Московская галерея «Открытый клуб» уже несколько лет проводит проект «Точка отсчета» (автор идеи Вадим Гинзбург, кураторы Вадим Гинзбург, Вера Калмыкова, Екатерина Прокошева), призванный возродить художнический и зрительский интерес к текстам Ветхого завета и к их иллюстрированию.
В сущности, огромная часть мирового художественного наследия посвящена библейской тематике. Существуют такие, сравнительно недавние блистательные примеры иллюстрирования Ветхого завета, как цветная графика, - литографии и рисунки, Марка Шагала (50-е годы 20-го века).
И все же – это уже история, а как современным российским художникам подступиться к этим древним текстам, неужели слабо?
Творческое задание уже выполнило около десятка мастеров, причем таких маститых, как Наталья Нестерова и Сергей Бархин. Но мне бы хотелось остановиться на работе одного, тоже очень известного мастера, за которым я давно слежу и могу убежденно сказать, что многое в его библейских иллюстрациях меня просто поразило. Необычное задание вызвало у Льва Табенкина прилив творческих сил, всколыхнуло кровь и обострило воображение. Какая-то титаническая работа на пределе сил!*
Но поговорим о нашем Льве подробнее.
Ему достался один из самых сложных и загадочных текстов Ветхого завета, с одной стороны, заявляющий, что «все суета», с другой - воспевающий человеческое веселье, с одной, - твердящий, что человеческие усилия бессмысленны, с другой,- прекрасно различающий, где праздный, а где труженик, где правый, а где виноватый, где, корыстный, а где простодушный, где женские «сети», а где праздник любви. И над всеми, - правыми и виноватыми, господами и слугами стоит Бог, воздающий каждому «по делом его».
Вот эту многосложность в смысловом и в стилистическом отношении и подхватил Лев Табенкин в своих работах цветной темперой и черной тушью на белых листах.
Что же меня поразило?
Поразило, что этот «предметнейший» художник, гордо несущий знамя своей «фигуративности» посреди всевозможных абстракций, перфомансов, видеоартов и прочих давних и недавних новаций авангарда и поставангарда, в некоторых иллюстрациях впервые в жизни почти смыкается с беспредметной живописью.
Но это «смысловое», скажем так, сближение. В божественно-космическом замысле Творца, о котором размышляет царственный Проповедник - Екклесиаст, существуют и моменты «расподобления» человека и мира. Вот и у художника порой возникает какой-то космический «хаос», когда, положим, на одной стороне книги еще можно различить бешеную экспрессию подъятых к небу мужских лиц, разинутых красных , зубастых ртов, выпученных глаз, протянутых рук, причем пятна белил на лицах и руках подчеркивают ужас и смятение. А на соседней странице - почти абстрактная композиция с фрагментами зубов, глаз и носов, потонувших в каком-то огненном мареве. Ох, подозреваю, что здесь не обошлось без «женского коварства», когда «сердце ее - силки, а руки ее-оковы».
И еще почти «кубистическая» композиция с обобщенно-геометрическими телами летящих красных птиц на фоне темно-синего «плоского» пространства с солнечно - ослепительными , желто-оранжевыми, «декоративными» облаками.
«Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце»,- может быть, речь об этом? И не об этой ли , столь важной в печальной книге «похвале веселью» почти не встречающийся прежде у художника «пейзаж», тоже предельно обобщенный и как бы «расподобленный, где собрана вся земная красота «под солнцем, - небо с облаками, горы с каменистыми ущельями и бурные реки? («И похвалил я веселье; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться»…).
Поразил экспрессивный накал и какая-то предельная поляризация сил зла и добра, прямо по речению «сердце мудрого - на правую сторону, а сердце глупого - на левую».
Таких страшных мужских лиц на листе, где двое мужчин с огромными зубастыми ртами, не то кусают друг друга, не то в ужасе друг к другу прижимаются, - я у художника прежде не видела. И таких мерзких красноглазых сов с красными лапами, неподвижно висящих на ветке, - тоже что-то не припомню. Это, конечно, о зле, которое Проповедник «видел под солнцем».
Но и сцен такого радостного, беззаботного веселья, когда два молодых существа - юноша и девушка,- в упоении выпускают в небо мыльные пузыри, - тоже у художника наперечет. Да, надежды, скорей всего, не сбудутся, но какое все же счастье - мечтать!
Прежде художник любил изображать взлетающих Икаров, которых, как мы понимаем, ожидало падение, а тут - настоящий, юный и сильный ангел с массой бело-голубых крыльев за спиной, словно бы плывет в космическом пространстве, взмахивая желтой палочкой, напоминающей дирижерскую. Да, в большом «космическом» хозяйстве есть свой, не всегда ясный людям порядок и своя справедливость. Может, это об «утешителе» для угнетенных, которых на земле может не случиться, но ведь разговор-то не окончен! («И обратился я и увидел всякие угнетения, которые делаются под солнцем …»).
Одна из постоянных философических тем книги всеобщая повторяемость явлений : «Что было, то и будет»…
Табенкин нашел замечательный стилистический эквивалент этому высказыванию. На страницах книги можно встретить почти наших современников -олигархов в пиджаках и галстуках и каких-то древних богатеев в роскошных одеяниях и перстнях на каждом пальце. Но печать жадности, злости и неумеренного себялюбия проступает на лицах и у тех, и у других. А вот пирующий, с бокалом в руке современный олигарх сидит в ресторане с роскошной девицей, у которой ноги чуть ли не от пупа. Но и тут на его лице нет того «веселья», которое восхваляет Проповедник. Одни заботы и неудовольствие! Веселье художник отдает по большей части простым людям, делающим свое скромное дело, ведь именно «мудрый бедняк» может спасти погибающий город, хотя часто «слов его не слушают». А ведь и правда, все как и сейчас!
И еще поразило, что у Табенкина в этой книге о «суете» человеческой жизни царит любовь и женщина. Прекрасна сцена объятия двух обнаженных влюбленных в каком-то райском саду. Потому что Проповедник не возбраняет трудящемуся человеку «никакого веселья».
И даже смешная сценка с тремя красотками, сидящими под зонтиками на загривках у трех мужичков, прочитывается вовсе не как притча о «женском коварстве», а как некая хвала женской красоте и притягательности. Ведь сказал же премудрый Екклесиаст, что «двоим лучше, нежели одному».
А на обложке и в самом конце книги мы встречаем крылатого ангела с прекрасным женским лицом в огненно-красном платье. Вся его пружинистая фигура словно парит в пространстве, он трубит в рог , а другой рукой поднимает подсвечник со свечой. Сцена огромной эмоциональной силы и ликующего звучания, противостоящая идее о «суете сует» и «бессмысленности» человеческой жизни.
В иллюстрациях Табенкина можно обнаружить отсвет большой художнической традиции от Микеланджело и Брейгеля до Шагала. Но его голос вовсе не подражательный, а свой, мощный и страстный, многое говорящий о нашей сегодняшней жизни и о нашем времени.
--------
*«Екклесиаст» в иллюстрациях Льва Табенкина. М., 2019, 64 с.
Добавить комментарий