Друзья, наш Журнал поздравляет всех читателей и авторов ЧАЙКИ с Днем всех влюбленных! Влюбленность, как правило, перерастает в любовь.
Мы желаем вам того и другого!
Для поздравления редакция выбрала стихотворение Бориса Пастернака "Красавица моя...", обращенное к Зинаиде Николаевне Нейгауз-Пастернак, жене поэта.
Красавица моя, вся стать,
Вся суть твоя мне по сердцу,
Вся рвется музыкою стать,
И вся на рифмы просится.
А в рифмах умирает рок,
И правдой входит в наш мирок
Миров разноголосица.
И рифма – не вторенье строк,
А гардеробный номерок,
Талон на место у колонн
В загробный гул корней и лон.
И в рифмах дышит та любовь,
Что тут с трудом выносится,
Перед которой хмурят бровь
И морщат переносицу.
И рифма не вторенье строк,
Но вход и пропуск за порог,
Чтоб сдать, как плащ за Фляшкою,
Болезни тягость тяжкую,
Боязнь огласки и греха
За громкой бляшкою стиха.
Красавица моя, вся суть,
Вся стать твоя, красавица,
Спирает грудь и тянет в путь.
И тянет петь и – нравится.
Тебе молился Поликлет.
Твои законы изданы.
Твои законы в далях лет.
Ты мне знакома издавна.
1931
Из сборника «Второе рождение (1930-1931)»
Комментарии
Страсть к разрывам
Ада Высоцкая, Женя Лурье, Зина Нейгауз-Еремеева, Оля Ивинская, а в промежутке и Марина Цветаева..., а без них бы не было всей этой высокой поэзии:
Но, как ни сковывает ночь
Меня кольцом тоскливым,
Сильней на свете тяга прочь
И манит страсть к разрывам.
Как красиво! Сколько же их было этих "измен-разрывов"? Ну, так он ведь - большой поэт: ему, можно сказать, по штату положено - зато какие стихи! Если бы только на "любовном фронте", а то ведь и религии предков, а потом и музыке, в вскоре и философии. Кому он только ни изменял? Вот и от Мандельштама в разговоре с ИС - так и сяк пытался отбояриться - тот даже трубку бросил. Потом свои прекрасные ранние стихи начал переписывать или вернее калечить - от самого себя убегая. Всё искал себя, большой русский поэт?!
О Пастернаке
Как интересно! Очередная попытка попытка оплевать Пастернака. Сколько их было – и сколько ещё будет? Несколько лет назад прочитал стихотворение, автор которого пыталась растоптать Цветаеву. Вот мой тогдашний ответ (прошу прощения за самоцитату): «Стихотворение, посвящённое Марине Цветаевой, в смысле техники написано безукоризненно, но читать его не просто грустно – противно. Объяснюсь. Сергей Эфрон был единственным человеком, имевшим право судить собственную жену, что он и сделал в известном письме Максу Волошину. Вопрос закрыт. Пора бы сегодняшним любителям/любительницам клубнички это уяснить. И ещё. Ни Пушкин, ни Тютчев, ни Блок, ни Цветаева, ни Бродский не были образцами общепринятой морали. А были великими русскими поэтами, торившими дорогу, по которой мы все пытаемся двигаться. Оплёвывать собственных учителей – занятие недостойное, низкое.» Пастернак относится к этому самому списку.
P.S. Высоцкую звали Ида. Хотя бы это следует знать. А называть любимых женщин великого поэта укороченными именами – обыкновенное хамство.
Вспоминая учителей...
Последуем совету нашего поэто-эксперта и, отвергнув "общепринятую мораль", процитируем эпиграмму одного из его "собственных учителей", пусть попробует с помощью Гугла угадать кого:
— Как! жив еще Курилка журналист?
— Живёхонек! всё так же сух и скучен,
И груб, и глуп, и завистью размучен,
Все тискает в свой непотребный лист
И старый вздор, и вздорную новинку.
— Фу! надоел Курилка журналист!
Как загасить вонючую лучинку?
Как уморить курилку моего?
Дай мне совет. — Да… плюнуть на него.
Вспоминая учителей...
Рад, что в продолжение дискуссии уважаемый VIP процитировал пушкинскую эпиграмму. Правда, совета не послушался: вместо Гугла открыл второй том пушкинского десятитомника (стр. 225). Курилка на месте.
Добавить комментарий