Люди, которым в течение их жизни пришлось познакомиться со знаменитостями, вспоминают эти встречи с чувством глубокой благодарности, так как они обогатили их и расширили их кругозор. К числу таких счастливых людей принадлежит и автор этих строк. Ровно в это же летнее время двадцать один год тому назад я познакомился во Франции с академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым. Кто этот человек, объяснять не надо, он всем известен. Скажу только, что его, Александра Солженицына и Андрея Сахарова считают совестью современной России. Однако, встреча с Дмитрием Лихачевым не состоялась бы, если ровно сорок три года тому назад я не познакомился бы с другим замечательным человеком, дружба с которым сыграла большую роль в моей жизни. Об этих двух встречах я и хочу рассказать.
Начну с того, что летом 1975-го года в моей мастерской в Нью-Йорке раздался телефонный звонок и приятный мужской голос по-русски передал мне привет от моего парижского знакомого художника Сергея Петровича Иванова. Старый эмигрант, друг Александра Бенуа и Зинаиды Серебряковой, Сергей Петрович после окончания Второй мировой войны жил лет десять в Соединенных Штатах, сначала в Сан-Франциско, а потом в Нью-Йорке, где я с ним и познакомился. Естественно, я спросил, с кем имею удовольствие говорить? "Меня зовут Ренэ Герра", - последовал ответ. "Но Вы русский?"- спросил я ."Нет, я-француз." Я сразу же пригласил его к себе, на следующий день мы встретились у меня в мастерской. Ренэ Юлиановичу тогда было двадцать девять лет, приятной наружности, с темной бородкой, он походил на русского из интеллигентной семьи и говорил на чистейшем русском языке без всякого акцента. Я узнал от него, что он прибыл в Нью-Йорк проведать Романа Борисовича Гуля, долголетнего редактора "Нового Журнала" старейшего в эмиграции, основанного в 1942 году писателями Иваном Буниным, Марком Алдановым и журналистом и поэтом Михаилом Цетлиным. Ренэ Юлианович сказал мне также, что его учительницей русского языка была поэтесса Екатерина Леонидовна Таубер и что он интересуется русским искусством и коллекционирует картины русских хужожников-эмигрантов, проживающих во Франции. Я не знал тогда, что передо мной стоит будущий крупнейший коллекционер русского искусства Серебряного века и что его собрание картин, рисунков, манускриптов и книг является уникальным во всем Западном мире. В самый разгар Холодной войны Ренэ Герра получил возможность учиться в МГУ в Москве, но был вскоре оттуда изгнан за свои взгляды, будучи противником советской диктатуры. Любовь к русской культуре сочетается в нем с неприятием всего советского, включая людей советской формации. Свою переписку с советскими властями он заканчивал словами "с глубоким неуважением такой-то". Ренэ Юлианович и я сразу же подружились, и в 1976 году мы с женой навестили его в Париже, в предместье Медон, где он жил со своей женой Екатериной Андреевной, дочерью старых русских эмигрантов. Она говорила по-русски с легким французским акцентом, в то время как ее муж, француз, говорил как природный русский. В Медоне проходили "подмедонские вечера", встречи с русскими писателями и поэтами.
lihachev_1.jpg
Вскоре Ренэ Герра переехал на жительство в свой дом в Иссиле-Мулино, тоже предместье Парижа, и там я имел возможность познакомиться со многими сокровищами его коллекции.
Во Франции я часто бывал и до моего знакомства с Ренэ Герра, так как моя жена - тоже дочь старых русских эмигрантов, - родилась в Париже. Почти каждый год мы проводили наш отпуск в Париже или на юге Франции, в Каннах, где жил ее дядя. Я уже много раз бывал в Лувре, посетил Версаль, сидел в кафе на бульваре Сен-Жермен. Но Ренэ Герра расширил мои знания об этой прекрасной стране, которая всегда была близка свободомыслящему русскому человеку. На своей маленькой машине он отвез меня в Барбизон, показал старинный замок в Рамбуйе, а главное, на юге Франции, город Ниццу и все прекрасные места Лазурного берега Франции, откуда семья Герра была родом. "Мы - из кулаков,"- говорил он смеясь. Какие-то злые языки пустили слух, что он не француз, а русский и настоящая его фамилия – Герасимов, и поэтому он так хорошо говорит по-русски. Опровергну этот слух, так как я имел удовольствие познакомиться с его родителями, чистокровными французами.
Моим знакомством с "последними из могикан" русскими художниками-эмигрантами, приехавшими во Францию после революции, я тоже обязан Ренэ Юлиановичу. Он познакомил меня с художниками Львом Заком, Михаилом Андреенко-Нечитайло, Дмитием Бушеном и искусствоведом Сергеем Эрнстом. Позднее мы с ним вместе поехали в Монжерон и там встретились с Александром Глезером, устроителем "бульдозерных выставок” и коллекцирнером диссидентского искусства. Уже известный профессор-славист, Ренэ Герра основал издательство "Альбатрос", где печатались проза и поэзия русских эмигрантов. В 1992 году усилиями Ренэ Герра и его брата Алена и при содействии городских властей открыта была большая выставка под названием "150 лет русского присутствия на юге Франции". Выставку эту посетил посол Российской Федерации во Франции Юрий Алексеевич Рыжов.
В 1995 году часть коллекции Герра была показана в Государственной Третьяковской галерее в Москве. В городке Бер-лез-Альп братьями Герра был открыт Франко-русский дом, где могли жить и работать русские художики. В их числе были Ирина Макарова, Михаил Ромадин и Оскар Рабин. Наконец, к моему 75-летию Ренэ Юлианович устроил мне персональную выставку в городке Вильфранш-сюр-мер. Я мог бы назвать еще много случаев его внимания к моему творчеству, за что я ему остаюсь глубоко благодарен. Но дело, конечно, не во мне, а в том, что он сделал для русского искусства. Надо сказать,что французская либеральная интеллигенция, левых, а то и явно прокоммунистических убеждений,не считала творчество русских эмигрантов достойным внимания. Советский же Союз вообще отрицал возможность плодотворного, успешного творчества вне Родины. Не будь Ренэ Герра, произведения русских художников-эмигрантов в лучшем случае были бы разбросаны, распроданы, а в худшем - забытты и утеряны. К счастью, этого не произошло, и Россия должна быть благодарна Ренэ Герра за спасение большей части русской культуры Серебряного века от ее гибели.
А теперь о моей встрече с академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым. Оказалось, что Ренэ Герра познакомился с ним еще в 1992 году в Венеции, где открылась выставка "Русский символизм и Дягилев”. Многие картины на ней поступили из коллекции Герра. Академик Лихачев был, по словам Герра, “петербургским потомственным интеллигентом” и сразу же покорил сердце французского слависта. Между ними завязались дружеские отношения, и Ренэ Герра был гостем у Дмитрия Сергеевича в Петербурге. Особенно знаменательна была встреча их в 1997 году. Академик Лихачев прибыл на юг Франции, на самую ее границу с Италией, для получения премии за его книгу “Поэзия садов". Она издана была годом реньше в Турине на итальянском языке в издательстве Giulio Eiraudi.
Вот что писал Ренэ Герра в своей статье, изданной в Петербурге по случаю Лихачевских чтений в в 2008 году.
"Церемония вручения происходила 12 июля в Giardino Hanbury в знаменитых садах Лигурийского побережья, которые создал в 1867 году Sir Thomas Hanbury.
Получая премию в этих старейших и известнейших садах Средиземноморья на границе Италии с Францией, Дмитрий Сергеевич сказал: “...эта премия, может быть самая приятная из тех, что я получал потому, что я не специалист по садам. Садами я стал заниматься только по велению души и сердца... Я решил, что не случайно Бог поселил человека в раю посреди природы. У меня такое впечатление, что война, которая ведется сейчас с природой, это от атеизма.. То, что создал Бог ,всегда прекрасно."
К эстетическим взглядам Лихачева вернусь позже, а пока расскажу о личной с ним встрече. Дмитрию Сергеевичу было тогда уже девяносто один год и приехал он вместе со своей внучкой, художницей Зинаидой Курбатовой и малолетней правнучкой Верочкой. Остановился он в доме своей старой знакомой Марины Бенцони в маленьком городке Эз. Там я и встретил знаменитого гостя.
Высокого роста, худощавый, он опирался на палочку, но держался прямо. Его манеры и речь выявляли человека еще старой, дореволюционной формации, хотя всю свою жизнь он провел в Советском Союзе.
По предложению Ренэ Герра, Дмитрий Сергеевич любезно согласился позировать мне для быстрых портретных набросков акварелью. Один из них я подарил ему, другой - Ренэ Герра. Кроме того, я сделал еще один рисунок по памяти, изобразив Дмитрия Сергеевича, его внучку и правнучку со спины и подарил его Зинаиде Курбатовой. Получив его, она улыбнулась и сказала: "Вы подметили, что у дедушки ноги иксом. Дедушка всегда говорил,что ноги иксом - признак интеллигентности". Вторая моя с ним встреча состоялась на следующий день в Ницце в музее Матисса. Там проходила тогда выставка художников, писавших пейзажи Лазурного берега Франции. Директор музея обязательно захотел показать ее именитому гостю, а Ренэ Герра согласился быть переводчиком. Я решил подождать их в саду музея, показ продолжался часа полтора и удивительно было, как это выдержал такой престарелый человек. По окончании визита Дмитрий Сергеевич сел на скамеечку рядом со мной, а Ренэ Герра пошел доставать автомобиль. Перед скамейкой находилась большая клумба цветов. Посмотрев на нее, Дмитрий Сергеевич сказал: "Вот эта клумба цветов красивее всех картин, которые я видел в музее". Эти слова мне хорошо запомнились.
Дмитрий Сергеевич был честным человеком, говорил что думает, "жил не по лжи". Его слова заставили меня задуматься над словом "искусство", в корне которого заложен "искус", то есть нечто греховное. Прилагательное от него - "искусственный", то есть не настоящий. Видно, для академика Лихачева остро существовала эта разница - между природой и созданным руками человека, и не только это."Сад - это союз Бога и человека, когда–нибудь мы вернемся в этот рай...",— писал Дмитрий Сергеевич Ренэ Герра.
Можно, конечно, оспаривать такие взгляды академика Лихачева, вспомнив Чарльза Дарвина. Известно, что, закончив свои труды "Происхождение видов» и "Выживание сильнейших" британский ученый впал в депрессию. Он понял, что в жизни сильнейшая тварь поедает слабейшую и это и есть жестокий закон жизни, как совместить его с верой в красоту природы и в божественное ее начало академика Лихачева? Думаю, что ответ может быть таков: если убрать из жизни понятие красоты и отрицать ее божественное происхождение, то весь мир огрубеет и озвереет до такой степени, что жить в нем будет одно страдание, в нем не будет радости. Конечно, на эту тему можно спорить до бесконечности, но точку зрения и веру академика Лихачева нельзя отвергнуть. А он-то как раз знал все ужасы жизни, Соловки, преследования со стороны властей, но душою пришел к поэзии садов. Какая это сила духа!
Надо сказать,что Ренэ Герра был глубоко впечатлен личностью академика Лихачева и высоко ценил все его труды. Но и Дмитрий Сергеевич чувствовал глубокую симпатию к любящему русскую культуру французу. В письме, датированном 19 февраля 1998 года, он писал "Дорогой Ренэ Юлианович, я восхищаюсь вашей деятельностью, вашим умом и принципиальностью», в письме рукой Лихачева были нарисованы два цветка. Что же касается меня, то, как я уже сказал выше, знакомство со знаменитыми людьми обогощает человека, и я благодарен судьбе, что встретил этих двух людей. С Ренэ Юлиановичем Герра у меня продолжается крепкая дружба, а личность Дмитрия Сергеевича Лихачева для меня напоминание о том, что даже в самые тяжелые минуты жизни надо помнить о красоте природы, о цветах - и это помогает нам жить.
Добавить комментарий