Владимиру Сеницкому
Они были такие белые! Как выпавший снег! Мне показалось, что от них исходит белое свечение. Они лежали аккуратной кучкой, и, если бы не ветер, который сдул прикрывавшие их серо-жёлтые палые листья, я бы прошёл мимо ничего не заметив. Прежде чем взять их и отнести в дом, я подумал: а не испортились ли они? Когда я приезжал сюда последний раз? Недели две тому назад. Лежали они уже здесь? Это вопрос. Даже если бы и лежали, обнаружить их я смог, только целенаправленно занявшись поисками. Но об этом и речи не могло быть – откуда мне было знать, что они лежат здесь, рядом с верандой, прикрытые молодой порослью черёмухи?
Так! Допустим, что они лежали тут последние две недели. Но всё это время было прохладно, шли дожди – оттого, видно, они такие белые и чистые. Жары, даже тепла не было. Нет – не могли они испортиться. Я принёс из дома миску и собрал куриные яйца. Их оказалось ровно девять штук. Первое, что мне пришло на ум, когда я их пересчитал: «ровно» (!) девять. Девять яиц можно положить в три ряда по три яйца в каждом ряду и получится «ровный» квадрат. Можно сделать «ровную» пирамиду: в основании положить пять яиц, второй ряд – три яйца и сверху одно. Да мало ли чего можно сделать из девяти ослепительных белых куриных яиц? Да что угодно!
Но скоро мои мысли об абстрактном, заменились мыслями вполне прагматическими. Сегодня я буду есть свежие (надеюсь) деревенские куриные яйца! Какое это удовольствие! Как их сварить: вкрутую, в «мешочек»? Или пожарить яишницу? Всё хорошо. Но девять яиц – это же много. Я поживу в своём загородном доме два дня. Много яиц, говорят, есть вредно. Значит, пять яиц я отвезу домой жене – она очень обрадуется, где в городе взять настоящие деревенские яйца?
После прагматически-гастрономических мыслей вдруг «припёрлись» в мою голову мысли о совести и справедливости. Да так меня «припёрли», что я понял ¬¬– пока не разберусь с этими мыслями, не приму какого-то решения – к куриным, ослепительно-белым яйцам я не притронусь.
Главная проблема: эти найденные у моего дома куриные яйца не мои – они «чьи-то». Потому что у меня нет кур. Зато куры есть у моих соседей: у тёти Раи и у Староверовых.
Дом тёти Раи стоит рядом. Наши приусадебные участки разделены хлипким, шатающимся забором. Её куры, бывало, заходили в мой огород, находя щели в заборе; но заходили только весной поискать земляных червей. Летом и осенью её кур в своём огороде я не видел.
Староверовы, или как их называли в селе «староверы», жили от меня подальше, чем тётя Рая. В селе их считали странными, нелюдимыми – они, по мнению сельчан, оправдывали свою фамилию.
Вот два претендента на девять яиц.
Тётя Рая была уже не молодой женщиной, жила одна. К ней приезжали дети со внуками из города, но не часто. Во всяком случае не так часто, как хотелось бы ей. Одиночество тяготило её, и она, бывало, приходила ко мне на беседы. Из вежливости я их поддерживал. Беседы на житейские темы. Не редко она обращалась ко мне за помощью – я, конечно, не отказывал. В общем мы с ней жили по-соседски хорошо.
А вот со «староверами» было не просто. За три года моего спонтанного проживания в селе я два раза обращался к ним с просьбами помочь. Помню, пришёл я к ним просить гудрона. Встретила меня хозяйка. Потом из полумрака комнаты вышел муж. Молча дали мне гудрона. Деньги брать наотрез отказались, может для того, чтобы я к ним больше не приходил. «Если вам что-нибудь надо будет – обращайтесь ко мне», – сказал я уходя. Год я их не видел. За помощью ко мне они не обращались. Прошёл год. Как-то мне срочно потребовались спички – вечером захотел растопить голландку, гляжу, а спичек нет. Они мне отказали – сказали, что спичек нет – но как-то невежливо обошлись со мной. Может, не вовремя пришёл – неприятности у них какие…
У «староверов» имелись куры. Куры их, в отличии от хозяев, не были затворниками. Они почти постоянно ходили около моего дома. Ну, ходят и ходят, не гонять же их – они мне не мешали.
Вот задачка у меня получилась: с какого двора курица ко мне заходила?
Я стал анализировать.
Тётя Рая вызывала у меня больше симпатий, поэтому я начал рассматривать её кандидатуру на обладание девяти яиц, как главную. Её куры не заходили в мой огород летом и осенью, но одна-то курица могла потихонечку складывать яйца около моей веранды под порослями черёмухи? Могла.
Если я отнесу эти яйца к тёте Рае, откажется она от них? Конечно, я скажу ей, что меня терзают сомнения – не «староверов» ли это яйца? И выложу ей все аргументы.
За три года я свою соседку хорошо изучил и твёрдо знаю: тётя Рая яйца всё равно возьмёт. А на вероятность того, что яйца могла снести курица «староверов», она просто махнёт рукой: «нечего, мол, ерунду думать». И такая безаппеляционность мне не понравится.
Как только я дом купил, стал я сразу покупать куриные яйца у тёти Раи. С полгода покупал. И вдруг торговля прекратилась. «Нету, – говорит, – яиц. Что-то куры нестись перестали». А после всё-таки проговорилась, что это дети не разрешают ей яйца продавать – сами всё в город к себе увозят. Много чего увозили её дети в город, а огород старуха одна вскапывает, и пропалывает его одна и даже когда на день другой дети её великовозрастные приезжают, полить огород не соизволят. Знай одно: шашлыки, выпивка и грохот музыки из машин до рассвета. За лето, случается, я раза два-три из-за их музыки не высыпаюсь. А ведь она этим «деткам» пятидесятилетним отдаст эти яйца! Я как-то подошёл к тёте Рае с разговором, что, мол, не гоже соседям спать не давать до утра. А она мне говорит с хитрым и оправдывающимся смешком: «а я сплю, внимание не обращаю».
Что-то перехотелось мне тёте Рае первой предлагать яйца.
А что со «староверами»? И я представил, как приду с миской куриных яиц в их тёмную келью. Увижу хмурые взгляды изподлобья и, чтобы растопить улыбку на их лицах, скажу радостно: «Вот куриные яйца принёс. Предполагаю, что они ваши». И выложу свои аргументы, в том числе и соображения насчёт «тётираиной» курицы.
Мужик, даже не улыбнувшись и не отблагодарив, без слов возьмёт из моих рук блюдо и грубо скажет: «да, это мои яйца». Жена поддакнет, поджав узкие губы: «да, да, это наши яйца».
«А может они тёти Раины»? – спрошу я.
«У тёти Раи не может быть яиц», – скажет хмурый муж.
«Что вы имеете в виду»? – спрошу я его – удивлённо и с некоторым раздражением.
А может он так вот шутит? Говорят же, что почти все знаменитые юмористы и комики в жизни жуткие зануды и хмурые люди.
Хмурый муж ядовито ухмыльнётся. Так и есть – пошутил: он мужик – с яйцами, а тётя Рая женщина и природой яйца у неё не предусмотрены.
«Ты грубый и тупой мужлан! – крикну я ему, – и ты не достоин яиц!»
С этими словами я вырву у него… миску с куриными яйцами и уйду от них.
И что дальше?
Как-то однобоко я рассуждал. Курица – это мама. А кто папа? Интимная жизнь царя-петуха мало интересовала сельских хозяев, но мне-то надо докопаться до истины, до самой сердцевины проблемы.
Может же быть так, что «тётираину» курицу топтал петух «староверов», а может, и наоборот. Тогда надо разделить яйца поровну между соседями. Ровно не делится – придётся одно яйцо себе оставить и про него не заикаться: сказать, что нашёл, вот — восемь яиц.
Здесь мне может возразить пытливый читатель: мы то, мол, знаем – курица может нести яйца и без петуха. (Правда из них цыплёнок не получится). Но, минуточку!.. Эта курица была – наседка. То есть она хотела, повинуясь инстинкту, побольше нанести яиц, сесть на них и вывести цыплят. И она знала, поскольку была под петухом, что яйца эти не «пустые». Вот ведь в чём дело!
Мысли, мысли…
Пока я голове у меня накручивалась детективная история с соседями, курами, петухами, руки мои делали… яишницу. У меня был свой рецепт приготовления жареных яиц.
Колечками режем репчатый лук, кладём его на сковороду с кипящим маслом. Только-только лук начнёт румяниться – убираем его со сковороды и высыпаем туда мелко нарезанную копчёную – лучше твёрдо-копчёную – колбасу. Ждём, когда она слегка поджарится и выливаем на сковородку заранее приготовленную, разбавленную водой, томатную пасту; в сковороду снова засыпаем лук. Чтобы вода побыстрее выпарилась, прибавляем под сковородкой огонь. Только томатная паста станет приобретать золотисто-красный оттенок, быстренько разбиваем яйца и равномерно помещаем их на сковороду. Конечно, солим. И вот когда белки яиц начнут становиться золотисто-красными по краям – тут же гасим огонь под сковородой.
К такому блюду нужна хорошая выпивка. Всё у меня было: водка, колбаса, репчатый лук со своего огорода; масло и томатная паста в холодильнике. Вот как всё расчудесно получилось! Ведь я и не мечтал ни о какой яишнице.
И вот уже первые «сто грамм», устремились по пищеводу – словно бобслеист-саночник по ледяному желобу – обещая хорошее настроение…
Яишница – блеск! Чудо! Я ещё и укропчику свежего принёс с огорода.
А мысли о происхождении яиц уносили меня всё дальше и дальше…
Дальше, по порядку села, в соседях у тёти Раи живут Фикусовы. Муж и жена. Люди они ещё не старые и очень бойкие. Так кричат друг на друга, что мне через дом всё хорошо слышно. Но это они не ругаются – это у них такой характер взрывной у обоих. И все их домашние животные им под стать: телёнок бодается, собака кусается, петух клюётся. У них два петуха. И один петух нещадно «долбит» другого. Это непорядок – надо слабому голову отрубить, но Фикусовы этого почему-то не делают. И что получается? Сильный петух не допускает слабого до кур. Этот вариант я много раз наблюдал – вырос-то я в деревне. А что делать «слабаку»? Догадались? Ходить к курам тёти Раи и «староверов». Там петухи не бойкие, может, и разрешат своим курам нечаянную измену. Ах, как всё закрутилось!
Вот и вторые «сто грамм» олимпийским саночником-чемпионом полетели по пищеводу обещая отличное настроение…
И мысли, мысли!.. Сколько удивительных и разнообразных мыслей могут вызвать двести граммов хорошей русской водки!
И тут я вспомнил: случилось мне как-то жить в замызганном общежитии одного маленького заводишка в нашей области. В командировку меня туда послали. Давно это было – ещё в брежневские времена. И я там, в своей комнате, обнаружил в тумбочке куриный помёт и керамическую тарелку со следами засохшей каши – видимо в тумбочке жила курица и питалась из тарелки. Я спросил у вахтёра: «что это за фигня?»
«А что не убрали? Вот разгильдяи!» – вахтёр был явно раздосадован нерасторопностью уборщиц.
«Сказать-то неудобно… Работник завода там жил, уголовник бывший. Так вот он там со своей курицей… тавО…»
«Не может быть! – говорю. Да как это представить возможно?!»
Вахтёр сплюнул в сторону и стал листать журнал дежурного…
…Я встал из-за стола, вышел на улицу. Зачерпнул пригоршню воды из ведра с дождевой водой и умылся. Ещё покойная прабабушка меня учила: «Будет тебе плохо на душе, будешь не в настроении или в замешательстве – умойся ключевой водой, а ещё лучше дождевой – она с небес, от Бога, и смой с себя тоску и нечисть»…
…На улице вечерело. В доме «староверов» зажглось одно тусклое окно. Звонким голосом тётя Рая стала звать своих кур в сарай на насест: «Цыпа! цыпа! цыпа!..»
Добавить комментарий