Карательный интернационализм

 «Странное дело! Во все времена негодяи старались  маскировать свои гнусные поступки преданностью  интересам религии, нравственности и любви к отечеству». 

 Генрих Гейне 

 В самом начале 1920-х годов, ещё при жизни Ленина и по горячим следам событий, Иосиф Сталин неоднократно утверждал: «Революция в России не добилась бы победы, и Колчак с Деникиным не были бы разбиты, не имей русский пролетариат сочувствия и поддержки со стороны угнетенных народов бывшей Российской империи».

 И это так - достаточно вспомнить огромный вклад в Октябрьскую революцию и гражданскую войну, внесенный представителями нерусских народов: от евреев, красных комиссаров, китайских красноармейцев и легендарных латышских стрелков до вождя украинского крестьянства Нестора Махно и эмира Северо-Кавказского Эмирата, шейха Узун Хаир Хаджи. 

 Об этом страшно вспоминать, но мне довелось быть невольным свидетелем беспредельной по бесчеловечности интернациональной кампании, инициированной «гениальным вождем» по поголовному выселению из своих республик народов Северного Кавказа, крымских татар и калмыков. Случилось это ранней весной 1944 года, когда наша мама с нами, четырьмя детьми, решила покинуть опостылевшую станицу Семиреченского казачества Талгар и вернуться в освобожденный от немцев родной Курск. По пути следования, на узловой станции Арысь, откуда ветки железнодорожных путей расходились во все республики Средней Азии, мы обратили внимание на большое скопление товарных составов, все вагоны которых охранялись вооруженными часовыми и были переполнены людьми всех возрастов: от грудных младенцев до глубоких стариков. Пассажиры нашего вагона, перешептываясь, прильнули к окнам, откуда отчетливо доносились незнакомые слова: «чеченцы, ингуши...». 

 Я тоже выскочил в тамбур и стал невольным свидетелем, как из соседнего товарного вагона по самодельной лесенке тяжело спускается очень пожилой человек с пышной седой бородой. В руках он держал кувшин с узким высоким горлышком и умолял вооруженного охранника разрешить ему сбегать за водой для больной внучки. Получив категоричный отказ, он зло выругался на своем языке и быстрым шагом побежал за водой, даже не оглянувшись на угрожающий вопль часового. В следующее мгновение раздался выстрел, пожилой человек выпустил из рук медный кувшин, как-то неловко присел и упал навзничь. Стоявший рядом со мной немолодой человек положил мне на плечо руку, прижал к себе и сказал: «Запомни это, малец, на всю жизнь - такое даром не проходит». 

 Этот эпизод сталинского интернационализма в моей памяти останется навсегда.

Вот еще случай, произошедший, когда страна праздновала победу над фашистской Германией, а я, тогда 15-летний юноша, только начинал службу в Военно-морском подготовительном училище (предтече нахимовских). Помнится, был воскресный день, и мы, вновь испеченные курсанты, после генеральной приборки сидели в кубрике и внимательно слушали выступление по радио «отца народов», который произносил заздравную речь перед участниками первого парада Победы в Москве на Красной площади. Именно тогда всех приятно удивил афоризм вождя, где он сравнивал русских людей с «винтиками», надежно скрепившими советскую государственную машину в борьбе с фашизмом. Среди нас, однокашников, внимавших каждому слову речи любимого вождя, только я не принадлежал к русскому этносу и потому, без всякой задней мысли, высказал вслух предположение, что вождь, признанный отцом всех народов страны, поздравляя русских людей с победой, конечно же, имеет в виду и представителей всех других национальностей, сражавшихся на равных с нашим общим врагом.

К моему величайшему разочарованию, никто из присутствовавших меня не поддержал, а один из них, потомок донского казачества, с издевкой попытался обвинить меня в желании примазаться к заслугам великого русского народа, за что незамедлительно схлопотал по физиономии. Тем более, два брата моего отца погибли на фронте, а отец провоевал всю войну «от звонка до звонка». Нас быстро разняли, но этот неожиданный урок группового антисемитизма заставил меня многое переосмыслить и на всю жизнь утвердил меня в готовности никогда, ни при каких обстоятельствах, не ронять чести и достоинства, не позволять никому глумиться над моим народом. Хотя звучит это несколько пафосно, но я всю жизнь следовал этому правилу. 

 У служивого флотского люда никогда не был в чести привилегированный клан политработников, которые, в основной своей массе, были абсолютно некомпетентны в морских науках и, за очень редким исключением, являлись весьма ограниченными начётчиками марксистско-ленинского ликбеза, что спровоцировало прочно укоренившуюся за ними насмешливую кликуху – «политрабочий». К этому же флотскому сословию политических братков принадлежали и так называемые «смершники» - официальные представители КГБ на кораблях и флотских соединениях. 

 Припоминаю, как в самый разгар очередной компании по борьбе с сионизмом (для них понятие «сионизм» и «еврей» были синонимами), «смершник» училища, бледнолицый кагебешник с бесцветными глазами (внешне очень был похож на Путина), в чине майора, инициировал «генеральную чистку» рядов будущих офицеров флота. Он стал приглашать к себе на собеседование курсантов, для уточнения их биографических данных.

В результате этих «бесед» из училища вскоре были тайно изгнаны (процесс отчисления проводился только ночью) курсанты Александр Найберг (он не смог объяснить, почему его тетя за несколько лет до рождения самого Саши уехала в Америку) и Михаил Лидский (его дедушка в молодые годы владел фабрикой по производству дёгтя). Эти очень толковые парни были вынуждены закончить свою службу рядовыми матросами в Балтийском флотском полуэкипаже. Тогда никого из нас даже не насторожило, почему первыми на собеседование были приглашены курсанты еврейской национальности. Этот беспредел продолжался весь учебный год, и теперь уже трудно даже припомнить, сколько молодых судеб тогда было исковеркано. 

 Значительно позже, от той же политической «опричнины» пострадал и наш «батя» - командир дивизиона тральщиков, капитан 2 ранга Борис Лукич Нудьга, с которым мне довелось длительное время прослужить в должности командира корабля и участвовать в послевоенном боевом тралении мин. Участник войны, порядочнейший и интеллигентный человек, чистокровный украинец наотрез отказался проводить политзанятия с личным составом дивизиона, когда политорганы настоятеьно потребовали от него «заклеймить позором убийц в белых халатах». По тем жутким временам, это был настоящий подвиг офицера, за который Борис Лукич был в кратчайшие сроки уволен в запас, а нам, командирам кораблей, было категорически запрещено устраивать торжественные проводы своему опальному комдиву. Проводы все-таки состоялись и были достойными, со всеми полагающимися в таких случаях почестями. 

 Буквально на следующий день политотделом было развернуто огульное отмщенье: всех нас, одиннадцать командиров кораблей, подвергли жесточайшей партийной и дисциплинарной экзекуции, а меня, без всяких оговорок, единогласно предложили лишить членства в партийном бюро дивизиона. Кстати, среди командиров кораблей дивизиона трое были евреями, евреем был и минер дивизиона капитан-лейтенант Б. Махлис. Уместно напомнить, что в те годы в составе офицерского корпуса советского военно-морского флота евреев было 14,7% - и это при том, что численность еврейского населения страны в то время была чуть больше 1%.

 После сокрушительной победы Израиля над значительно превосходящими силами Египта, Сирии и Иордании в Шестидневной войне 1967 года, потерпел поражение и их союзник, российская армия, которая осуществляла перевооружение и подготовку личного состава армий арабов. В ту пору министром обороны СССР был маршал А. Гречко, который, по решению Политбюро КПСС, незамедлительно издал приказ, где в строгой форме предписывалось офицеров еврейской национальности командирами соединений и в штабы флотов и округов не назначать. С этого времени практически прекратился прием евреев в военные учебные заведения, а офицеры-евреи по истечении срока службы незамедлительно увольнялись в запас. Сегодня в рядах российской армии и флота офицера-еврея «не сыщешь днем с огнем». 

 Хороший урок сталинского интернационализма мне преподал в середине 70-х годов начальник морского отдела Военного комиссариата Москвы, куда я был направлен для отбора офицерских кадров формирования мобилизационного плана на военный период. На инструктаже начальник этого отдела потребовал, чтобы меня обязательно сопровождал кадровый сотрудник военкомата, так как я могу быть не знаком с документами чрезвычайной важности. И тут же привел пример, что формирования нельзя комплектовать офицерами запаса - этническими карачаевцами. Я невольно прикинул, что в нашей многонациональной стране, при формировании соединений на месте карачаевцев могли оказаться офицеры любой другой не русской национальности, на ком будет поставлено подобное клеймо недоверия. 

Меня всегда «умиляла» ежегодная разнарядка, которая поступала из управления кадров флота о награждении офицеров орденами и медалями за успехи в боевой и политической подготовке, в которой непременно предписывалось, каких национальностей должны быть претенденты на награды. 

 О вырождении человеческой сущности, разрушаемой животным страхом перед всесильной властью тирана-интернационалиста, очень точно написал в своей повести «Каратели» известный белорусский писатель Алесь Адамович. Лично для меня он не оставил ни малейших сомнений в том, откуда взялся белорусский полицай, который задержал бежавших из Минского гетто мою двоюродную сестру Машу и её трехлетнего братика Исаака и, в назидание другим узникам, прилюдно их казнил. У меня теперь нет никаких сомнений в том, почему стало возможным, что живший по соседству с моей бабушкой неприметный белорусский крестьянин, по доброй воле подрядившись в полицаи, разыскал бабушку на её огороде, где она пряталась от доморощенного супостата, и расстрелял её на глазах у перепуганных односельчан. 

 Алесь Адамович в соавторстве с Даниилом Граниным написали «Блокадную книгу» - о 900-дневной блокаде Ленинграда. По этой книге известный российский кинорежиссер А. Сокуров снял фильм, размышляя о котором в одном из своих интервью назвал Россию и Германию родными сестрами: «И как сёстры, мы глубоко контрастны. Одна осознает свою вину, другая – Россия – до сих пор никак не разберется, что с ней сотворил «марксистско– ленинский коммунистический режим». 

 Мой однофамилец, известный писатель Юлий Марголин, отсидевший длительный срок в сталинских лагерях, автор книги «Путешествие в страну ЗеКа», которая вышла в США в 1952 году, задолго до «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына, тогда же написал статью «О негодяях». По своей сути она подтверждает отношение автора к тем, о ком намного раньше и очень убедительно написал Г. Гейне - я использовал эту выдержку как эпиграф к своей статье. 

«За семь лет пребывания в лагерях и ссылке в Советском Союзе, - пишет Юлий Марголин, - я не встречал открытых негодяев... Негодяи находились в Советском Союзе так далеко и высоко, что я так и не увидел их. Я был зернышком в массе песка, на котором они возводили свои «дворцы культуры» и политические узоры... Эти люди (негодяи – М.М.) вытесняют из души современного поколения уважение к духу и интеллекту лучше всяких «лениных» и «гитлеров», ибо они действуют изнутри, как в дьявольской мессе, которую служить может только рукоположенный священник. Эти люди окружены уважением, высоко агрессивны и, как пристало негодяям, живут за счет того общества, которое они деморализуют». 

 Именно об этом, но уже в современной интерпретации, довольно часто говорит российский общественный деятель Ирина Хакамада. На вопрос, кто может развалить современную Россию, она однозначно отвечает: «Националисты!». И тогда, по сценарию Юлия Марголина, на российскую арену выходят Жириновский, Проханов, Кургинян и иже с ними. Их лозунги «Россия для русских! Москва для москвичей!», их ежегодно показушная парадная мощь в день Победы не сберегут Россию, а только в очередной раз запудрят мозги российского обывателя.