Жена начала вязать их на продажу - поросят, зайцев, жирафов, бегемотов, небольших, с ладонь; нашла в сети какие-то видеокурсы. Продавала по триста пятьдесят, тогда как точно такие же в сети продавались по тысячу двести. Говорила, что по триста пятьдесят — нормально, шестьдесят — материалы, работы примерно на три часа, ну и надо для начала раскрутиться. Денег ведь не хватает (старшему - бокс, младшему - «художка», квартира, дача, которую нужно было продать, пока предлагали купить, хоть бы и за сто). В том, что денег не хватает, она ни разу Вадима не попрекнула, хотя было за что. Он мог бы устроиться и в «Никель», и в «Алюминий», и дядька жены его к себе звал - Вадим был хорошим спецом - но он не любил без нужды менять место. К тому же, кризис, сейчас там хорошо, а потом... А здесь хоть и серединка-наполовинку, зато стабильно, и знаешь, чего ждать.
Он решил сначала, что подарит Маргарите зайца, бирюзового, с огромными глазами, потом жена связала слона (то есть — научилась вязать), он решил, что слона, потом связала жирафа — он решил, что жирафа, бегемота, поросенка...
Он менял решение с появлением каждого нового экземпляра, и, в конце концов, вернулся опять к зайцу, только на этот раз уже к фиолетовому — бирюзовый был «опытным образцом», с криво пришитой ногой, с вечно падающим ухом, а на фиолетовом жена уже набила руку (он и одежду всегда так выбирал - возвращался потом туда, где примерял первый раз).
А что еще подаришь директору, женщине, молодой – моложе его на десять лет, симпатичной, у которой все есть?
«Ручная работа, - репетировал он про себя, - эксклюзив, жена вяжет... Такие продают по тысячу двести...».
Впрочем, про цену, наверное, говорить не стоило - это для него тысячу двести были деньги, для Маргариты это были копейки.
«Продаем своим, или через «одноклассников», жена собирается постоять на рынке...», - нет, этого говорить не стоило тем более.
Желание сделать Маргарите подарок складывалось из некоей суммы неких эмоций, в числе которых была, в том числе, благодарность за то, что его до сих пор не уволили, за то, что выделяли из остальной массы - никогда не давали, как другим, работу не по профилю, лишь бы не сидел без дела, никогда не разбирали его на летучках, не унижали проверками и требованиями отчетов о проделанной работе.
Сначала он собирался подарить ей зайца на день рождения, но тот пришелся на воскресенье, и Маргарита, сама не любившая этот праздник, день рождения, как говорится, «зажала». После дарить уже было как-то...
Потом был день Святого Валентина - ну кто дарит подарки директору-женщине на день Святого Валентина? Это все равно что в любви признаться.
Потом был Восьмое марта - здесь Вадим решился, даже пришел к ее кабинету, но тут же притащился какой-то громогласный, чересчур активный чин из администрации с цветами, и он счел за лучшее удалиться.
Потом он последовательно пропустил их профессиональный праздник, двадцатилетие образования компании и корпоратив по поводу получения крупного, давно ожидаемого, госконтракта.
Он немного боялся (суеверие, конечно, глупость), что после того, как он сделает подарок, его сразу уволят. Он проработал на одном месте уже десять лет, и ни разу ничего Маргарите, кроме цветов и конфет, не дарил. Ему казалось, что нарушение традиции нарушит некий хрупкий, годами установившийся баланс.
Еще боялся, что узнает жена. Он сказал, что заяц ему нужен для подарка дочке директора-мужчины - жена до сих пор не знала, что директор и непосредственный руководитель Вадима женщина, он не говорил, чтобы не ревновала.
Он подарил зайца на майские - вроде уже не праздник, и никто давно уже не ходит ни на какие демонстрации, но следующий повод был аж осенью, в общем — решился.
- Ручная работа, - сказал он. - Эксклюзив. Жена вяжет.
- Очень красиво! - сказал Маргарита. - Но зря вы, Вадим Андреевич…
- Почему это - зря?
Он чувствовал себя страшно неудобно, уже жалел, что влез со своим проклятым зайцем - оба стола у нее были заставлены дорогими букетами цветов, перевязанными лентами коробками, а он тут со своим «эксклюзивом».
- Подарок с двойным дном, - он уверенно (но, кажется, получилось развязно) улыбнулся. - Может, рекламу нам сделаете?
У нее, и правда, была масса знакомых женщин, в том числе и с детьми.
- Обязательно всем расскажу! - пообещала она. - Раскрутитесь, откроете, свою фирму, нас бросите!
Она засмеялась, но как-то не очень естественно.
- Так и сделаем! - в тон ей сказал он.
И тоже засмеялся.
После этого ему вдруг повысили зарплату и вспомнили про давно, еще четыре года назад обещанную, но так и не выплаченную премию. Добавили в отдел еще двоих, как обещали еще тогда, когда брали его на работу (обещали, но ведь кризис, потом еще один, ну сами понимаете, Вадим Андреевич, обходитесь пока как-нибудь). Он стал ездить с Маргаритой на встречи с заказчиками, что значительно облегчило ему жизнь - он получил возможность обговаривать детали сразу, «не отходя от кассы», а не исправлять все потом в последний момент «на лету». С некоторых пор стал часто бывать в горадминистрации — ездил согласовывать проекты — скоро знал там почти всех, а с половиной стал на «ты». Его даже вместе с Марго (как ее там называли) пригласили на новогодний сабантуй, где он пил на брудершафт с самим Рихтером - начальником отдела финансов.
Рекламу их «зайцам» и «слонам» она никакую не сделала, но об этом он, разумеется, не напоминал.
Разговор между ними произошел в последний день перед Новым Годом, в ее кабинете.
Она сидела на подоконнике, в пальцах у нее была зажата тонкая черная сигарета. Курящей ее он видел впервые.
- Не знаю, как это сказать, - начала она. - Никогда не умела говорить подобные вещи.
Коротко энергично затянулась — она всегда все делала коротко и энергично.
- Наверное, это все делается не так...
Она снова затянулась.
- Я вас люблю.
Посмотрела ему в глаза.
- Но не хочу быть любовницей.
Снова затянулась.
- Я так не умею. Мне нужно все. И сразу.
Что на это сказать, он не знал. У него жена, двое детей, да и не в этом дело. Она красивая, даже очень, к тому же не просто директор, а на сорок процентов совладелец, но и не в этом тоже...
Он некоторое время молчал — ее сжимающие сигарету пальцы были похожи на гильотину - потом сказал.
- А я вас нет. И вообще...
Они помолчали.
- Тогда я вас уволю, - просто сказала она.
Это не было шантажом или угрозой, это было логично, он бы на ее месте, наверное, сделал бы также.
- Хорошо, - сказал он и пошел писать заявление.
Новогодние каникулы и еще месяц после он провел дома, ничего не делая - что-то делать, а тем более искать работу, не хотелось. Деньги пока были, ему выплатили отпускные за последние несколько лет, годовую премию, премию за госзаказ — в общем, расстались они по-хорошему и при должной экономии денег должно было хватить до осени.
В феврале он начал помогать жене продавать ее «слонов» и «зайцев». Раскручивать их в интернете — реклама, соцсети, ничего этого она не умела, он, впрочем, тоже, но быстро научился.
Через два месяца он открыл свой сайт, пока на бесплатной платформе. Еще через два месяца прибыль превысила уровень его прежней зарплаты, а еще через три уровень зарплаты его и жены вместе взятых. На рынке стоять жена перестала, сосредоточилась на, собственно, производстве. На другую работу он устраиваться не стал, к осени ушел с бесплатной платформы на платную, заказал полноценный сайт.
К Новому Году на них уже работало трое фрилансеров, к лету следующего года жена перестала вязать сама и стала заниматься закупками. Летом же они арендовали небольшое помещение, переоборудовали под пошивочный цех — аренда была копеечная, помогли его знакомства в администрации. К весне у них работало уже двадцать пять человек, небольшой цех разросся и превратился в заводской корпус.
- Чего только люди не покупают, - сказал, убирая в карман очередную, за согласование второго корпуса, «премию», Рихтер.
Они переехали в новую квартиру, потом купили дом. Вадим, наконец, сдал на права, купил сначала «приору», потом сразу «инфинити».
Через три года после аренды первого помещения завод занимал территорию четыре гектара, с него ежедневно отгружали по семь-десять фур, жена ездила на машине с личным шофером, старшего отправили учиться за границу, для младшего сделали во дворе дома бассейн — он увлекся плаванием.
Маргариту Вадим увидел однажды на рынке, и сначала решил, что обознался. В старой дубленке, в переклеенных скотчем сапожках, с дешевой сигаретой, она продавала вязаных зайцев, похожих на того, какого подарил ей когда-то Вадим - только не так хорошо сделанных - швы неровные, уши падают, глаза как у зомби...
- Как дела? - спросил он.
- На, дарю! - сказала она, впихивая ему фиолетового зайца. Улыбнулась; наверное, думала, что улыбается уверенно, но получилось развязно. - Эксклюзив! Ручная работа! Сама вяжу!
Голос у нее был хриплым, с какими-то странными переливами, то ли простыла (на улице было минус пять), то ли потому что много курила.
- Зря вы, Маргарита Семеновна, - сказал он, впервые за все время знакомства называя ее по имени-отчеству.
- Бери. В интернете тысячу двести, я продаю по триста пятьдесят.
Он хотел сказать, что про «зря» он это не в том смысле, потом подумал: какая разница?
- Сделаешь мне рекламу! - сказала она.
- Обязательно! – пообещал он, и за воротами, там, где она не могла его уже видеть, выбросил зайца в урну.
Добавить комментарий