Только что вернулась из круиза на Гавайи, и вот захотелось поделиться с читателем своими впечатлениями. Так как круиз начинался и заканчивался на нашем побережье, то мы с мужем предпочли самолету десять дней и ночей в открытом океане (помимо четырех дней на островах и пятом в Мексике). Нашей Ruby Princess предстояло покрыть расстояние почти в четыре тысячи километров, и столько же обратно.
Но и в этом варианте добираться до корабля было не слишком удобно. Несмотря на то, что Лос-Анджелес – крупнейший мегаполис Западного побережья, можно считать, что пассажирского порта у него нет. Необъятный грузовой – да, а вот круизным лайнерам притулиться негде. Поэтому практически всех их, а вместе с ними и пассажиров, отправляют за 30 км от Лос-Анджелеса – в Лонг Бич, в порт Сан-Педро, тоже, кстати сказать, грузовой. И после тяжелейших пробок на фривеях, чтобы найти место посадки, приходится еще изрядно покрутиться среди лебедок и штабелями сложенных контейнеров.
Но зато, оказавшись на борту, сразу обо всем забываешь, погружаясь в обволакивающую атмосферу комфорта и предупредительности всех членов команды, начиная со стюарда, трогательно оставляющего каждый вечер на подушке шоколадку (Sweet dreams), что превращало всех нас на время туризма в «леди» и «джентельменов».
В открытом океане
Распаковавшись и пройдя обязательный тренинг по обращению со спасательными жилетами, мы, как и все, поспешили на палубу, чтобы не пропустить момент отчаливания. Корабль набирал обороты, берег таял в предвечерней дымке. А дальше – только океан и ничего, кроме океана.
Поначалу все же чуть-чуть штормило, с легкими барашками на длинных, ленивых волнах. Временами ветер, словно заигрывая с нами, срывал с пенных гребешков водяную пудру и забрасывал ее на нижние палубы, создавая иллюзию дождя. Но и такого неспокойства, от которого даже качки настоящей не было, оказалось достаточно, чтобы наша каюта начала петь и потрескивать на все лады.
Вопреки опасениям, мы даже не заметили, как пролетели первые пять дней. Конечно же, многое зависит от настроя. Мы заранее психологически подготовились, убедив себя, что уж точно скучнее, чем в каком-нибудь доме отдыха, не будет. Да и его величество Океан не позволял ни скучать, ни маяться.
За годы эмиграции я насмотрелась на него с калифорнийского побережья, а в далеком прошлом, в свои неполные восемь лет – с конца противоположного, с берегов Сахалина. Смотрела и пыталась воочию представить, как он немыслимо велик. Мы с мужем и сыновьями плавали и в Канаду, и на Аляску, и в Мексику и к Центральной Америке, добравшись до Панамского канала. Но то было плаванием вдоль берегов материка, по краешку океана, так сказать. А тут корабль с каждым днем уносил нас все глубже и глубже, к самому сердцу Pacific ocean. Когда вокруг тебя и под тобой лишь волнующаяся и опасная безбрежность жидкого тела Земли, ощущения совсем иные.
Глядя на лакированную, находящуюся в постоянном движении шкуру океана, невольно задумываешься над тем, что находишься на границе между двумя мирами, по ту сторону которой не менее жестокая, чем наша собственная, но фантастически прекрасная среда... Можно, конечно, при желании и возможностях погрузиться в самые немыслимые глубины, как это сделал шальной и бесстрашный Джеймс Камерон. Но, думается, и ему океан не открыл даже тысячной толики своих тайн.
Ну а помимо размышлений и разглагольствований о вечности и тайнах мироздания, на корабле было предостаточно развлечений на все вкусы и уровни. Нет, уровень, скорее всего, был на всех один – какой у нас там, дома, практиковался на детских ёлках. Ежедневно менялась программа представлений в театре. Но достойными внимания за две недели были от силы одно-два. В каждом салоне, баре, в центральном холле, на палубе музыканты, певцы, шоумены, комики, массовики-затейники как могли ублажали жаждущий развлечений народ.
А мы с мужем в очередной раз жалели, что нюансы юмора, более важной информации, да и просто радости мимолетных общений ускользают от нас из-за недостаточного знания английского. Хотя... не уверена, что и со стопроцентным владением языком мы бы долго выдержали. Как я уже намекнула, уровень всех этих шоу, особенно юмористических, или тех, что активно вовлекают аудиторию, достаточно примитивен.
Другое всеобщее увлечение, от которого мы держались в стороне – спиртные напитки. Нет, несколько раз все же побаловались. Я – коктейлями, муж – «one shot tequila». Публика же вокруг накачивалась безостановочно. В ход шло всё – даровые эпизодические угощения от команды (типа встречи с капитаном за бокалом шампанского) и в целом недорогие напитки в многочисленных барах и ресторанах. Стоило где-нибудь присесть, как тут же вырастал вышколенный официант с подносом и обворожительной улыбкой: «Мэм, сэр, чего желаете?»
Ну и конечно же, разнообразные водные удовольствия под морской бриз и солнечные ванны. На Ruby Princess 19 палуб, из них, как минимум, на пяти бассейны разных размеров, с джакузи. Шезлонги, полосатые махровые полотенца, еда и напитки со всех сторон. И огромный экран впридачу на самой верхней, открытой палубе – Movie under stars, на котором можно, развалясь в шезлонге, весь день смотреть разные фильмы, правда, при условии, что не слишком припекает солнце, не идет дождь и не свищет ветер.
В общем нет нужды все это подробно описывать. В наш век туризма, наверняка, каждый хоть раз да насладился круизными благами. Лично я пристрастилась к ним еще в советское время, и – возможно, оттого, что была намного моложе, – считаю, что те, далекие, были веселее и насыщеннее, хоть и держали нас в черном теле и валюты с собой давали так мало, что на простенькие сувениры членам семьи едва хватало.
В те времена не было еще самого главного нынешнего развлечения-ловушки – казино, поглощающего умы, время и деньги огромного количества людей. Круизные компании, взяв это пристрастие на вооружение, делают на нем миллионы, превращая речные корабли и океанские лайнеры в плавучие игорные дома. Не пустовало казино и на Ruby Princess, одурманивая зазывным сверканием экранов и веселым перезвоном аппаратов, сливавшимся в сплошную какофонию.
Не могу не поделиться своими наблюдениями относительно контингента отдыхающих и путешествующих морским путем. Если не считать молодежи, людей среднего и еще неперезрелого возраста с незначительными вкраплениями цветов нашей жизни, то подавляющее и абсолютное большинство составляют глубокие пенсионеры. (Ах, как не хочется причислять и себя к этой, заключительной категории!) Что вполне естественно и закономерно. Завершив трудовой этап своей жизни, люди наслаждаются заслуженным отдыхом и освободившимся, наконец, временем.
Среди «подавляющих», в свою очередь, преобладают божьи одуванчики всех мастей – больные, увечные, с ходунками и в инвалидных колясках, с кислородными баллонами и в гипсе. А есть еще внушительная категория over size. У этих, последних, нет и намека на комплексы. Напротив, они будто бравируют своими нестандартными габаритами, выставляют их напоказ, обтягивая все выпуклости и обвислости, одеваясь во все кричащее, яркое.
Наверное, такой «пофигизм» – особое свойство американцев, зиждящееся на философии: принимайте меня таким, какой я есть, или не принимайте – up to you. В этом их завидная свобода и преимущество. И даже геройство. Они продолжают жить на всю катушку, несмотря ни на что, не замыкаются на своих физических проблемах, не прячутся от людей, не выпадают из общества.
Забавно было наблюдать, как после разгуливания по кораблю (включая рестораны) в T-shirt и нарочито драных шертах с бахромой, на вечерах с formal code преображались все, включая необъятных дам, натянувших на себя яркие наряды с блестками, рюшечками, бантиками и цветочками и разукрасивших лица «а ля Пьеро», как стояли сии особы в очередях, чтобы запечатлеть себя перед камерой профессионала на рисованном «заднике». Ладно, не будем злословить.
Остров Hawaii
Первым из четырех запланированных – после пятидневного маршброска – нас встретил остров Большой или Гавайи, с крупным городом Hilo. В соответствии со своим названием, остров действительно самый большой на Гавайском архипелаге. И самый молодой. А значит, лава под ним в буквальном смыле кипит, время от времени выплескиваясь наружу.
Выбирая экскурсии, мы руководствовались, в первую очередь, желанием увидеть природные красоты и особенности Гавайев. В числе прочего, туристический проспект обещал знакомство (цитирую) с крупнейшим садом за пределами Азии в японском стиле – Лилиуокалани и с массивным баньяновым деревом, возраст которого якобы 500-600 лет. Ни японского сада, ни древнего баньяна мы так и не увидели.
Отъехав от порта на довольно удобном мини-автобусе, мы покатили по Баньяновой аллее, окаймленной неопрятного вида деревьями с путаницей свисающих из-под крон воздушных корней. Экзотические баньяны встречаются здесь повсюду. Но не тот самый. Когда я спросила шофера (и гида по совместительству), а где ваш 500-летний старожил, он небрежно отмахнулся, пробурчав, что мы его уже проехали и лет ему меньше полутора сотен. А вот полчаса на магазин конфет не пожалел.
Я познакомилась с заинтересовавшим меня экземпляром уже вернувшись домой, в интернете. Баньян, отмеченный в проспекте, особый – это целый парк из одного дерева. Его характерная особенность – массивные корни-костыли, которые свешиваются с горизонтально растущих ветвей, а добравшись до почвы, укореняются и толстеют. Дереву действительно «всего» 139 лет, и каждый год день его рождения отмечают всем городом.
Не впечатляла, видимо, гида и история Гавайев, на которых он и сам был гостем, переселившимся сюда из Сан-Диего. Он благополучно проскочил мимо помпезной статуи любимого короля гавайцев Камехамеха, хотя она была включена в маршрут экскурсии как одна из основных достопримечательностей острова.
Следующая остановка называлась Rainbow Falls. В проспекте предлагалось запастись фотокамерами, чтобы запечатлеть себя под радугой на фоне уникальных гавайских водопадов, падающих с высокой скалы и разбивающихся на мельчайшие, рождающие радугу брызги.
На деле же, водопад был довольно неказист и интерес представлял не столько он сам, сколько лавовая труба, с верхней кромки которой он и низвергался. Ни брызг, ни радуги не было и в помине. Потоптавшись на месте, мы побрели обратно к автобусу.
Справедливости ради должна оговориться, что экскурсии мы выбирали себе со значком «Е» (easy), то бишь самые легкие. (Последними по категориям шли лишь те, где разрешались инвалидные коляски и ходунки.) Для молодых, физически подготовленных туристов были и каяки со сплавом по бурным рекам, и походы в джунгли по скользкому от дождей и крутизны бездорожью к экзотическим, труднодоступным водопадам, к кратерам лишь на время уснувших вулканов по застывшей, торчащей острыми сколами лаве, и серфинг, и ныряние у коралловых рифов. А это уже совсем иное восприятие и совсем иные Гавайи. И все же, и все же...
Нас снова повезли туда, где мы могли потратить деньги, – на «фермерский рынок» с фруктами и овощами из Южной Америки (потому как в апреле на Гавайях они еще не созревают) и с дешевыми (по их эстетической ценности) гавайскими сувенирами, выполненными, как водится, вездесущими китайцами. (В Америке даже в индейских резервациях китайский ширпотреб выдают за ручное творчество аборигенов.)
За рынком последовала остановка на фабрике макадамии, где предлагалось купить кондитерские изделия с гавайским царем-орехом. (Я и сейчас, стуча по клавишам киборда, под шумок лакомлюсь этим необычайно вкусным трофеем – под шумок потому, что он очень калорийный, а супруг таких злоупотреблений не поощряет.)
Далее по курсу был «Ричардсон оушен парк» – экзотический черный пляж с великолепными лазоревыми водами и черным песком с зелеными вкраплениями кристаллов хризолита, на котором нежатся зеленые гавайские черепахи. Так, по крайней мере, живописал все тот же пресловутый проспект. Нам же предложили для обозрения небольшой закуток берега с застывшими языками темно-бурой лавы. И ни намека на черно-зеленые песчинки, ни одной черепахи.
Хотя... песчинки все же были – на ладони у водителя. Отыскалась и одна зелененькая. Видимо, для особо въедливых, вроде меня, водитель держал при себе пригоршню песка. Если бы не великолепная гавайская природа, которую нам удавалось краешком глаза лицезреть из окна автобуса, покидать бы нам остров Большой в досадном разочаровании.
Нас окружали вздыбленные горы с почти вертикальными склонами, сплошь состоящие из покрывшейся дикими лесами магматической породы. Видимо, не всегда здесь преобладал «гавайский тип извержений» – такой, при котором вулкан не выбрасывает в небо столбы огня, дыма или каменные бомбы, а неспешно истекает огненной кровью Земли, распространяясь по окрестностям, изливаясь в океан и образуя новые территории. То, что проплывало за окном, было явно результатом иных, взрывоподобных извержений.
Лавовые островки и целые поля здесь повсюду – слоями, бесформенными глыбами, пластичными, живописными наплывами. И не только снаружи. Весь Гавайский архипелаг с его большими и малыми островами, порожденный извержениями, сплошь состоит из лавы. Она – основной и неизменный компонент любого пейзажа, будь то горы, долины, берега или подводный мир. То, как все это происходило, не только гавайцы, но и каждый ныне живущий землянин при желании мог видеть (через интернет) всего несколько месяцев назад, когда на острове Большой демонстрировал огненное шоу вулкан Kīlauea. (Его название означает: изрыгающий, выплёскивающийся, растекающийся).
Килауэа «не смыкает глаз» уже несколько тысяч лет. Его последнее вялотекущее извержение продолжается 35 лет, а прошлым летом остров пережил его активную фазу. Нескончаемые огненные реки текли из его жерла, сжигая все вокруг и изливаясь в океан.
Вот, что такое Килауэа, что такое Гавайи: https://www.youtube.com/watch?v=p3tnnp0bAoM
Остров Oahu
Проведя ночь в океане, Ruby Princess причалила к следующему порту на острове Оаху, к подножью столицы штата Honolulu. Уже на подходе город ошарашивает своим неожиданным суперсовременным видом и прекрасной архитектурой. Он самый большой, да по существу, и единственный такой на Гавайях, с огромным количеством небоскребов, начинающихся прямо от порта. Огромен и сам порт, в отличие от лос-анджелесского, четко разделенный на грузовой и пассажирский. А когда мы проезжали через город, он добавил к этим первым впечатлениям чистоту и ухоженность своих улиц, обрамленных тропической растительностью.
Снова выбрав осмотр природных достопримечательностей для первой из двух экскурсий на Оаху, мы удобно устроились в большом современном автобусе, ярко разукрашенном снаружи подводной тематикой. А прикрепленный к нему водитель, тоже по совместительству гид, оказался таким же колоритным и необъятным, как Гонолулу – килограммов этак на 300. Всю дорогу он non stop говорил, шутил – как ему казалось, а если случались паузы, заполнял их пением. Сведения, которыми он нас без умолку снабжал, были субъективны и далеки от профессионализма. К тому же, как и предыдущий сопровождающий, он в основном концентрировался на сувенирных магазинах, едальных и питейных местах, на ценах на недвижимость и местных проблемах.
Миновав город, мы влились в поток машин на самом настоящем фривее, который сам по себе можно причислить к уникальностям Гавайев. Особенно, если учесть, что на иных островах нет даже светофоров, а то и асфальтированных дорог. По-видимому, из-за неровностей местных ландшафтов, фривей в основном проложен на сваях, довольно высоко над поверхностью земли. В прекрасном состоянии на Оаху и проселочные дороги. Конечно же, очень хотелось посетить печально известный Перл-Харбор, основную тихоокеанскую базу военно-морских сил США. Увы, за один день всего не успеть.
Путь наш лежал через живописные природные красоты к кратеру древнего вулкана с красивым и броским названием: Diamond Head - «Бриллиантовая голова», хотя головы-то у него как раз и нет – ее давным давно (200 000 лет назад) снесло, и вулкан напоминает гигантскую глубокую миску (диаметром больше километра) на берегу океана.
Я предвкушала увидеть типичное, залитое застывшей лавой жерло. Но к таким вулканам на комфортабельном автобусе не подъедешь. Своим названием кратер обязан английским морякам. Заметив, что его поверхность искрится на солнце яркими звездочками, они решили, что им сказочно повезло напасть на россыпи алмазов. К их великому разочарованию, то были вкрапления известкового шпата, кальцита.
Аннексировав Гавайи в 1898 году, первый американский военный гарнизон использовал внутренность кратера как идеально защищенное и скрытое от посторонних глаз место для постройки в нем одного из главных своих фортов (Рюгер). На вершине остатков вулкана была сооружена смотровая площадка, а под командный пункт в его стенах прорыли четырехуровневый подземный бункер. Чтобы в форт было удобнее и быстрее попадать, в стене кратера прорубили 177-метровый туннель.
Все это теперь заброшено, кроме туннеля, обслуживающего туристические группы. Плоское жерло вулкана и его внутренние склоны, заросшие со временем дикой растительностью, объявили парком, и за пеший вход в него сквозь туннель взымают плату. Вулкан так велик, что когда мы на автобусе добирались до туннеля по окружной дороге, огибая наружные стены, невозможно было составить полную картину – гора и гора. Хотя никакого «бриллиантового сияния», конечно же, нет, название сохраняют как приманку для туристов. А ведь по сути настоящей приманкой вполне может служить его военно-геологическое прошлое. Diamond Head нас, вне сомнения, впечатлил.
Мы с нетерпением ждали поездки на этническое полинезийское шоу Луау – ночной пикник на пляже с традиционной гавайской кухней, гавайскими танцами хула под гавайскую музыку на гавайских инструментах. Специально ради этого шоу Princess покидала Оаху не в 5-6, как другие острова, а в 11 вечера. Но попасть на него мог лишь тот, кто отдельно оплатил в экскурсионном режиме это мероприятие.
Не увидеть хулу – значит не увидеть Гавайев, не прочувствовать всей их уникальности и самобытности. В хуле заключена, как утверждают гавайцы, многовековая практика Любви и Радости, умение забывать в танце обо всем и просто быть счастливым. Хула - это и много больше, чем просто танец. Это важная часть их жизни и мировоззрения.
С помощью хулы мудрецы из поколения в поколение передавали легенды, мифы и историю своего народа. Добавим сюда, что хула (по умолчанию) как языческий эротический танец, в древности сопровождавшийся всеобщими оргиями, неоднократно на Гавайях запрещался, но неизменно возрождался вновь, а в теперешнем варианте, все еще хранящем обжигающий налет чувственности, служит в основном для развлечения туристов. Но школа танцев хулы очень серьезное мероприятие. Танцоров изолируют от окружающих и тщательно обучают не только движениям, но и философии танца.
Как нам объяснили, ночное шоу с факелами, поющими раковинами и огненными циркачами в сопровождении хулы – это еще и ритуальные проводы Солнца. Закаты на Гавайях совершенно дивной красоты, и люди специально собираются вместе, чтобы полюбоваться ими, воздать хвалу Солнцу.
Экскурсия была рассчитана этак часов на пять. Снова проехав по фривею, миновав задворки Гонолулу, обшарпанные склады и заброшенные строения, мы оказались на берегу океана. Там, прямо на пляже, была сооружена сцена, а перед ней – столовая под открытым небом этак на полтысячи зрителей – длинные дощатые столы, составлявшие одно целое с лавками. Залезать на них и вылезать было сущим наказанием. На каждые четыре человека прямо на столах, без тарелок, лежали четвертинки ананаса, завернутые в прозрачную пленку.
Примерно с час все мирно сидели, слушая выступления артистов, в основном в стиле разговорной речи со зрителями. Дородная певица неизвестной национальности объясняла, что гавайцы поют о цветах, о деревьях, о солнце, ветре и небе и вообще обо всем, что их окружает. Наговорившись, выдавала одну песню хорошо поставленным, низким голосом и величественно уплывала за кулисы, чтобы сменить наряд. После чего снова продолжала периодически расцвечивать песней свои монологи.
Солнце уже готовилось к закату. А тут объявили, что ужин начинается, что гостям следует, получив по тарелке, пройти к местам раздачи (то бишь к «шведскому столу»). Все повскакали с мест и выстроились в длинные очереди. Это больше походило на благотворительный ужин для «хомлессов», чем прием гостей. Еда оказалась довольно вкусной и качественной, но неинтересной. Отдельно, в разных концах пляжа раздавали прохладительные, горячие и горячительные напитки.
Песок был чистым, мелким и таким глубоким, что по нему невозможно было ходить, не спотыкаясь. Это напрягало, особенно когда у тебя в руках бумажный стакан с горячим кофе. Хорошей идеей оказалось просто скинуть туфли и подойти вплотную к воде.
Океан ритмично катил по прибрежному мелководью тугие, мощные валы. Добравшись до берега, волны склоняли свои пенные гривы и, лениво отползая, исчезали. Я прилежно пыталась наблюдать за Солнцем, чтобы не пропустить ритуальный закат. Но оказалось, что Солнце садилось не в океан, а где-то в стороне, за кронами пальм, и на него никто не обращал внимания – все были поглощены едой.
А на сцене под барабанную дробь и гавайскую гитару уже началась огненная, в прямом и переносном смысле, эйфория. Зрелище действительно завораживало. От него невозможно было оторвать глаз. Танцоры были настоящими профессионалами, знатоками своего дела... и своего тела.
Остров Kauai
Наш следующий остров – Кауаи, с исторической точки зрения примечателен прежде всего тем, что именно здесь, в Гавани Ваймеа, гавайцы впервые увидели европейцев – в облике британского мореплавателя Джеймса Кука и его команды (1778), оказавшегося на Гавайях, как известно, в поисках несуществующего пролива на Северо-Запад.
Аборигены поначалу приняли его за бога. Когда же он год спустя снова приплыл в то же место (на зимовку), его убили. А потом появился новый капитан «Дискавери» и потребовал выдачи останков Кука. В результате предпринятых им агрессивных действий, он получил желаемое – в корзине, в расчлененном виде. (Кстати, съесть Кука никто не пытался, потому как на Гавайях никогда не было людоедов.)
Гавань Ваймеа, где капитан Кук некогда высадился и где так трагически погиб, ныне отмечена единственным на острове памятником небольших размеров, точной копией английского, установленного на родине мореплавателя. Увы, нам с мужем лишь мельком удалось засечь сквозь окно и эту историческую достопримечательность – наш автобус преспокойно проехал мимо, даже не притормозив. А это было практически единственным местом на Гавайях, которое муж очень хотел сфотографировать, чтобы показать сыновьям.
На сей раз нашим гидом-водителем была женщина, и тема ее (вернее – рассуждений, поскольку говорила только она) отличалась соответствующими нюансами. Она рассказывала о себе, о своей семье, о каких-то кожных заболеваниях дочери, о своих домашних питомцах: курах и кошке по кличке Chicken... Кстати о курах.
По просторам Кауаи свободно разгуливают очень красивые дикие куры – парами, в одиночку и стаями, иногда целыми выводками. Их популяция огромна. Поначалу никто не мог понять, откуда они взялись. Но с помощью ученых картина прояснилась.
Около тысячи лет назад полинезийцы завезли на Гавайские острова кур, мало походивших на современных. Из них до наших дней уцелела лишь незначительная часть и только на Кауаи. После открытия Гавайев Куком, европейцы тоже начали завозить домашних животных, в том числе и кур. А в ХХ веке на Кауаи случился катаклизм – мощный ураган уничтожил прибрежные поселения. Уцелевших домашних кур смело в джунгли, где и началось их одичание и скрещивание с полинезийскими. Да, видимо, генетика штука сильная – мутантов, по-прежнему, тянет к тем, кто растил их ради того, чтобы съесть. Вот они и бродят неприкаянно по паркам, дворам и дорогам, напрашиваясь в котелок. Но их как местную достопримечательность никто не трогает.
За окном автобуса мелькали небольшие поселения, туристические гостиничные комплексы, плантации папайи, макадамии и кофе, заводы сахарного тростника. Гавайи – единственный штат США, в котором выращивают кофе, причем в больших количествах и очень дорогой. Еще круче налажено производство нерафинированного сахара. Сахарный тростник выращивают в основном на Кауаи и Мауи. (Ах, эти умилительные мяукающие названия: Кауау, Мауи, Луау, состоящие из одних гласных!) Ежегодно его получают до 340 000 тонн...
Миновав красоты залива Ханаума с пляжами из белого песка, нас высадили на черный лавовый берег под названием Spouting Horn. Этому месту, разукрашенному легендами о злой богине Кайкапу и веками стонущей большой ящерице-людоедке моо, застрявшей в лавовой трубе, в проспекте посвящено несколько абзацев.
Spouting Horn («Изливающийся Рог») – лавовая труба, в которую во время отлива должны захлестываться морские волны и при этом не только стонать злой ящерицей, но и «вырываться наружу впечатляющим гейзером, угощая посетителей потрясающим шоу». Однако при нас волны вели себя спокойно, так и не пожелав ни стонать, ни угощать нас потрясающим шоу. Пощелкав для вида затворами (простите, понятие устаревшее), мы продолжили путь.
Нам несказанно повезло с погодой. Проверяя прогнозы перед отъездом, мы натыкались на обещания дождей и стоградусной жары. Но добрые Гавайи встретили нас ясным небом – за все дни ни капли дождя - и идеально комфортной температурой.
Природа и климат на Кауаи далеко не однородны, однородна здесь, в основном, лишь запредельная жара. На одной половине острова может свирепствовать засуха, высушивающая растительность до безжизненно-бурого состояния, а другая сторона – по ту сторону гор, под непрерывными дождями (до 10 метров осадков ежегодно) захлебывается от избытка воды. Не успевая просачиваться сквозь землю, влага небесная образует бесчисленные, многоярусные водопады. Это самое мокрое место на планете.
Кауаи, с его буйной тропической растительностью, водопадами, лазоревым небом и сахарно-белыми пляжами, не случайно окрестили «тропическими задворками Голливуда». Здесь родилось более 60 американских фильмов, в числе которых все три «Парка Юрского периода», «Пираты Карибского моря. На странных берегах», «Аватар», «Стрекоза», «Эпидемия», «Голубые Гавайи», «Кинг Конг» и т.д. и т.д.
Но мы, «согласно купленным билетам», путешествовали по его противоположной, лишенной дождей стороне и, как вскоре выяснилось, не проиграли. Мы поднимались все выше и выше в горы. Наша водитель ловко управлялась с огромным автобусом на узкой, вившейся серпантином дороге. По мере подъема ландшафт менялся на глазах, все более походя на леса средней полосы, а температура падала. В целом часа через два мы оказались на километровой высоте над уровнем моря. И вот тут нас ждало настоящее потрясение – каньон Waimea. Никакой фотографией не передать и сотой доли его первозданной мощи и глубины, и того впечатления, которое он производит в натуральном виде. К тому же, он не вмещался в кадр и прятался за окутывающими его туманами.
Waimea – самый большой каньон в акватории всего Тихого оеана (10 миль в длину, одна миля в ширину и 3500 футов в глубину). Хоть он и меньше по масштабам, чем знаменитый Гранд Каньон, по красоте и величию ничуть ему не уступает. По разноцветным наслоениям на срезах его огромных провалов легко прослеживаются застывшие потоки лавы при различных извержениях за последние тысячи лет.
Забавно, насколько слово «Ваймеа» созвучно грузинскому возгласу изумления «Вай мэ!» Уж не путешественник ли с Кавказа закрепил за каньоном его название?
Остров Maui
И, наконец, последняя остановка, последний день на Гавайях. Остров Мауи. Видимо, из-за недостаточной глубины и ширины порт Мауи используется как якорный. Это значит, что большие лайнеры-города бросают якорь где-то за милю от берега. Вот и наша Ruby, «заякорившись», спустила на воду часть своих спасательных шлюпок и весь день переправляла отдыхающих туда и обратно.
На сей раз природные красоты, вулканические пики и незначительные штрихи истории были не про нас. Я уговорила мужа сосредоточиться на подводном мире здешних мест, об экзотическом богатстве которого достаточно наслышана и «начитана». Лавовые трубы, красочные коралловые рифы, рыбы-эндемики всех цветов и оттенков и многое такое.
Корабельное турагентство предлагало волнующее погружение на настоящей подводной лодке, «оснащенной удобными креслами и большими смотровыми окнами» - Atlantis submarine adventure – с посулами показать «процветающие коралловые сады и гигантских мурен». А также – бриг Карфагенянин, построенный в 1920 году и, как представляется, затопленный здесь для полноты впечатлений экскурсантов. Да кто ж от такого откажется, если уже не светит самому с аквалангом и маской поблуждать среди коралловых зарослей.
Субмарина вмещает в себя 48 человек, соответственно, были разбиты и группы. Высадившись на берег, мы перебрались на местный прогулочный катер, который отвез нас в открытое море, вернее – на середину бухты, где его поджидал какой-то другой катерок, обвешанный надувными баллонами. Через несколько минут, под возгласы сопровождающих, на наших глазах начала всплывать маленькая беленькая субмарина. С двух сторон ее зажали между собой наш катер и тот, с баллонами.
Сначала на крыше субмарины выстроили в линеечку человек десять из нашей группы – видимо для равновесия. А потом из открывшегося люка начала выползать предыдущая группа туристов. Именно выползать, потому что лестница, ведущая внутрь, была вертикальная, узкая, с крошечными неудобными ступеньками.
С помощью моряков они долго перебирались на наш катер – все это время те десять продолжали стоять под солнцем по стойке смирно. Получив возможность занять освободившиеся места, мы проползали через люк с еще большей опаской и осторожностью, чем наши предшественники. Поскольку они, согласно инструкции, держались лицом к ступенькам, а мы – обратной стороной.
Все сигарообразное нутро субмарины занимала отформованная в пластике конструкция – этакая единая лавка с двумя рядами довольно узких углублений для тех мест, на которых сидят. И никаких спинок. Рассевшись, мы касались спинами сзади сидящих. Но все неудобства перестали беспокоить и отвлекать, когда субмарина оказалась вдруг на дне, на глубине 125 футов. Именно вдруг, потому что процесса погружения никто даже не почувствовал.
Не хочу показаться брюзгой, но первой эмоцией было очередное разочарование. Пустое, ровное и довольно бесцветное дно с неприметными пучками то ли мертвых кораллов, то ли водорослей, и мелкие рыбешки вдалеке. Но потом кораллы начали попадаться и чуть покрупнее, в основном нежно фиолетовые. Повстречалась даже парочка актиний. А вместе с ними прибавилось и рыб, тех самых – эндемических, живущих только в водах Гавайев. Они вплотную подплывали к иллюминаторам – мы разглядывали их, они – нас. Показались в поле зрения несколько мини-скатов какой-то легкомысленной окраски – то ли в горошек, то ли в полосочку, и даже парочка мини-акул, совсем крошечных, спящих на дне. Рыб становилось все больше, увеличивались и их размеры.
На закуску нам продемонстрировали того самого карфагенянина – этакую ржавую калошу. Гигантские мурены видимо где-то загуляли, а процветающие коралловые сады еще не выросли. Но в целом свою долю удовольствия мы получили. Все вместе это было довольно интересно и запоминаемо.
Нас выудили из субмарины тем же путем, что и наших предшественников, с новой группой на подходе. Высадившись на берег и увидев длинную очередь из желающих вернуться на корабль, мы с мужем решили всех перехитрить, переждав их в ближайшем ресторанчике.
Так и сделали. А когда вышли с животами, набитыми местными изысками, оказалось, что на пристань доставили (и продолжали доставлять автобус за автобусом) обитателей корабля сразу со всех экскурсий. А нас ведь как-никак три тысячи. Очередь выстроилась вдоль всего причала этак с километр, и, не уместившись на нем, загнула хвост в обратную сторону. Делать нечего. Пришлось встать в конце этого хвоста. Но, к чести корабельной команды, очередь продвигалась на удивление быстро. Не прошло и часа, как мы снова оказались на родном корабле.
Немного про гавайцев
Напоследок хочу еще раз вернуться к нашим водителям-гидам, вернее – к затронутым ими темам. Практически каждый из них в своих монологах не обходил стороной недовольство гавайцев нынешней действительностью, их отрицательное отношение к американским властям, акцентируя резко возросшую тягу к гавайской культуре, музыке и танцам, стремление изучать свою историю, отдавать детей в школы на гавайском языке.
Есть опасения, что этот всплеск национального самосознания перерастет в движение за независимость. Гавайские националисты расценивают свое присоединение к Штатам не иначе, как военную оккупацию. А началось все не сегодня, а с еще Клинтоном подписанной резолюции Конгресса об официальном извинении перед гавайским народом – за незаконное свержение последней гавайской королевы и признания гавайцев суверенной этнической группой (indigenous people).
Если чуть-чуть заглянуть в ближайшую историю, не касаясь полинезийцев и пигмеев, то в 1810 году высоко чтимый гавайцами вождь Камехамеха объединил все Гавайские острова, провозгласив их Королевством, а себя – единоличным королем. Сам он прожил с короной на голове всего 10 лет, а монархия просуществовала до 1893 года, после чего была свергнута «мирным путем» и Гавайи стали республикой. Спустя еще пять лет их, тоже «мирно», присоединили к США. Вот туда и уходят корни национализма.
Что касается гавайского языка, который используется всего несколькими десятками тысяч жителей (из полутора миллионов населения архипелага) и которому нас пытались обучать при каждом удобном случае, заставляя дружно повторять за гидом отдельные слова и целые фразы, то научить ему своих детей наверняка куда легче, чем тому же английскому. Ведь в гавайском алфавите всего-навсего 13 букв – 5 гласных и 8 согласных, и читаются они как пишутся. Но кажущаяся простота не мешает национальным поэтам добиваться богатой образности в стихах и песнях, использовать игру слов, символику и т.п.
А в целом не очень понятно, приверженцами каких национальных традиций хотят быть сегодняшние гавайцы, поскольку национальный состав островов представлен прямо-таки в глобальном многообразии: Азиатов (филиппинцев, японцев, китайцев, корейцев) – около 40% (в Хонолулу почти 55%), европейцев – 27%, латиноамериканцев – около 9% и т.д. На долю, так называемого, коренного населения – то есть жителей Океании – приходится всего 10% (в Хонолулу 3,2%), и процесс его замещения пришельцами продолжается по сей день. С тех пор, как на Гавайи устремились переселенцы со всего мира, заражая изолированных островитян-эндемиков своими болезнями, те начали вымирать. Может, действительно самое время задуматься об их спасении?
И снова океан
Вот и закончилась наша тропическая эпопея. Нам снова предстояло провести пять дней в открытом океане, ничего не видя вокруг, кроме воды. Но нас это уже на страшило. Океан прекрасен. От него невозможно устать. Общение с ним дарит наслаждение, прочищает мозги и душу. Да и жизнь на борту по-прежнему была полна развлечений.
Первый и неизменный вопрос, который мы слышали на корабле с первого дня и который задавали друг другу все – от официантов и других работников круизной бригады до отдыхающих: Where are you from? Это как бы кодовый вопрос-ключик, с которого завязывается общение. Поскольку акцент никуда не денешь, то если отвечаешь, как в нашем случае: From LA, тут же следует уточнение: I mean original. Каждому непременно нужно знать твою изначальную страну проживания. Мы, наверное, ограничились бы вопросом: «Кто вы по-национальности». Да и то не уверена, что это очень тактично.
В порядке полученного урока: Услышав в центральном холле, что пианист вдруг заиграл на рояле «Цыпленок жареный», мы, естественно, тут же подошли к нему и спросили: «Вы русский?» Он как-то загадочно улыбнулся и, помедлив, ответил: «Я из Польши». То есть он нам дал ответ на тот самый вопрос: Where are you from?
В порядке разнообразия решили с мужем испробовать на корабле и кухню платных ресторанов. Первый, Crown Grill, с первоклассным сервисом и высококачественной едой за невысокую плату, мы покинули сытые, обласканные и довольные. Второй – Share, на 16 палубе, можно назвать рестораном-экспериментом. Его создатель и владелец 35-летний Curtis Stone собирает рецепты интересных блюд со всего мира, модифицирует их на свой лад, обучает им своих поваров и вводит в меню. Получается нечто и очень вкусное, и оригинальное, и изысканное. Он уже открыл несколько таких ресторанов, только два из них в ЛА.
Особенно запомнилась в Share наша официантка, Катюша – украинка, вышедшая замуж за мексиканца и вместе с ним работающая по контракту в круизах. Она не только отлично говорила по-английски (помимо русского и украинского), но и за четыре года замужества в совершенстве овладела испанским, утверждая, что чувствует себя стопроцентной мексиканкой.
Принося каждое новое блюдо (даже если его на тарелке было «кот наплакал»), она по пять минут, как прилежная ученица, во всех подробностях объясняла, кому изначально принадлежал рецепт, какие ингредиенты добавлены, как приготовлены соусы и в чем заключено авторское новшество... Если, скажем, Crown Grill легко забудется, то Share наверняка останется в памяти как нечто своеобразное. И Катюша сыграла в этом не последнюю роль.
Вот так незаметно и подошел к концу наш насыщенный развлечениями и впечатлениями отдых с приятным послевкусием на языке и в душе.
Добавить комментарий