От автора
Этот очерк написан о трех воинах – офицерах Первой Мировой Войны. Все они – наши земляки и прошли свой тяжелейший воинский путь с первых дней до того срока в конце 1917 г., когда пришедшее к власти правительство большевиков выпустило указ о роспуске армии. Они близки не только по своим именам, но и тем, что почти что одногодки. Разное у них только происхождение: Александр Соколов, самый юный из них, можно сказать, крестьянский сын – и война началась для него в 18 лет в звании прапорщика. Как и почему этот юноша с первого дня войны получил офицерское звание, рассказано в посвященном ему тексте. Александр Тодорский был сыном священника и пошел на войну добровольцем – рядовым солдатом, а свои офицерские звания получил во время боевых действий. Оба они были не раз ранены, награждены боевыми наградами и в 1917 г. имели звание штабс- капитана. Александр Лютер принадлежал к старинному дворянскому роду и также прошел всю войну, получив боевые награды, и к роспуску армии большевиками был в чине поручика Кавказской горной артиллерии. Узнав о них больше, можно понять, что их дальнейшая судьба прошла под знаком боевого крещения войной. Хотя, безусловно, на их жизненные решения после войны оказало влияние и вновь возникшие при большевистской власти окружающие обстоятельства, и их происхождение.
Часть первая. Полковник Соколов Александр Кириллович (1896 – декабрь 1947 г.)
Александр Соколов был сыном потомственного крестьянина из деревни Григорково Весьегонского уезда, Тверской губернии - Кирилла Сергеевича Соколова. Семья его отца была в деревне одной из самых бедных. Именно поэтому в 1884 г., после двух лет пастушества и одного года работы половым (официантом) в трактире в С-Петербурге, 19-летний Кирилл на деревенском сходе попросился в солдаты вместо уже женатого младшего брата Платона. Кстати сказать, юноша Кирилл очень стеснялся своей бедности и поэтому уходил пастушествовать подальше от своей деревни – куда-нибудь за г. Красный Холм, который в те времена относился к Весьегонскому уезду. В армии Кирилла быстро отметили командиры – помогла его грамотность. Ведь большинство солдат того времени состояло из неграмотных крестьян. А Кирилл окончил 3 класса земской школы в Иван-Погосте (теперь Иваново). В армии уже на втором или третьем году службы он отвечал за закупки фуража для лошадей и часто ездил за пределы Красного Села в разные ближние губернии с денежной кассой для оплаты закупок. Командиры ценили его за обязательность и честность. А по окончании солдатского срока ему, как и другим выслужившимся солдатам, предложили выбор – стать жандармом, пожарным или почтальоном в Санктъ - Петербурге. Кирилл выбрал последнее и почти 40 лет проработал в почтовом отделении на Старо-Невском проспекте. В 25 лет он женился на 18-летней девушке из деревни Суково, Анне Родионовой, и в начале 90-х годов семья обосновалась в столице. Тем не менее, по тогдашним законам семья Кирилла Соколова была приписана к крестьянской общине д. Григорково и он каждый год высылал деньги отцу Сергею Ефремовичу для оплаты подати. На фотографии 1908 г. вы видите типичную семью мелкого служащего, кем тогда и был Кирилл Соколов, разносивший уже не обычную почту, а заказные бандероли и денежные извещения по адресам на Старо-Невском проспекте.
Алексанндр (Шура - так звали его в семье) родился в Санктъ-Петербурге, там же окончил начальную школу и в 1907 г. поступил в городскую школу для мальчиков. В семье Соколовых было уже трое детей и лишних доходов, кроме небольшой зарплаты почтальона, да временных подработок матери, как прачки или няньки, не было. А за городское училище нужно было платить немалые для семьи деньги – 10 рублей за учебный год.
У меня до сих пор хранятся два кратких письма, отправленных моим дедом Кириллом Сергеевичем и Шурой (А.К. Соколов) в июле 1907 г. в деревню Григорково А.В. Соколовой (моей бабушке) о том, что деньги за год обучения заплачены и Шура зачислен в школу. Мать Анна Соколова каждый год на лето уезжала с детьми в деревню – до 1904 г. в Суково, а потом в Григорково, где на скромную зарплату почтальона они построили новую избу. Так что деревенскую жизнь Шура тоже знал неплохо, хотя, собственно, крестьянином он никогда не был, в отличие от отца и матери, живших крестьянским трудом до 18 лет. Зато именно крестьянское происхождение уже в советские годы было не раз и строкой в анкете, и защитой при очередных репрессиях[1].
Шура окончил городскую школу в 1913 г. , и перед семьей встал вопрос, что делать дальше. Конечно, у родителей не было средств оплачивать высшее образование, да и поступить он мог не во всякий ВУЗ, т.к. там требовался обязательный экзамен по иностранному языку, а в университете и по одному из древних языков – греческому или латыни. Вспомним, что Николай Вавилов (впоследствии великий биолог) примерно в те же годы и по той же причине не стал поступать в Московский Университет, а пошел в Сельскохозяйственный институт. На семейном совете думали, что делать. Мать Анна предложила - пусть идет работать к отцу на почту. А отец Кирилл сказал: «Не хочу, чтобы сын стал мелким почтовым чиновником и копейки считал!»
А сам Шура мечтал быть только военным. Отец Кирилл Сергеевич специально отыскал книгу со списком офицеров (тогда такие сведения не были засекречены) и нашел ф.и.о. полковника Воротникова. В годы своей службы (1884 – 1891 гг.) во время летних учений в Красном селе рядовой Кирилл Соколов защитил молодого поручика Воротникова от удара саблей, который чуть было не нанес ему пьяный казак. К 1913 - му году поручик стал полковником и служил в пехотном полку в с. Грузино Новгородской губерниии. Офицер не забыл услугу рядового Кирилла Соколова и ответил ему: «Присылай сына, приму его вольноопределяющимся, а через год поступит в пехотное юнкерское училище». Более того, в семье сохранились сведения, что уже в 1913 году Алексндр сдавал экзамены в школу прапорщиков, но провалился. То есть, полковник Воротников не просто выполнил свое обещание бывшему рядовому Кириллу Соколову, но и предоставил его сыну возможность сразу приобрести младший офицерский чин. В царской армии слово офицера было продолжением его чести, а честь была превыше всего, даже жизни.
Вот так и определилась будущая военная судьба Александра Соколова. А проходил он свою будущую ратную тренировку в 88 пехотном полку под началом полковника Ерогина в Грузино. Не прошел и год в обучении солдатскому ремеслу, а 1 августа 1914 г. началась Первая Мировая война. И всех 18-летних юношей из вольноопределяющихся сразу бросили в ее пекло, дав им низший офицерский чин-прапорщиков и взвод солдат. Александр Соколов участвовал непосредственно в боях, в том числе – в знаменитом Брусиловском прорыве летом 1916 г. в Галиции, три раза был ранен, лежал в госпиталях. За храбрость он получил малый Георгиевский орден-знак, Орден Анны III степени и именное оружие (шашку). Наверное, были и другие награды, но в советское время бывшие ветераны Первой Мировой о них не говорили, как и о самой войне – за это можно было попасть и в лагеря. Сестра Александра Соколова Оля в 1915 – 16 гг. училась уже в Весьегонской гимназии и помнила, что тогда она с гимназистками распевала «модную песню:
Прапорщик юный
Со взводом пехоты
пытается знамя
Полка отстоять
Один он остался
От всей полуроты
Но нет! Он не будет
Назад отступать!
Оля Соколова с начала 1916 г. за гимназию не платила, т.к. мать записала ее на иждивение брата, воюющего офицера.
Ранен Александр Соколов в I-ю Мировую был три раза – первый раз в ногу, потом в руку и последний раз уже в 17-м была контузия в спину. На фотографии вы видите его девятнадцатилетним, во время небольшого отпуска после первого ранения в ногу. На квартиру к родителям его привезли с костылями из госпиталя, который находился в Петрограде, и Александр набирался сил в родной семье перед возвращением в армию.
Осенью 1917 г., именно тогда, когда в стране происходили «невиданные мятежи, перемены и смута», штабс-капитан Александр Соколов находился в Москве в госпитале по поводу своего последнего ранения. Поздней осенью 1917 г. он отправился в свою часть. Как известно, фронт был развален, большевики призывали к братанию с немцами и прекращению войны. С фронта двигались эшелоны с пьяными солдатами, бросившими окопы и бежавшими домой. А молодой 21-летний штабс-капитан Соколов направлялся в обратную сторону – Родину защищать! Он доехал до позиций и встретил своих офицеров. Фронт был целиком разложен. Что делать? Солдаты и возникшие солдатские комитеты нередко расстреливали офицеров – стреляли и в спину, и открыто. Не было и речи о каких-то военных действиях. Его приятель из вольноопределяющихся, тоже некто штабс-капитан Лапшин предложил: «А давай, Александр, махнем заграницу!» Александр ответил: «Ты махнешь – у тебя там капиталы, родственники, а я – крестьянский сын, поеду-ка я к матери в деревню». А этот Лапшин действительно был сыном «спичечного» фабриканта. И вот Александр со своим денщиком стал пробираться в Тверскую губернию к матери. Не так-то просто тогда это было сделать – все станции и полустанки были забиты солдатами, бежавшими с фронта. За одни офицерские погоны могли и расстрелять, и просто растерзать, ведь он был офицер и без надписи, что он крестьянский сын. Но все-таки до деревни они добрались. Денщик был украинец Нечипоренко и, отдохнув, через некоторое время уехал домой, кстати, уговорив уехать с ним деревенскую девушку. А Александр месяца три жил у матери. Но уже в феврале или марте 1918 сослуживцы из Грузино, где он был когда-то вольноопределяющимся, прислали письмо с приглашением на военную службу Советской власти. В семье сохранилась дата – 28 апреля 1918 г, когда Александр уехал из дома. Об его участии в Гражданской войне родственникам было известно мало. Известно только, что год или больше он обучал ратному делу солдат для Красной Армии в Грузино. Сразу по окончании гражданской войны, а, возможно, еще в 1919 г., Александр поступил в Высшее инженерное военное училище. В 1921 г. курсанты петроградских училищ были брошены на подавление Крондштадского восстания, и уже после Великой Отечественной Войны Александр Кириллович с сожалением говорил сестре Ольге, что тогда было пролито много русской крови. Говорил как военный человек, не многословно, да и тема была опасной.
Уже в 1925 г., после окончания училища, А.К. Соколов был приглашен на работу в Ленинградский военный округ, где работал один год под руководством М. Тухачевского. Последнего он, конечно, хорошо знал, т.к. работал под его руководством и в одной команде, а также жил с ним в одном доме - выше этажом. Позднее тетя Оля (О.К. Соколова) вспоминала, что когда Тухачевского арестовали в Москве в 1937 г., Александр Кириллович в ответ на разговоры, что Тухачевский – враг народа, произнес только: «Не может этого быть!» И всё. Добавить что-либо ещё, даже в присутствии близких родственников, было смертельно опасно. А уже с 1926 г. А.К. Соколов стал преподавать технические дисциплины в Высшем военном инженерном училище.
Он был отличным профессионалом, грамотным, умелым и исполнительным офицером. Но, как он иногда делился с сестрой Ольгой, – по службе его часто обходили с присвоением очередного звания. Причиной было его «офицерское» прошлое в царской армии. Тем не менее, ему повезло хотя бы в том, что его не репрессировали в 1937 году, когда пересадили большое число высших военных чинов и обескровили военное руководство страны. Так что «обделение» чинами сыграло в данном случае, может быть, неплохую роль.
А вот в 1941 г. судьба обошлась с ним уже жёстко. Буквально за несколько дней до нападения немцев на Советский Союз его послали как специалиста по военным инженерным сооружениям, инспектировать первую линию обороны, где-то к западу от г. Луги. Ехали вдвоем с шофером. И вот буквально в первые дни войны оказались в окружении – немцы были уже восточнее их. Решили выходить к своим, шли ночами, всю одежду и документы где-то спрятали, шли сначала в нижнем белье. Потом крестьяне дали какое-то старье. Выходили к своим недели три, а когда пришли – их сразу в заключение: никаких документов нет, формы нет, явились с оккупированной территории. Тогда все это делалось без всяких разговоров – и, понятно, это была необходимая мера. Конец лета 1941-го года, немец рвется к Москве, целые армии окружены! Такая мера была необходимой. Вот сейчас я пишу, вернее, набираю текст на компьютере - и с горечью думаю. Ну, почему судьба «дарит» человеку лишь трагические случайности? Нет бы, вышел дядя Шура на своего брата Павла, радиофизика, который в это же время проверял уникальную военную радиоустановку на Западном фронте в смоленских лесах. Ведь, скорее всего, после опознания, Александра Кирилловича не посадили бы в заключение, а послали бы сразу на фронт, может быть, только понизив в должности. Но судьба редко дарит «случайно» нам всем что-то хорошее. И вот Александр Кириллович с другими зеками уже под открытым небом на барже, которая медленно, чуть не месяц, а может быть, и больше, движется к Казани. Там всех их - сразу же в цеха на военный завод – делать оружие для фронта.
После войны дядя Шура говорил, что он ночевал у станка, не ходил в барак, так как стыдился, что он, кадровый офицер, профессиональный военный, стал зеком. А после приказа 227 – «Ни шагу назад!» – (так он был известен в народе) зекам объявили: «Кто из вас хочет смыть позор своей кровью, идите на фронт!» Александр Соколов вызвался сразу, буквально первым. А положение осенью 1942 года было критическим – немцы рвались к Волге. Александр Соколов попал в штрафной батальон (к сведению – штрафные батальоны были из проштрафившихся офицеров, а штрафные роты – из солдат) и сразу - в подвалы и окопы Сталинграда. Думаю, что его саперные знания в этой страшной подвальной войне в разрушенном городе очень пригодились. Когда взяли фельдмаршала Паулюса, к ним в подвал пришел какой-то высокий чин. Александр Кириллович никогда не называл имена и фамилии, но уж конечно, знал, кто это. Обратившись к Александру Кирилловичу, он сказал: «Полковник Соколов, почему вы не носите знаки отличия?» Так ему возвратили офицерское звание и повысили до полковника. Дальше на войне Александр Кириллович уже был назначен и воевал по своей военной специальности. В 1943 г он участвовал в битве на Курской дуге в командной должности корпусного инженера. Он руководил строительством фортификационных сооружений, противотанковых и противопехотных препятствий. По заданию командования, полковник Соколов находился на решающих участках сражений, где лично руководил саперной работой. За сражение на Курской дуге он получил свой первый орден Красной Звезды. Интересный и в тоже время характерный эпизод произошел с ним на реке Северный Донец, где он руководил строительством понтонной переправы. Строили и днем, и ночью, под огнем. Александр Кириллович не спал все это время, неделю или больше. Наконец, по переправе на западный берег прошла пехота, за ней танки, артиллерия. И понтонная переправа осела в воду более чем на полметра. Подъезжает на «эмке» высокий военный чин. - Кто отвечает, почему понтоны в воде? - Полковник Соколов! Это маскировка! Позже, после войны, дядя Шура рассказывал – мысль мгновенная: как ответить? Скажешь – «осел под тяжестью или, что маскировка», в любом случае мог быть расстрел на месте. Тогда ведь военачальники не церемонились. А это был сам Жуков. Его ветераны славят, а ведь он был страшно жестоким – не жалел ни солдат, ни офицеров. А сам, между прочим, дрожал перед Сталиным! Это, конечно, мое мнение - мнение не военного человека. Скажут, времена были такие. Но ведь были и другие примеры, вот, маршал Рокоссовский. Я читала приглаженные воспоминания Жукова. Особенно меня возмутило то, что Жуков настоял, чтобы Берлин брали «в лоб», когда с севера шла армия Конева. И уложили на бетонных надолбах более трехсот тысяч солдат! И это в самом конце войны!
И вот «чин» поехал по понтонам на своей эмке. А Александр Кириллович даже глаза зажмурил. Открыл – а машина уже на откос правого берега ползет. Слава богу – пронесло! Денщику: «Водки!» Стакан - залпом и свалился в палатке на соломенную подстилку. А земля-то под соломой была сырая и полузамерзшая. Полковник Соколов ещё успел возвести переправу перед форсированием Днепра. Но сказались, видимо, все переохлаждения – и открытая палуба под холодным дождем в сентябре – октябре 41-го года, и мерзлые подвалы Сталинграда, и работа в воде по возведению переправ. Вот и попал Александр Кириллович в госпиталь с сильным воспалением легких, а там заразился туберкулезом. И в результате был вскоре освобожден от службы. Уже весной 1944 г. встретился в Костроме с сыном Игорем. Игорь Соколов, бывший курсант Кораблестроительного института, был вызван с Украинского фронта для продолжения обучения. Вместе приехали в освобожденный послеблокадный Ленинград, где Александр Кириллович сразу же включился в налаживание учебного процесса в Высшем Военном Инженерном училище. Игорь в письме к бабушке Анне Васильевне в деревню Григорково пишет, что отец выглядит как настоящий «старый вояка» и здоров. Но, наверное, это было и воодушевление от приближающейся победы над врагом, и радость от того, что кончил войну достойно. Ведь, несмотря на страшное для себя начало в зеках и затем в штрафном батальоне, Александр Кириллович был награжден 4-мя боевыми орденами и получил звание полковника. Года два он еще работал в Высшем Военном Инженерном училище, но болезнь прогрессировала, и в 1947 году наступил трагический конец. Но еще на военном параде 7 ноября 1946 г. полковник Александр Соколов возглавлял колонну своего училища. Об этом в те дни в своей передовой статье писала газета Ленинградская правда: «Вот на Дворцовую площадь выступают курсанты Военного Инженерного училища им. А.А. Жданова. Во главе училища идет полковник А.К. Соколов».
Так, несмотря на трагические повороты судьбы, на вынужденный позор, на лишения и страдания, Александр Кириллович Соколов, служил Отчизне с честью и ушел из жизни настоящим героем. И именно он, единственный из трех Александров, стал ветераном трех войн – Первой Мировой, Гражданской и Великой Отечественной.
Добавить комментарий