Американские будни, или Глок удобно ложится в набедренный холстер

Кругом педофилы. Красными точками их адреса обступили Толин домишко со всех сторон. Через дорогу, выше по улице, наискосок, в тылу, за соседской двухэтажкой… Взяли в кольцо… Он пялился в экран компьютера, не понимая, отчего, с какой стати, заурядный американский городок, прeдместье столичного Вашингтона, переполнен извращугами, точно спецпоселение для сексуальный маньяков. 

Да-да, конечно, имея свободный доступ к порталу местного отделения полиции, обеспокоенные родители могли выведать, где проживают зарегистрированные ублюдки, отсидевшие, или по какой-то причине избежавшие наказания. Ну а толку-то от такого приобщения к свободе информации? Похотливые, вольные, зоркие твари, хищники, снуют по дворам, детским площадкам, забитым детворой макдональдсам, петляют у остановок школьных автобусов… И не только в их городке, повсюду так: передвинь карту мышкой в другой район, местечко, штат – от красных шариков-баллончиков пестрит в глазах, они приземлились широким фронтом, куда ни плюнь, вдоль и поперек страны…

У Толяна подрастали две дочки: старшей шел четырнадцатый год; за ее сестрой, третьеклассницей, уже гонялись стихийные как непогода одноклассники-негритята. Причины для волнений у них с женой были, увы, довольно серьезные. Старшая к школьному автобусу топала каждый день сама: до остановки было недалеко, метров двести. Родители, как ни крутись, не успевали: Толян отвозил младшую в начальную школу, жена отправлялась на службу рано, избегая пробок на кольцевой. 

Наблюдательная и осторожная девочка, старшая дочка, заметила недели две тому назад, что и утром и вечером за ней хвостом тянется ярко-желтый внедорожник – медленно, будто готовящийся к прыжку диковинный зверь. За ветровым стеклом угадывалась бледная физиономия нестарого мужика, с козлиной бородкой и черными волосами, перехваченными сзади косичкой. Мнительный Толян, наслушавшись и насмотревшись здешних передач и новостей, по большей части криминальных, вроде как и не о чем больше вещать, тут же отреагировал на рассказ испуганной дочки: приметишь этого урода еще раз, немедленно звони мне. А сам с головой окунулся в интернет, штудируя полицейский вебсайт, вглядывась в лица поставленных на учет маньяков.

С той минуты события разворачивались стремительно, обрушив в мгновение ока их относительно спокойный, устоявшийся за десяток лет жизни в чужой стране быт. На следующее утро дочка позвонила ему из автобуса, голос ее дрожал от волнения: «Папа, он остановился рядом со мной, вышел, предлагал подвезти в школу. Я убежала. Он живет рядом с нами, на улице Монтгомери, я видела его машину из окна автобуса». Успокоив, как мог, дочь, Толян, руливший не спеша на работу, развернул почти не уменьшая скорости свой видавший виды комби в противоположную сторону дороги. Заверещали пронзительно старые шины, маркируя асфальт угольно-черным полукругом.

На Монтгомери-стрит, у невзрачной одноэтажки, приткнулся, не скрываясь, желтый кроссовер. Притормозив, Толян записал номер машины и, не откладывая на потом, рванул в полицейский участок. Там рассказал в деталях о происшедшем внимательным ментам, обвешанным кобурами и нагрудниками с радиотелефонами. Немногословные ребята тут же уселись в полицейский фургон и покатили, мигая сине-красными фонарями, в школу. Вызвав перепуганную дочку в канцелярию, предъявили ей для опознания несколько фотографий. С одной из них на нее смотрело, нагловато прищурившись, знакомое рыло.

Через месяц им пришла повестка в суд, из которой Толян впервые узнал имя и адрес сталкера – Kevin Alexander, 10803 Montgomery Road. Суд проходил без присяжных: озабоченный, заматерелый судья в одиночку решал судьбы мелких жуликов, нарушителей правил дорожного движения, а заодно и неопасных до поры растлителей малолетних. Педофил оказался невысоким, лет тридцати мужиком, с полноватым, болезненно тяжелым книзу лицом, маслянистыми волосами гладко зачесанными в косичку и бегающими, настороженными глазами. В суд он пришел вместе с престарелыми родителями, явно не впервой мобилизованными для поддержки неадекватного сына. Толян терпеть не мог парней заплетающих волосы в крысиные хвосты. Ему не понятен был смысл, подтекст этого «манеризма», увязанного в его сознании с бесполостью. 

Выслушав клерка, судья принял решение мгновенно: ублюдку запретили приближаться к дочке и разговаривать с ней. В случае непослушания – кутузка, без дальнейших разбирательств. Расстроенный мягкостью судебного и не приговора даже, а так, нагоняя, Толян попытался возразить, но без толку: криминала, по американским меркам, было недостаточно.

Месяца два прошли спокойно, без злоключений. Толян успокоился немного, хотя и сильно переживал в душе за свою робость: не отважился после суда приблизиться будто бы невзначай к педофилу и залепить ему по ряшке. А возможность-то была… 

Но дельце это поганое, к прискорбию, имело весьма неприятное продолжение. Как-то, приехав с работы, Толян застал дочку в слезах. Жена, прижав ее к себе, с укором посмотрела на озадаченного Толяна, молча обвиняя его в чем-то неясном пока, но медленно, интуитивно угадываемом, просачивающемся из подсознания. Серде пропустило удар. Педик, спросил он, зная ответ. Кивнула: слава Богу, обошлось, но надо что-то делать, Толя. 

Подкараулив у разлапистого придорожного деревца возвращавшуюся из школы дочку, педик хватал ее за руки, тянул к своей машине, уговаривал… Еле вырвавшись, она подбежала к соседской двери, нажала кнопку звонка…. Ей никто не открыл – соседей дома не было – но извращуга уже смылся, желтая его тачка мелькнула за поворотом.

На местное правосудие у Толяна надежды было мало. Раз педик до сих пор на свободе, лазейки у него есть, это факт. Меры требовались категоричные, с необратимыми последствиями. Попросту говоря, рассуждал Толян, вопрос дожен быть решен в корне и опасность напрочь устранена. Заурядный мордобой к желанному результату мог и не привести – шут его знает, педик с виду не хлюпкий. План Толяна был прост, хотя и безрассуден. Жене, естественно, он ничего не сказал, обещав лишь присматривать за дочкой, забирать ее из школы и отвозить домой. 

Подготовительные курсы и разрешение на покупку огнестрельного оружия заняли пару недель. Что-что, а вторая поправка к конституции работала в стране как швейцарские часы. Получение лицензии на ношение ствола оказалось делом посерьезнее: мастер-классы и тренировки на стрельбище, экзамен, подробные анкеты, заявление в полицию и трехмесячное ожидание без всяких гарантий на одобрение…

Но, бдительный отец на страже домашнего благополучия, Толян упрямо шел к намеченной цели. Лицензия и удостоверение подоспели вовремя; оставалось приобрести ствол. Выбор был большой, от крошечного мелкокалиберного рысенка-бобката до убойного магнума-степного орла. Не мудрствуя, Толян обзавелся надежным глоком*  и с той поры везде таскал его с собой. Пистолет ложился в набедренный холстер как влитой, придавая спокойной уверенности, оберегая от непредсказуемых американских будней.

Жизнь по-тихоньку наладилась, вошла в прежнее, допедофильное русло. Машины педика на парковке рядом с его конурой Толян не замечал уже давно. Может, перебрались уроды куда, думалось ему, хорошо бы.

В тот предпраздничный день он ушел с работы пораньше. Подъезжая к дому, заметил у крыльца, скрытого провисшими ветками декоративной груши, возню. Догадываясь, но не видя еше лиц, вытащил из бардачка пистолет, взвел привычным движением затвор – стрельбище посещал регулярно – выбежал из машины. Старшая дочь, как могла, отбивалась от манька, кусая и царапая обхватившие ее мясистые руки. 

Увидев Толяна, педик сразу отпустил девочку; глаза его лихорадочно заметались по сторонам в поисках выхода. Но бежать было некуда: металлические перила веранды и кирпичная стена дома стиснули его с обех сторон. Впереди тускло мерцало дуло направленного на него глока. «Иди домой, запрись», – сказал Толян дочке по-русски. Влетев быстрехонько на крыльцо, она открыла ключем дверь. Громко щелкнул изнутри замок.

«I swear I will never do it again, please let me go»**, – божился педик. Чем больше разговоров, тем вероятнее, что я струхну, не нажму курок, подумал Толян. Приблизившись на шаг к взмокшему от страха мужику, чтобы уж точно не промахнуться, Толян, опустив немного руку с пистолетом, выстрелил ему в пах. Животный крик разорвал послеобеденную тишину их квартала. Закрывая ладонями расползавшееся по джинсам кровавое пятно, педик рухнул на бетон парковки и, подвывая, свернулся грузным, беспомощным клубком у ног Толяна...

Он выжил, подонки живучи. Да Толян и не хотел его убивать. На суде выяснилось, что дрын педофилу, вместе с мошонкой, пришлось удалить: девятимиллиметровая экспансивная пуля разворотила гениталии, чудом не задев нутро. Толяну дали три года федеральной тюрьмы, учитывая смягчающие обстоятельства: защищал дочь. Самооборону судья и присяжные в действиях Толяна не усмотрели. Могли бы и вообще оправдать, но адвокатишка сплоховал. Педика упекли на пять лет в тюремную больничку для психопатов, зализывать раны душевные и телесные. 

Мечты-мечты… Сбываются ли они вообще или так и остаются бессмысленными грезами? К счастью, в действительности все сложилось не так трагично. После судебного разбирательства, педофил как сквозь землю провалился и дочку больше не беспокоил. Однако, потому как обитал он неподалеку, дебильная рожа его время от времени мелькала в окрестных супермаркетах и бакалейных лавках. Тогда, коря себя за нерешительность и чрезмерную законопослушность, Толян погружался в очередной фантом с меняющимися декорациями, но неизменной концовкой.

Впрочем… глок, как и прежде, удобно ложился в набедренный холстер.

 -------------

*  Глок» — семейство пистолетов, разработанных фирмой «Glock» для нужд Вооружённых сил Австрии (прим. ред.)

**Клянусь, я никогда больше не буду это делать, пожалуйста отпустите меня!