Соснора Виктор Александрович (28 апреля 1936, Алупка – 13 июля 2019, С-Петербург) – поэт, прозаик, драматург.
Я его знал всего одно лето - на всю жизнь память ... В Комарово. В Доме Творчества писателей. Это было в 2015 году. Он почти не говорил, сильно кашлял, долго не мог отойти, смотреть больно, но мы и не смотрели, но видели как ему невмоготу ...
Вот он, высокий, но сильно гнувшийся, в большой соломенной шляпе с полями. И рядом с ним Татьяна (как она мне сказала: вот пришла по вызову из Союза писателей на полдня помочь - и осталась с ним ), идут после завтрака и присаживаются на теневой лавочке (ахматовской ), и я (один из немногих сочленов нашего петербургского содружества, оказавшийся здесь на пару недель с Диной и с нашим котом Куней) вслед со своими заготовленными вопросами присаживаюсь рядом.
Таня ему пишет «от меня», потом передает; Виктор Александрович читает и ее же пером отвечает: где эти листочки? уверен - сохранились. Мы говорили больше о стихах и о поэтах. Например, о Пушкине. На мое предположение, что, если бы Пушкин прожил бы дольше хотя бы на десяток лет, страна да и весь век девятнадцатый были бы другими, он ответил точнее и с воодушевлением: «Хотя бы на месяц дольше, Евгений, на месяц, силища такая слова». Или про Лермонтова так же, но у того был характер сильнее и слух - резче, да и куража больше, Печорин …
И еще я помню, как на мой рассказ о том, как одна моя юная слушательница из «Университета Петербурга» в Аничковом Дворце на одном из наших занятий о «Слове о полку » и его анонимном авторе вдруг заявила, что «Слово о полку ...» мог бы написать только Виктор Соснора, – наш Соснора нежданно весело (это было действительно нежданно), приподняв шляпу и как-то подтянувшись на скамье, ответил кратко : так да не так.
В другой раз на мой вопрос, может ли Поэт мыслящий себя чисто по жизни никем иным, не писать стихов, бросить эту игру, - он как-то долго не отвечал, взял паузу и потом собрался весь и в голос и почти внятно и во весь опор выдал целый монолог: « … может, Евгений, может, прикажешь себе - замолкни. И я замолк ... Но - кроме Андрея, тот бубнил постоянно, даже во сне, я с ним дружил, и мы объездили полмира и жили в одних номерах …». Андрея Вознесенского он ставил выше всех и ставил вровень с собой.
Да, много было всего - такой терпкий поэтический кусок жизни рядом с поэтом – классиком, локоть к локтю. Он полюбил нашего кота. А мы полюбили их обоих.
Потом была переписка. Краткая. Я был счастлив.
Вот пара писем после того лета с Соснорой.
4 августа 2015, 0:08
Дорогой Евгений Борисович и господин Вэльветский-Брючкин, прошу прощения, что пишу за Виктора Александровича! Но он сейчас, простите снова, спит, а я жду, когда остынет суп, чтобы поставить его в холодильник: мы вернулись из Комарово и на меня обрушился быт.
Представляю, сколько сокровищ в Вашем архиве! Спасибо за вырезку из "Известий", скрасившую вечер, и огромное спасибо за два дополнительных снимка - увеличенных. Я распечатала все три файла, и именно последние два удобнее всего читать - для Виктора Александровича.
Поклон Дине (я не знаю отчества, и мне неловко) и самые добрые пожелания!
С благодарностью за туесок черники,
Таня
***
Дорогой Евгений Борисович!
Я мечтаю о кошке. Гений трескает арбуз, арбуз разрезан и похож на драконьи зубы.
Мы внезапно нашли "Звезду" тысяча девятьсот девяносто восьмого, номер семь, и читаем Ваше вступление к Дарио Фу. Ух! Приветы и поклоны Дине!
Привет коту, надеюсь, анти-Семёну по повадкам.
Таня и Виконт Аронсос
Добавить комментарий