За сбычу мечт

За сбычу мечт - любимый тост Игоря Губермана

Человек без мечты – что птица Киви с оторванными крыльями

Мечтать не вредно - говорят одни. Другие утверждают, что несбывшиеся мечты отрицательно сказываются на работе желудка. Третьи просто поют: «Мечты сбываются и не сбываются», и с ними все соглашаются.

Считается, что каждый человек о чём-нибудь мечтает и мечты бывают самые разнообразные. Один в мечтах поднялся высоко в небо, потом воспользовался всеведущей и всезнающей наукой математикой и построил доселе невиданную башню, названною в его честь Шуховской. И строилась она необычным способом: одну часть смастерили, подняли, потом часть, что пониже создавали и вновь наверх поднимали. Не обошлось и без печали: трос не выдержал и часть башни рухнула вниз, повредив нижние части. Инженеры утверждали, что причиной была усталость металлического троса, более сведущие в любом деле «товарищи» определили иную причину и, понимая, что заменить созидателя некем, приговорили его к расстрелу «в рассрочку» - пусть пока дальше строит, а в случае чего рассрочка кончится … 

В те времена в приговорах были грамматические изыски. Например: приговор «без права переписки». Это не означало, что узника лишали бумаги и карандаша – у коммунистов были более эффективные методы: они лишали узника жинзи, а чтобы родственников не волновать придумали такую формулировку «без права переписки». Благодетели!

Чтобы охватить заботой всех мечтателей со всеми видами мечтаний, только в одной 58-ой статье УК было 12 подпунктов. Правильно мечтать и указывать дорогу к «сбыче мечт» в каждом отдельном историческом периоде мог только один человек. Он определял, почему пока не стоит строить дороги, какие теплолюбивые злаки сеять в районах рискованного земледелия, как строить жилые и общественные здания, какого фасона носить одежду и какой толщины должна быть подошва мужских ботинок и шипина штанин. Разбирался он и во всех видах искусств от народных песен и плясок и до театра, музыки и живописи. Он точно не знал, сколько миллинов жизней будет стоить подъём индустрии, строительство железных дорог и морских и речныж каналов, но это и неважно. Помощник главного строителя светлого будущего в отдельный период так и говорил: Не волнуйся, дорогой батоно, сколько надо работников, столько и поставим. И шли многомиллионными колоннами строители светлого будущего под окрики охраны и лай собак.

Во все времена мечтателями можно было не один пруд прудить. Один мечтатель заявил, что Земля – это колыбель Человека, но Человек не будет вечно жить в колыбели. А другой мечтатель по прозвищу «кремлёвский» возмечтал осчастливить человечество, всё поголовно и в короткий срок. На всём человечестве опыт поставить не удалось, а родной стране мечта этого пророка о светлом будущем с сияющими вершинами обернулась Гражданской войной и массовым голодомором в отдельных районах с осени 1920 до начала лета 1923, особенно сильные в Поволжье и Южном Урале в 1921 – 1922 годах, пострадавших наиболее длительно и массово. Итог – 12 миллионов жизней. Выжившие люди так и не увидели светлую зарю, и многие миллионы сограждан были обеспечены серым настоящим с обещаниями ещё лучшего будущего. Для осущесталения своей мечты чего только ни предпроинимал Кремлёвский мечтатель: перед полным поражением противника в Империалистической войне заключил мирный договор с неприятелем как с победителем: и территории отдал, и бешеную контрибуцию выплатил. В народе этот договор назвали «похабным»* . 

В Брест-Литовске он предал Россию

И «похабный» принял договор,

В власть вцепившись устроил в бессилии

И террор и голодомор.

Все эти мечтатели с добрыми намерениями только подтверждали пословицу «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Взяв у эсеров лозунг «Фабрики – рабочим, землю – крестянам, вождь так и не отдал фабрики рабочим, а «землю – крестьянам» отменил через три месяца после издания декрета. Его духовный отец Георгий Валентинович Плеханов не только считал его «уж очень незаконно рождённым», но и «Апрельские тезисы» просто назвап бредом.

Мне не нужно иной истории

За прошедшую сотню лет,

Когда ради бредовой теории

Был унижен и смят человек.

И я в своей жизни не обошёлся без мечтаний. Размах моих мечтаний определялся действительностью и жизненноважными потребностями. Всю войну с 2.5 до 6.5 лет я провёл с плачем «есть хочу». Потом, до 12 лет, молча голодал совместно со всем советским народом до конца 1950 года. И моя мечта, мечта всей нашей семьи и всех окружающих была одна: поесть досыта хлеба и, желательно, не один раз. Европа отъедалась и восстанавливалась по плану Маршалла, но наш великий вождь отказал в приёме помощи от американцев – будем голодать всем народом, но помощь не примем. Мы одни победили фашизм. Совместно с 42 странами антигитлеровской коалиции. И на приёме по случаю окончания войны Сталин заявил, что без помощи союзников СССР войну бы не выиграл.

Отличительной чертой большинства мечтателей-руководителей было их образование. Один был изгнан за неуспеваемость с первого семестра университета, второй окончил один класс духовной семинарии, третий – вообще неизвестно учился ли когда-нибудь, но большинство из них обучалось в ВПШ – высшей партийной школе, основанной «на лжи коммунистической морали». После такого образования все науки были по плечу. Можно было давать указания в любой области человеческих знаний и в ответ услышать: «Только благодаря вашим указаниям, мы смогли справиться и с этой задачей». Нет тьмы, кроме невежества, – отсюда и результаты.

Есть мудрое правило: в любой трудной жизненной ситуации следует просчитать все возможные варианты и, согласившись с худшим из них, начать действовать. Если ничего не удастся, то вы к худшему варианту уже готовы, а любой успешный шаг будет определяться вами как победа. И, стремясь к лучшему, надо уметь быть довольным тем, что имеешь, – это высшая мудрость

Не думаю, что в отрочестве и юности я знал и следовал этим правилам. Жизнь меня тащила, не спрашивая меня, а я думал, что это я управляю своим положением. Оказавшись в 15 лет в общежитии техникума, я не только не приуныл, но был счастлив и доволен своим положением: у меня была стипендия, на которуюя худо-бедно проживу, не обращаясь к чужой помощи, которой ждать было неоткуда. Позади было тяжёлое детство и жёсткое руководство матери везде и во всём. И вдруг: свобода, самостоятельность и независимость. Я ни о чём другом не мечтал: была учёба, нужно было её одолеть, а там государство само определит твой дальнейший путь: направят на работу туда, куда тебя не спросят, и поплывёшь ты «по велению партии и народа» всё к тому же светлому будущему.

Как хорошо, что я не строил грандиозных планов и не мечтал о несбыточном. Этому способствовала самооценка. То, что давалось мне легко, я считал саморазумеющимся и не относил к своим заслугам. Что давалось с трудом и у других получалось лучше, я определял как недостаток своих способностей с критической самооценкой. Если что-то удавалось, я понимал, что мне повезло, но всегда был готов покинуть «калашный ряд со своим посконным рылом». Как хорошо, что в детстве я жил так плохо! Работая кочегаром или грузчиком после должности начальника лаборатории, я не считал себя ни униженным, ни оскорблённым. Полагаю, что большую роль сыграла моя молодость, не было семьи, и я ни перед кем не отчитывался и некого было винить, кроме самого себя. А в оправдании самого себя человек непревзойдённый мастер. 

Уже работая в экипаже ледокола «Ленин» мы старались помочь друг другу осуществить хотя бы небольшое желание, маленькую мечту. Тогда была в моде передача по радио «Песни по заявкам радиослушателей». Многие мечтали «засветиться» на радио. Заявки от экипажа ледокола принимались вне крнкурса, и мы этим пользовались. Начальник нашей службы, человек тихий и скромный, иногда, под конец застолья брал гитару и тихим скорбным голосом пел «Беым снегом, белым снегом ночь метельная ту стёжку замела». Мы не преминули заказать от его имени, разумеется, без его ведома, эту мелодию. В той же заявке была просьба от имени штурманов ледокола, которые звёздное небо должны читать как ракрытую Библию, передать песню, со словами «в небе незнакомая звезда». Передача «Песни по заявкам» транслировалась по судовому радио. Прсле трансляции начальник грозился всех уволить, если узнает … 

Для составления следующей заявки я пришёл к помполиту и попросил от имени начальника заказать «Белым снегом». – «Но он же прошлый раз негодовал и ругался хуже боцмана на парусном судне. – «А вот теперь, он назло всем решил сам заказать именно эту песню». – «Молодец, одобряю, - сказал помполит и отправил заявку. Начальник был умный человек и не стал угрозами напрашиваться на третье исполнение.

В тот момент у меня как раз были нелады с «Софьей Власьевной». И в следующей заявке для меня исполнили песню со словами «у советской власти сила велика».

А на авансцене уже был ещё один мечтатель-пророк с обещанием «нынешнее поколение советкуих людей будет жить при коммунизме». А не склонным верить в очередное светлое будущее для россиян, обещал показать «Кузькину мать» и для большей убедительности стучал ботинком по столу. А художникам, не согласным с его мнением о живописи, приводил «железный довод» в виде бульдозера.

Богата Россия на вождей с различными комплексами неполноценности.

О загранице я и не мечтал. Для выезда за рубеж требовалось пройти такой частокол фильтрации, что на выходе из него хотелось уехать «в глушь, в Саратов», но не в места, не столь отдалённые. Известен случай, когда на вопрос Сталина певцу Козловскому, не останется ли артист за границей, тот уверял вождя, что ему дороже всего на свете его родная деревенька. «Вот и отлично, - сказал вождь, - туда и поезжайте».

Было известно, что на Западе все загнивают, издавая при этом, по мнению многих наших сограждан побывавших там, удивительно приятный запах. Надежды выехать за бугор не было, довольствовались иностранными фильмами с сильно кастрированным содержанием и лектором «из оттуда» перед началом сеанса «как правильно понимать то, что уже никак нельзя было вырезать и урезать – остались бы только титры.

Году в 1962 к нам на атомный ледокол «Ленин» приехали гости: артисты кино Зоя Фёдорова и Татьяна Самойлова. Собрался весь экипаж. После обязательной части «расскажите о ваших творческих планах» задал и я вопрос: «почему мы, советские люди, не видим лучшие фидьмы, занимающие первые места на международных кинофестивалях? 

– Какие, например? 

– «Восемь с половиной» Феллини. 

– Но это же не советский фильм. 

– А я полагал, что и советские люди – жители планеты Земля, и нам тоже хочется смотреть лучшие в мире фильмы». 

На мгновение артистки замолчали, переглянулись и … зааплодировали.

Все расслабились, и наши гостьи объяснили: чтобы купить иностранный фильм, надо продать что-то своё. То, что мы предлагаем они покупать не хотят, а то, что они хотят купить, мы не продаём. Например, «Поднятую целину» – лучшую, по мнению иностранцев, картину, показывающую всю пагубность советского колхозного строя. И ещё фильм «Председатель».

Двойную и даже тройную радость приносят, события о которых и не мечтал. С каким восторгом я приветствовал развал Советского Союза! Во-первых, было радостно за Прибалтийские страны. Я много раз бывал в командировках в этих трёх «республиках», которые сильно отличались от российских, и методами работы, и менталитетом. Оказалось, что и некоторые автономии желают быть автономными со своими Президентами (Соха Якутия, Калмыкия). Особенно хотели быть разного рода премьерами и президентами коммунисты, доведшие страну сплошным словоблудием и пустьсловием к пустым полкам не только в продовольственных магазинах. «Галантерейным» женщинам предлагались бюстгалтеры только размера на «Девушку с веслом». (Каким же надо быть ослом, чтоб сделать «Девушку с веслом») .

Помню и ещё одно радостное событие, о котором не мог и мечтать: изгнание из экипажа ледокола помощника капитана по политической части. Была в советское время такая должность. Этот человек, получавший четвёртую, или пятую из ста человек экипажа (по величине) сумму денег, не имел никаких обязанностей, никому не подчинялся и единственной его задачей было доносительство в партком пароходства. Даже по общесудовым тревогам у него не было обязанностей. Только по шлюпочной тревоге он первым забирался в спасательную шлюпку, никому не уступая ни «место в шлюпке, ни круг». По морским законам все находящиеся на борту должны быть обеспечены спасательными средствами, распложенными с каждого борта – когда судно тонет, как правило, оно имеет крен на борт и с противоположного борта спускаемая шлюпка опустится на палубу, а не в воду. 

По расписанию по шлюпочной тревоге я был обеспечен не местом в шлюпке, а местом в спасательном плоту. Его бросают за борт, он автомиетически надувается. Он изначально прикреплён к ледоколу шкертом (верёвкой) Спасающиеся в спасательном плоту спускаются по шторм-трапу (верёвояная лестница с деревянными балясинами (ступеньками) или прыгают в воду (в полярную ночь, в зимней одежде). ПОДПЛЫВАЮТ К ПЛОТУ И ЗАБИРАЮТСЯ ВНУТРЬ. Только не было сказано: плыть к плоту кролем, брассом, или вольным стилем? Я был назначен старшим в спасательном плоту. Всех моряков, приписанных по шлюпочной тревоге в «мой» спасательный плот, я предупредил, что в случае реальной угрозы гибели судна ни в какой плот я не полезу, достану коньяк, включу Эллу Фитцджеральд и буду тонуть вместе с ледоколом. Почему-то все думали, что я шучу.

Отмечу, что «стукачей», кроме помполита было, «в среднем», один «дятел» на семь человек. Доносительство – национальная черта советского человека. В запасниках МВД (КГБ, ОГПУ, НКВД) и сейчас хранится ЧЕТЫРЕ МИЛЛИОНА доносов – наша национальная гордость. Доносили все и на всех (за скромным исключением). Донёс на соседа – и въехал в его квартиру с мебелью. Не доносилось только на живущих в полуподвальных помещениях. Героиня повести Кочергина, уборщица из Смольного, жившая в коммуналке, обещала соседям: «Всех пересажаю!» Но и её постигло разочарование: написала донос на соседа, жившего в большой комнате, соседа забрали, а в комнату вселили посторонних, а не коммуниста-уборщицу. А сколько доносчиков, попавших под жернова репрессий, задавались вопросом при поездке в грузовике за город на расстрел: «А меня-то за что? Я же советский, я же выявлял, я же сообщал, я не хочу умирать …».

Когда на моих глазах в 1966 году дежурный офицер КГБ в Питере, на Литейном, 4, листал моё «дело», я и мечтать не мог, что моя ничтожная персона, «букашка», заслужит такого фолианта доносов?! Уму непостижимо! Это же писали те, кто работал рядом, здоровался со мной за руку, гулял со мной в одних компаниях. Неужели правы классики с их мнением о русском человеке? («Надписи на памятниках». Журнал «Чайка»). И наша народная мудрость: «Хочешь жить – умей вертеться», «Я ничего не знаю – моя хата с краю», «А мне что, больше всех надо?». -«А чё я один могу сделать? – « А ты пробовал? – «А я и пробовать не хочу, я и так знаю. Я политикой не занимаюсь». – «Это не так! Это от твоего имени и тебе подобных заявляют, что вы не возражаете и причисляют вас к проценту согласных с любым решением верховной власти. 

Чтобы спасти детей Беслана во Франции на демонстрации вышел миллион французов

Конечно, я и не мечтал о зарубежных поездках – отец сидел в сталинской тюрьме, дед – атаман Уральской станицы (имел 18 детей). В советское время меня не пустили даже в Болгарию, когда пароходство наградило меня путёвкой за отличную работу. Меня не пустили и в международный спортивный лагерь, располагавшийся на территории СССР. Какие уж тут зарубежные вояжи? И вдруг, как манна небесная, развал Союза и поезжай «куды хршь». Подавая дркументы на загранпаспорт, я до последнего сомневался, что мне его выдадут. И проходя таможню в азропоту Пулково в Петербурге, я всё ждал, когда мне «завернут оглобли взад». И только пройдя таможню в Хитроу и усевшись в автомобиль рядом с Джоном, я поверил, что это не «сон, не утренний туман». Ночью, просыпаясь на третьем этаже типичной лондонской квартиры, я всё время убеждал себя, что я за бугром, что впереди у меня целая неделя жизни в Лондоне. И я шагал по Трафальгарской, бродил по залам Национальной галереи, ступал по Тауэрскому мосту и слушал звук Биг Бена. Сбылась мечта «патриота»! Я почувствовал себя ребёнком, которому вместо порки дали шоколадку. У Вестминстерского аббатства я обнаружил наземные солнечные часы, прошёл в их центр, смотрел, который час показывает тень от моего тела, от моих вытянутых, или повёрнутых рук. Остановившаяся пожилая пара, смотрела на мои выкрутасы и, поняв, что я не местный, пригласила меня в Манчестер. Ох, уж эти «чопорные» англичане! Я редко встречал людей более открытых и доброжелательных. Англичанин ответит на все ваши вопросы, но никогда не будет лезть ни в ваши семейные, ни в ваши финансовые дела. Хотите – рассказывайте, но они будут только внимательными слушателями без комментариев. Когда я сообщил в Лондон, что мой внук получил звание бакалавра, пришёл ответ: «Ты хороший дед»

После Лондона я зачастил путешествовать по Европе. Раз в два года мой отпуск приходился на летнее время и я пускался в автобусные экскурсии осуществить то, о чём я и не мечтал. Я объехал 15 стран и во многих бывал не по одному разу. Конечно, родина не забывала обо мне и там, в виде отечественных экскурсоводов, порой безграмотных, а иногда и просто лживых. Был случай, когда нашей экскурсии повезло неимоверно: с нами не было российского гида и во всех странах нас встречали русскоговорящие экскурсоводы – жители этих стран. 

Несколько омрачало путешествия поведение автобусных соотечественников. Опоздать к отъезду автобуса на 10-15, а порой и на 20-30 минут было обычным делом. Опоздавшие, вползая нехотя в автобус, не только не извнялись, нет, они улыбались и весело переговаривались. По их вине, в одной из поездок мы вынужденн,,о не смогли посетить Краков в Польше и Коньяк во Франции. А в Лондоне, проходя мимо двухэтажного автобуса, я остановился, услышав русскую речь. И нежный женский голос произнёс: «Ну, чего вылупился?»

На въезде в Беларусь таможенник задержал наш автобус минут на 20. Мы стояли одни. Таможенник ждал взятку. Он знал, что мы едем к минскому поезду и потому выламывался по полной программе. Поняв, что мы не успеваем к поезду, этот мерзавец , улыбаясь во всю харю, произнёс: «А вот теперь поезжайте». Но у нас за рудём сидел литовец Витаутас и мы прибыли на вокзал за 10 миут до прибытия поезда.

Мы возвращались из Арктики и в звёздную ночь шли хорошим ходом по Кольскому заливу. Шли по створам – навигационным знакам, по которым хороший штурман может идти в узкостях по фарватеру без лоцмана. Я стоял на вертолётной площадке, смотрел в звёздное небо и, когда оно наклонялось, понимал, что ледокол повернул по очередному створу. На душе было спокойно и даже радостно, как перед началом соревнования. Впереди меня ждала необычная жизнь на пенсии: никуда не надо спешить, нет никакого начальства. Прошло 52 года, когда я в неполные 18 начал так называемую трудовую деятельность. Мечтал ли я тогда? Предполагал ли я тогда, что будет швырять меня судьба от Урала и Подмосковья до самого Северного полюса? Конечно, нет. И вот теперь впереди снова неопределённость. Здоровье пока есть. Сохранилась видеозапись в последнем рейсе на вахте в ЦПУ. Оператор останавливает камеру на мне: - Что это вы, Юрий Ильич, заполняете вахтенный журнал без очков? Вокруг вас люди и помоложе лет на 15 - и все в очках. Нехорошо. – Но мне только 69 лет, по европейским стандартам я человек пожилой, а старость начинается после 75.

О многом не загадывал: буду играть в теннис, машина есть – буду совершать местные поездки. Ничего более определённого, я не предполагал. Опыт подсказывал, что всё будет не совсем так, а может быть, и совсем не так. Жить в Питере в своей коммуналке я не мог – не было места, и я поселился в заранее купленной мною квартире в 145 км. к югу от Петербурга, в маленьком городке Луге («Есть на свете город Луга, Петербургского округа, / Хуже не было б его, городишки на примете …» А.Пушкин). И я шагал по двум главным Лужским проспектам:

По Урицкого, Володарского

В честь преступников прошлых лет,

А на площади статуй Ленина –

Основателя всех наших бед.

Но только тут всё и началось! Я был никем, а стал ничем. За меня взялись чиновники «родного» государства.

 -----

* Сколько помню, так называл его сам Владимир Ильич (прим. ред.)