Бэба. Из цикла «Одуванчики Среднего Запада»

Белла Давыдовна Голдман только приехала в Америку и, на тебе — тут же жених объявился.

Есть такие женщины — липнут к ним мужики. Причём особых усилий к этому представительницы слабого пола не прикладывают. Белла Давыдовна, несмотря на жирный загривок и выпуклый живот, относилась к этой категории женщин. Прожитые годы оказались не властны над очевидными достоинствами Беллы Давыдовны — её кожа оставалась белой, глаза бархатными, а губы пухлыми; её грудной голос, как и раньше, завораживал мужчин. Со временем бёдра Беллы Давыдовны стали круче, а бюст — внушительнее, что придавало ей некую фундаментальность.

  Из-за плохого зрения она часто не замечала пристальных взглядов мужчин, что делало её ещё более желанной. 

— Белла, посмотри ж, вьюном вьётся. 

— Щас, лупу возьму, чтоб разглядеть, — отшучивалась Белла.  

Бешеная популярность и возможность выбирать остались в прошлом. В эмиграции вопрос о партнёре не стоял ребром, он был безнадёжен. Это она поняла сразу, поэтому ухаживания Бениамина Баруховича (Венички) приняла благосклонно, но твёрдо решила, что на этот раз замуж не пойдёт. Зачем людей смешить — по пятому разу?! Жених хоть и прыткий, но возрастной, того и гляди Богу душу отдаст. 

С этими мыслями Белла Давыдовна вышла на потонувший в сумерках пустой двор. Жильцы дома давно разошлись. Белла Давыдовна, пока готовилась к предстоящему приёму жениха, пропустила прогулку.

Жених предупредил, что завтра придёт с официальным визитом, чтобы, по его выражению, сделать ей ангажемент. Вроде и не привыкать Белле Давыдовне — опыт есть, а всё же волнительно и приятно, что она до сих пор вызывает столь пылкие чувства.

Белла Давыдовна постояла на пороге, глотнула свежего воздуха и решила сделать несколько шажков. Гулять в темноте ей было некомфортно, но и «стоять за сторожа» не хотелось. Одиноко болтающийся фонарь едва освещал дорожку. Белла Давыдовна решила пройти до угла дома. Двадцать шагов туда, двадцать — обратно. 

Конец октября, последние тёплые деньки. Говорят, зимы тут холодные, через месяц дальше коридоров «общежития» не уйдёшь.

Достигнув цели, Белла Давыдовна замерла. От увиденного ей хотелось закричать, но вместо крика вырвалось какое-то бульканье. Она не верила своим глазам — на дубе, росшем недалеко от дома, висел труп. Раскачиваемый порывами ветра, он то появлялся в тусклом свете фонаря, то исчезал. На шее трупа висела табличка. По-английски Белла Давыдовна читать не умела, но походило это на то, что она уже когда-то видела в старом кино, где линчевали негров. 

Она была уверена, что с расизмом тут давно покончили. Тот факт, что это оказалось ложью, поразил её вдвойне.

С максимальной скоростью, на которую только способна далеко не молодая женщина весом в сто кэгэ, она бросилась в соседний корпус за помощью к своему жениху Веничке. Веня обрадовался появлению Беллы Давыдовны, решив, что невеста не утерпела и прибежала сама, как говорится, до срока. Однако, увидев состояние Бэбочки (про себя он уже называл её этим именем), понял, что правильнее было бы брызнуть на нее холодной водой. Но вовремя опомнился, так как для таких экспериментов они ещё не были достаточно близки.

— Труп, Веня! Труп! Там, на дереве.

— Интересно, что за экстремал? Все предпочитают Золпидемом травиться, а этот, вишь, не как все. Повесился.

— Повесили. Он черный. 

— Не может быть! Я, скорее, поверю, что какого-нибудь белого засранца вздёрнули. 

— Полицию надо вызвать.

— Думаешь? Сами не справимся?

— С чем? Венечка, звони! Ужас какой!

— Дорогая, только не драматизируй трагедию.

Бениамин Барухович набрал 911. После длительного выяснения персональных данных: «Кто такой? Где живёшь? В каком году родился?», — поинтересовались, по какому поводу гражданин столь почтенного возраста их беспокоит.

— Труп во дворе висит. Где? На дереве, на де-ре-ве. Мужик чёрный. Видел ли я? Нет. Невеста моя видела. Говорит, повесили его. Где невеста? Здесь. Дать её? Для этого вам потребуется переводчик, моя невеста не говорит по-английски. Лучше вам приехать.

Бениамин Барухович и Белла Давыдовна покинули квартиру. Надо сказать, событие явно бодрило и веселило Бениамина Баруховича. Он достаточно резво взял старт, при этом чуть ли не жонглировал тростью, которую недавно смастерил и с которой не расставался.

— Веничка, не беги. Мне за тобой не угнаться. Пусть полиция первой приедет. 

— Ага, они потом нас и близко не подпустят. Никогда не видел жертв Ку-Клукс-Клана живьём. 

— Веня, мне, конечно, льстит, что ты такой храбрый, но и пугает.

— Бэба, ты за мной, как за каменной стеной, — он впервые назвал её желанным именем.

Они подошли к дереву, когда во двор завернула полицейская машина. Бениамин Барухович поднял трость, ткнул ею труп, тот исчез в темноте и прилетел обратно. Будто гимнаст, раскачивающийся на перекладине, труп то пропадал из виду, то появлялся.

— Лёгкий, — прокомментировал Бениамин Барухович.

Подошли полицейские, осветили фонариками качающийся труп и громко засмеялись.

— Бэбочка, пошли домой, — Бениамин Барухович ласково взял Бэбу за руку. — Знаешь, дорогая, есть у них такой обычай дурацкий, на Хэллоуин мертвяков на деревьях развешивать.