Она родилась намного раньше меня.
Красивая, успешная, уверенная в себе, она занимала довольно высокую позицию на Центральном телевидении. И муж её, известный талантливый оператор, тоже работал на телевидении. Судьба свела нас в Москве, в наши отказные годы. Правда, отказ у нас был по разным причинам: они утаили брак своей дочери с американцем, а такое партия не прощала. Пришлось им положить на стол партийные билеты и навсегда покинуть стены Останкина, где проработали более 25 лет, где прошла их молодость и где они, проверенные евреи, сумели состояться и подняться по службе. Связь с телестудией, которая была их детищем, их любовью, их жизнью, теперь утеряна полностью. Как пережить этот стресс, как справиться с болью и обидой, с предательством коллег, боявшихся общаться с «врагами народа»? Безысходная, угнетающая тишина…
Молчит телефон, никто уже не забегает на огонёк, на чашечку кофе, никуда не надо спешить, да и некому больше звонить. Долгими бессонными ночами принимали решение перекроить свою жизнь, изменить накатанный жизненный маршрут. Подали документы на выезд из Союза, на воссоединение с дочерью. Но… получили отказ, потом ещё один. Теперь, когда они обрели статус отказников, их жизнь потекла по иному руслу.
Годы отказа для каждого из нас оказались нелёгкими, тянулись они долго. Много всего в них было намешано: отъезды, разрушенные семьи, сломанные судьбы, непредвиденные расставания и столь же неожиданные встречи. Мы познакомились через поэта Е.А. Евтушенко, который, будучи другом их дочери, молодой преуспевающей поэтессы, старался помочь им покинуть страну. А я в те годы занималась с больным ребёнком Е.А., учила его говорить.
Так случайно, оказавшись в одном отказном эшелоне, мы сразу же подружились, хотя пришли из разных миров и были настолько разные, что трудно понять, почему потянулись друг к другу. Они – такие звёздные, такие правильные советские евреи, слепо преданные партии. А мы с мужем – жуткие антисоветчики, получившие «отказ навсегда», но из года в год неустанно подающие документы на выезд в Израиль.
Отказные годы – годы особые, непредсказуемые, многое пришлось пережить в отказе, многому научиться, многому удивляться. Давние друзья по непонятным причинам разбегались в разные стороны, а едва познакомившись, люди мгновенно сближались. Вот и нам казалось, что мы знаем друг друга целую вечность, потому что была удивительная гармония, лёгкость общения. Лара обладала какой-то необычайной способностью притягивать к себе людей, излучать столько тепла и добра, что люди невольно тянулись к ней. Тянулась и я, полностью погружаясь в её увлекательные рассказы о работе на телевидении, о подготовке передач, об актёрах. Необыкновенно приятный мягкий голос, богатая эмоциональная речь, утончённое чувство юмора.
С ней мы могли говорить обо всём на свете, могли вместе плакать и вместе смеяться, вместе мечтать или грустить. И хотя наша московская дружба длилась всего несколько лет, она стала для меня не только верным другом, но и сестрой, и наставником и редактором. Долго ждали они разрешения на выезд, а получив его, поняли, что к нему совсем не готовы. Суетливые сборы, прощание с родными и наконец-то день отъезда. Нет слов описать последние минуты расставания с Москвой, облитый слезами аэропорт Шереметьево, ведь мы тогда прощались навсегда и не было никакой надежды на будущие встречи. Они улетели …, теперь моя подруга была где-то далеко за океаном и мне очень и очень её не хватало.
Спустя несколько лет, после девяти лет отказа, мы тоже покинули Союз. К моменту нашего приезда в Америку они считали себя почти старожилами, оберегали нас от ошибок, всячески помогали, хотя нас разделял шестичасовой перелёт из Калифорнии в Бостон. Говорят, расстояние не сближает, но оно совсем не мешало нам видеться часто, каждый день говорить по телефону, вместе отдыхать, путешествовать. Но годы не стояли на месте, а вслед за ними торопилась старость, да и болезни без спроса и разрешения назойливо стучались в её дверь. Полёты в Бостон становились для неё всё сложнее и сложнее и практически свелись к нулю.
Но вдруг такая ностальгия накатила, так захотелось ей попасть в снежную зиму, побродить по дорожкам, запорошенным снегом, увидеть вновь, как снежинки, кружась, опускаются на землю. Долгожданная поездка, как назло, никак не складывалась. То подводила погода - и наступало резкое потепление, то я не могла оставить своих больных и взять дни на работе. В день приезда, неожиданный снегопад надолго задержал рейс и домой мы добрались только к ночи.
А раннее утро началось с наводнения. Вода прибывала с небывалой скоростью, пол во всех комнатах был покрыт водой на сантиметров пятнадцать. Вызвали аварийную, несколько часов подряд бригада откачивала воду. На первый этаж разбудить моих гостей пока вода не затопила их спальню я спускалась по щиколотку в ледяной воде: Странно, я ведь перед сном обошла весь дом и плотно закрыла все краны, всё проверила. Но… все находящиеся в доме краны, включая кухню, две ванные, раковины и душевые были открыты на полную катушку.
Теперь мои опасения и догадки, которые я так долго и усердно отметала, обрели чёткую реальность. Не помню, с какой минуты, какого дня я стала замечать неадекватности её поведения, изменения личности, запутанную речь. Но я запрещала себе думать о плохом, хотя отчаяние не покидало меня ни днём, ни ночью. Как часто я хватала телефонную трубку поговорить с её родными о моей постоянной тревоге, но… телефонная трубка беззвучно опускалась на рычаг. А в висках стучало: зачем? Они сами всё видят и всё понимают. Зачем понапрасну тревожить, ведь мы бессильны остановить эту жестокую болезнь.
Неделя пролетела незаметно, пора было возвращаться домой. Мы отвозили их в аэропорт, мужчины спустились в гараж укладывать вещи, а я, стараясь оградить подругу от всяких казусов, усадила её в кресло, вручив в руки её же сумку с напутствием: держи крепко, чтобы не забыть.
И вот мы в аэропорту, выходим из машины: -Лар, а где твоя сумка?
-Какая сумка? У меня нет никакой сумки, я вообще сумок не ношу. Была чёрная, но она осталась у тебя дома. Зачем она мне? Там всего лишь билеты на самолёт и документы, ну, можно другие купить, только новые ключи надо найти. Они вернулись домой и жизнь вроде бы пошла своим чередом. Да только болезнь спешила, с каждым днём становясь всё агрессивнее и злее. Вскоре Лара начала терять баланс и совсем не могла ходить, забывчивость и сбои в речи нарастали с каждым днём. А ещё через некоторое время она полностью утратила способность говорить и проглатывать пищу. Болезнь не давала нам никакой передышки, она мчалась с небывалой скоростью, словно хотела чем можно скорее отнять её у нас. Со слезами на глазах мы наблюдали, как день за днём и час за часом к ней подкрадывается смерть. Спустя неделю Лара навсегда ушла из жизни.
Я часто возвращаюсь в те давние годы, копаюсь в памяти пытаясь найти объяснение, почему же очевидный диагноз болезни Альцгеймера я не могла приблизить к своей подруге. Почему, видя все симптомы болезни: изменение личности, странности поведения, провалы памяти, речь, лишённая всякого смысла, я закрывала глаза и убегала прочь. Быть может, потому, что слишком любила её и знала, что эта болезнь неизлечима. А может, потому, что вся литература тех лет утверждала, что люди высокого интеллекта и образования не подвержены этому страшному заболеванию. Это сегодня наука стала говорить, что стресс и травмы провоцирует развитие болезни, это сегодня учёные нашли связь между стрессом и болезнью Альцгеймера. А ведь расставание с телестудией, вынужденная безработица, отъезд из Союза - было для них чудовищным стрессом.
В Америке мы никогда не вспоминали их работу в Останкино, как и никогда не обсуждали с её родными зловещие признаки болезни. Это была недозволенная тема и, наверное, каждый из нас должен был прожить эту беду в одиночку. Уже давно нет в живых моей подруги, но каждый день, во время утреннего обхода в отделении Dementia / Alzheimeг’s disease я вспоминаю её улыбчивое лицо, лучистые глаза, мягкий взгляд .
А потом… как с каждым днём нарастали симптомы болезни: как менялась походка и тускнели глаза, как угасала память и блестяще отточенная речь превращалась в словесную окрошку. Много людей сегодня страдают этой жестокой болезнью, не помнят свой возраст, имена детей, внуков, не узнают своих друзей. Смотреть на них больно, за десятки лет работы я так и не научилась привыкнуть к чужой беде. А она за каждой дверью, в каждой палате.
Количество больных во всём мире растёт, и растёт катастрофически, а магических таблеток, способных остановить болезнь и навсегда избавить человека от этого недуга, всё нет и нет. Есть множество лекарственных препаратов, способных частично замедлить темпы развития, приглушить течение болезни. Учёные всего мира продолжают свои исследования, ищут пути эффективного лечения и предупреждения болезни Альцгеймера.
И хочется верить, что скоро, очень скоро, мир справится с этой суровой болезнью. А пока мы, специалисты по реабилитации, проводим терапию по стимуляции мозга больного, чтобы приостановить угасание его умственных и физических способностей, замедлить нарушения речи и потерю памяти.
Добавить комментарий