсьена, ими надлежит восхищаться.
И был вечер, и было утро — еще одна страница истории, на этот раз новейшей: документальный фильм с длинным библейским названием “Чтоб мне отомстить единожды за оба глаза мои” (“Avenge But One For My Two Eyes”). Написал сценарий и поставил фильм израильский режиссер Ави Мограби.
Высоко на горе возле Мертвого моря находятся развалины древней крепости Масада — последнего оплота еврейских повстанцев, отражавших атаки римлян. Окруженные выдержали длительную осаду и приняли решение покончить с собой, чтобы не попасть в рабство: из девятисот осажденных в живых осталось только две женщины и пятеро детишек, укрывшихся в цистерне для воды. Историю, на которой воспитывались поколения израильтян и которую рассказывают всем приехавшим на это место туристам, Мограби развенчивает со всей суровостью скрупулезного исследователя: оказывается, это не что иное, как беззастенчивое промывание мозгов, евреев учат ценить свободу больше жизни. При этом, они не могут не стать жестокими!
И вот вам результат. Несчастная семья арабов стоит на контрольно-пропускном пункте, а в тяжеленном бронированном израильском автомобиле сидит некто невидимый и не пускает их в госпиталь, и это при том, что у женщины кровотечение... Несчастная арабская мать хочет встретиться со своей дочерью и проехать на “территории”, и еще один “тупой израильский зверь” говорит ей монотонным голосом: “Поворачивай назад!” Мать плачет, ее младшая дочь, милая девочка-подросток, плачет тоже: ее симпатичное личико, залитое слезами, снимается с особой подробностью. Палестинский крестьянин хочет попасть на свое поле и вспахать землю — “коварные евреи” ему не дают. Трудолюбивые арабские парни рвутся в Израиль на работу — “мрачные воины” ЦАХАЛа их задерживают. Эти рвущие душу эпизоды перемежаются сценами трогательного телефонного диалога режиссера с другом-палестинцем, живущим в жутких условиях комендантского часа...
Вы уже все поняли, дорогой читатель: ближневосточное насилие породили нечестивцы-иудеи. Но ни группа юных туристов из Великобритании, заснятая наблюдательным Мограби, ни я, автор этих заметок, год назад ходившая по развалинам Масады с мыслями о силе духа своего народа, ни мой старший сын с товарищами — участники молодежной программы “По праву рождения”, вставшие в пять утра, чтобы взойти на Масаду до опаляющего зноя, — никто из нас не подозревал, что история противостояния зилотов и римлян подается нам в искаженном виде, и герои — не герои, а бандиты.
Доказательства? Нет проблем! Господин Мограби, внимательный читатель исторических хроник, предлагает желающим, в особенности учителям истории, заглянуть в “Иудейскую войну” Иосифа Флавия, чтобы узнать, что легендарные защитники Масады были злодеями: оказывается, они спускались тайной тропой в ближнее селение и убивали его жителей, которые отказывали им в выдаче провианта. Надо понимать, все остальные народы, особенно в древности, не знали жестокости и ходили в белых перчатках... Мало развенчания одной легенды? Пожалуйте на потрошение второй. Известно ли вам, кто научил нынешних палестинских смертников-камикадзе взрывать себя? Не кто иной, как библейский Самсон, который, будучи ослепленным, униженным и осмеянным филистимлянами, собрался с силой (“Дай мне отмстить одновременно за оба глаза мои...”) и повалил на своих мучителей колонны и стены храма их бога Дагона. Вот какая злая притча подала братьям-палестинцам дурной пример и научила их не бояться смерти! Правда, Самсон-борец, из последних сил уничтожающий мучителей, и палестинская мамаша, спокойно берущая солидное пособие за то, что ее сынок стал террористом-самоубийцей, — персонажи несколько разные, но спорить с Мограби, с удовольствием снимающим свои саги ненависти к Израилю на израильские же государственные денежки, нет смысла. Как нет смысла спорить с Гитлером, очень складно доказывавшим, что евреи — вредители: попав в новую страну, они высасывают ее изнутри, превращая в пустой орех.
Журналист, бравший у Мограби интервью, осторожно спросил: “Вы известны своей нелюбовью к Армии Обороны Израиля. Как же вам дают деньги на такие съемки?” И прозвучал ответ, поражающий своей циничностью: “Да потому, что я еврей! Евреям положено все, арабам ничего! А деньги на искусство в Израиле дают не спрашивая, что ты собираешься творить...”
Фестиваль по задумке, как встарь, неплох: на нем представлены двадцать четыре художественных фильма, включая ленты Ларса фон Триера, Антониони, Сокурова, плюс специальные программы, посвященные отдельно кино японскому, кино китайскому, кино авангардному без различия этнической окраски... Форум продолжается. Дай, однако, бог видеть на нем все же кино, а не агитки режиссеров, видящих историю в кривом левацком зеркале.
Добавить комментарий