- Опять о Холокосте? Ну, сколько можно!..
- Можно. Нужно. Тем более, что не только о Холокосте.
Из разговора
«Песня имён» (The Song of Names) совместного производства Канады, Великобритании, Германии и Венгрии - фильм не голливудский, за распространение которого взялась компания Sony Pictures Classics. Он вполне может оказаться в списке номинантов на премию «Оскар». Фильм был включён в число кандидатов на премию кинофестиваля в Торонто. Им закрылся кинофестиваль в Сан-Себастьяне. Он совершенно не коммерческий и вряд ли принесёт продюсерам доход. Хорошо, если удастся окупить расходы, и немалые, потому что натурные съёмки проходили в разных странах, есть массовые сцены, потребовались костюмы и декорации различных десятилетий 20-го века.
В фильме, поставленном франко-канадским режиссёром и сценаристом Франсуа Жираром по одноимённому роману Нормана Лебрехта, заняты, в основном, английские актёры. Среди них Тим Рот, Клайв Оуэн, Кэтрин Маккормак.
...На пороге Второй мировой войны польский еврей Зигмунт Рапопорт привозит в Лондон своего 9-летнего сына, скрипача-вундеркинда Довидла, в надежде развить здесь его талант и спасти от надвигающейся войны. Зигмунт хотел бы отдать сына в еврейскую семью, но лондонский владелец музыкального издательства Гилберт Симмондс (актёр Стрэнли Таунсенд), высоко оценивший талант мальчика, берёт его на воспитание, обещав свято уважать его веру и традиции. Зигмунт спешит домой в Варшаву за женой и двумя дочерьми, чтобы вывести их из Польши до прихода нацистов, но - поздно.
Семья Рапопорт оказывается в концлагере Треблинка. Юный Довидл (актёр Люк Дойл) ничего не знает о судьбе родителей и сестёр, это его постоянно мучит. Родной сын Гилберта Симмондса Мартин (актёр Миша Хэндли) очень ревнует отца, благогвейно относящегося к талантливому еврейскому мальчику и, как казалось, больше внимания уделяет приёмышу, нежели собственному ребёнку. Однако постепенно Мартин признаёт в заносчивом Довидле лидера, привязывается к нему как к родному брату. Детство мальчиков – это как бы первая часть фильма. Вторая часть – Довидл и Мартин в возрасте двадцатилетних (здесь их играют актёры Джонах Хауэр-Кинг и Джерран Хауэлл).
Отец Мартина верит, что Довидл - гениальный скрипач и все деньги вкладывает в его музыкальную карьеру. Симмондс устраивает ему грандиозный дебютный концерт, на который приглашает представителей высшего света Лондона. Все ждут появления на сцене молодого гения... но его нет. Он пропал. Отмена концерта приводит Гилберта Симмондса к банкротству, он не выдерживает позора и вскоре умирает.
Вся эта история как бы всплывает в памяти Мартина, достигшего зрелого возраста (актёр Тим Рот). В течение всех 35 лет, прошедших с того злополучного, несостоявшегося концерта, Мартина мучит вопрос: что произошло с Довидлом, жив ли он, если жив, то где он? И Мартин начинает поиски. Для этого ему приходится ездить по разным странам, встречаться с людьми, знавшими Довидла. Мартин выясняет, что он жив и, наконец, находит его. И вот здесь самое главное – момент истины, которая открывается Мартину.
С первой же сцены, когда публика ждёт солиста-скрипача, а он всё не выходит, задаётся фильму высокое напряжение, которое затем не ослабевает ни на минуту. Это детективный ход, когда сюжет начинается с убийства, а потом раскручивается расследование.
От эпизода к эпизоду зритель пытается угадать причину драмы. И это приковывает внимание к экрану. А тут ещё монтаж, который перебрасывает действие из одного времени в другое, то на десяток лет назад, то на пару десятков лет вперёд. И, конечно же, удивительная игра актёров, причём, не только опытных, маститых, какими являются Тим Рот и Клайв Оуен, но начинающих, детей. Вообще, британская школа детского актёрского мастерства, на мой взгляд, лучшая в мире. Вспомним, хотя бы, киномюзикл «Оливер». Так вот, в «Песне имён» юные Люк Дойл (Довидл) и Миша Хэндли (Мартин) демонстрируют такую правду жизни в предлагаемых обстоятельствах, что иным профессионалам с высшим актёрским образованием есть чему поучиться. Довидл в исполнении всех трех актёров – человек сильный, уверенный в себе и своём таланте.
В одной сцене он говорит Мартину, что считает себя гением, в другой он это доказывает, вызывая на скрипичную дуэль старшего по возрасту и более опытного музыканта. Причём, происходит это в бомбоубежище, где спешно укрылись жители Лондона. Очень сильная сцена. По мере взросления вундеркинда, мы видим, что любовь к музыке и к успеху, растёт в нём вместе с вопросом: что произошло с родителями, со всей его семьёй?
Kadry_iz_kinofilma.jpg
За несколько часов до своего первого сольного концерта он, заблудившись под дождём на лондонских улицах, случайно выходит к синагоге. Может быть, здесь знают о судьбе его родителей? Нет, не знают, но догадываются, ибо в нацистском лагере смерти «Треблинка» мало кому удавалось выжить. Здесь, в синагоге, ещё недавно сильный и уверенный в себе Довидл, плача, решает оставить суету, какой ему видится музыкальная карьера и уйти из светской жизни в традиционную еврейскую. Этим он отдаст долг памяти родителей, которые спасли его ценой собственной жизни. Довидл порывает все прежние связи, отдаёт скрипку, становится религиозным. У него теперь жена и много детей. Это его ответ на Холокост.
Как-то я разговорился в Бруклине с владельцем кошерной пиццерии Марком Коэном. Он рассказал, что его дед, чудом выживший в Освенциме, женился после войны на женщине, тоже пережившей Холокост, нарожал много детей.
Потом появились внуки, более 20 внуков и внучек, и он часто повторял: «Это наш ответ тем, кто хотел нас уничтожить». Марк говорил о своём деде со слезами на глазах. Память о Холокосте уже на генетическом уровне передаётся внукам и правнукам тех, кто выжил или кто погиб в то страшное время. Это – одна из основных мыслей фильма. В юности Довидл отказывается от традиций своего народа, объясняя это тем, что «религия – как пальто.
Когда становится слишком жарко, его снимают». Видимо, с годами, холод переносить всё труднее и возникает потребность снова надеть пальто. В процессе поисков Мартин выясняет, что Довидл уехал в Польшу, жил там какое-то время, побывал в Треблинке, потом был связан с Израилем. Мартин после исчезновения Довидла, которого считал братом, будто потерял половину себя. Как Довидл был одержим поиском пропавших родителей, так Мартин одержим поиском Довидла.
Постепенно выступает главная тема картины: у каждого человека хоть однажды возникает желание отделить зёрна от плевел, понять, ради чего он живёт, что есть истина, а что суета сует. И тогда человек, если хватает силы воли, уходит от старого, даже в никуда, не столько к чему-то, сколько от чего-то. Одним достаточно уйти из семьи, другим – от профессии и карьеры, третьим – в монастырь, в религию, четвёртым – в эмиграцию... Но уйти. Пусть в неизвестность. И начать другую жизнь.
Мартин находит Довидла и предлагает вернуться к музыке, выступить перед публикой. «Ты мне должен этот концерт», говорит он. Довидл соглашается, выставив два условия: выступление без оркестра и вместо концертного костюма – традиционная одежда ортодоксального еврея. Следующий эпизод - концерт. Скрипач один на большой сцене. Он не смотрит на нарядную публику, заполнившую зал. Медленно поднимает скрипку. Начинает играть. Это плач. Это прощание. Это реквием.
Это выраженная в музыке трагедия еврейского народа. Выступление заканчивается. Публика, придя в себя, неистово аплодирует. А скрипач, не кланяясь, даже не глядя в сторону публики, медленно покидает сцену... Мне вспомнился кинофильм «Певец джаза», где отец (Лоуренс Оливье) в конце концов прощает сына-вероотступника (Нил Даймонд), который покидает еврейскую религиозную традицию ради музыки, ради карьеры эстрадного певца и композитора. В «Песне имён» наоборот. И в том, и в другом фильме герой в борьбе с самим собой уходит от того, что считает не своим, не настоящим. Уходит, чтобы найти себя. Но пути героев обоих фильмов противоположны.
Довидл уходит со сцены и опять исчезает, оставив Мартину письмо, в котором просит: «Не ищи меня. Считай, что я умер. Твой брат Довидл». Жена Мартина советует мужу: отпусти его. «Как я могу считать, что он умер, если я знаю, что он не умер?!», восклицает Мартин.
По умершему евреи должны читать «Кадиш», поминальную молитву. Мартин не еврей, он не знает молитвы и не умеет её читать. Но всё же берёт книгу и начинает учить «Кадиш»...
Некоторые критики упрекают «Песню имён» в традиционности, в излишней драматизации, в сентиментальности. Я не считаю трогательность сентиментальностью, а эмоциональность драматизацией. Именно это и воздействует на чувства зрителей. Я согласен, что эта картина, скорее всего, уступит место рекордсменам по количеству номинаций на премию «Оскар», потому что обращена к достаточно узкому слою зрителей: к людям старшего поколения, образованным, любящим классическую музыку, знающим по рассказам бывших узников гетто и концлагерей, по книгам, по выставкам и документальным кинофильмам, что такое Холокост.
Ещё один упрёк критиков я отвергаю: мол, трудно принять то, что герой картины Довидл Рапопорт, поняв, что его родители погибли, отказывается от выступлений и этим предаёт своего ментора, ставшего ему приёмным отцом и вложившего в его будущее всё своё состояние. Поверив в уникальный талант Довидла, Гилберд Симмондс отдаёт ему больше внимания и отцовской любви, чем собственному сыну Мартину. Как можно предать такого человека, не явившись на концерт и уйдя из семьи? Этого нельзя ни понять, ни принять. Но я с таким замечанием не согласен в силу собственного опыта.
Мне было 19, примерно, столько, сколько герою картины Довидлу. Я был студентом. И вдруг скоропостижно умирает мой отец. Это была первая в моей жизни потеря очень близкого, родного человека. Потрясение было столь сильным, что я перестал ходить на занятия в институт.
Шли весенние экзамены. Если их не сдать, то грозило отчисление. Но для меня всё, что до этого казалось очень важным, потеряло смысл. Мне было безразлично моё будущее, безразлично, что ко мне приходили сокурсники и даже преподаватели, которые выражали сочувствие и просили вернуться к сдаче экзаменов. Мне было безразлично, что я, можно сказать, предаю своих партнёров и учителей, болевших за меня, веривших в мои способности.
Поэтому я хорошо понимаю состояние Довидла, осознавшего, что нет никакой надежды вновь увидеть своих родителей. Это был шок. И это перевернуло всю его жизнь. Не может такого быть? Может!
Особо надо сказать о роли музыки в картине. Книга, которая легла в основу фильма, написана британским музыкальным критиком Норманом Лебрехтом. Основную музыкальную тему написал для фильма композитор Говард Шор, лауреат множества премий за музыку к «Молчанию ягнят» и, особенно, к кинотрилогии «Властелин колец». Не исключено, что композитора ждёт очередной «Золотой глобус», а то и очередной «Оскар» за музыку к «Песне имён».
Привлечение этого композитора к работе над фильмом – большое достижение продюсеров и режиссёра. Среди других достижений – выбор артиста на роль Довидла в детстве. Юный Люк Дойл оказался не только прекрасным актёром, но и талантливым скрипачом.
Кинофильм смотрится как детектив, и в то же время есть в этой истории нечто библейское. Как в притче, речь идёт не столько о героях сказания, сколько о каждом из нас.
Добавить комментарий