Мария Ивановна выглядела, да и была, глубокой старухой. Хотя ей перевалило уже за восемьдесят пять, сохранила ясный разум и казалась мудрой. Но себя таковой не считала. Просто ей нравилось наставлять молодых. Жизнь протекала неторопливо.
Иногда она посещала церковь и, казалось, молилась. Ходила не потому, что верила в Бога и даже не по привычке. Просто в церкви вспоминалось детство и то приятное таинство и трепет. До революции церкви выглядели роскошными и величавыми. Теперь, в семидесятых — уже не то. Мария Ивановна помнила ту страстную пятницу перед Пасхой, когда выходила из церкви. Свеча дрожала в руках, как вдруг кто-то схватил её за плечо. Тогда Мария Ивановна была ещё девочка Маруся, а та — слепая старуха. Она страстно шептала: "Бог — это совесть. В Бога надо верить. Веруя, можно все сделать!"
Мария Ивановна занимала клетушку на втором этаже дома, с облупившейся штукатуркой грязно-розового цвета. Улочка Черепановых, недлинная, всего в сорок пять номеров, упиралась в Москалевскую улицу, где возвышалась Преображенская церковь, которую варварски взорвали в 1964 году и проложили трамвайную линию. Церковь оказалась крепкой, ведь сооружали на века. В соседних домах заклеили бумажными полосками окна, но все равно взрывной волной стекла повыбивало, вся земля вокруг покрылась осколками и обломками разрушенного здания. Стало очень тревожно и напоминало поле боя после вражеской бомбежки. В эту церковь, уже в летах, Мария Ивановна, частенько наведывалась. Ведь ходу туда всего-то пять минут. А вот в Гольберговскую церковь на Грековской не очень то выберешься. Трамваем надо добираться. А где ж таких сил набраться? Разве что, в Рождество или Пасху.
Мария Ивановна обходилась скудной пенсией. Иногда ходила по утрам в магазин или на базар. Стряпала еду. Её глаза стали крохотными и блеклыми, а кожа на лице и руках — темной и выразительной. Она не могла читать, и никакие очки уже не помогали. Только слушала радио. А по вечерам гуляла, кутаясь в большую клетчатую шаль, в которой так уютно и тепло. С бабками не общалась, поэтому ходила одна, мелкими шажками, неторопливо, но казалась прямой и не сгорбленной. Дружила только с одной еврейской семьей, где проживали здоровые дети и больной муж, которому бывшая медсестра давала советы по здоровью и толковала на житейские и отвлеченные темы. В семье ее уважали за крепкую старость, что было ей по душе.
Мария Ивановна жила вдовой с двадцати семи лет. Маруся и Андрей поженились, но детьми не успели обзавестись. Неожиданно, подхватив испанку в госпитале, где сестрой милосердия ухаживала за больными Маруся, скоропостижно сгорел Андрей. Даже спустя много лет, когда вспоминает о муже, дрожит голос и увлажняются угасшие глаза. После смерти Андрея, хоть жилье было совсем крохотным, правда, с кухонькой и печкой, сдала угол постоялице. Анна осталась старой девой, и одиночество превратило её в противную и сварливую бабу, но Мария Ивановна жалела и не прогоняла жиличку. Они прожили вместе целую вечность, а к старости Анна начала глохнуть и любить детей. Она играла с малышами в прятки, вместе что-то лепили в песочнице и детишкам это нравилось. Вскорости Анна скончалась, и Мария Ивановна схоронила её на Пушкинском кладбище.
У неё приютилась племянница с мужем, которые непрестанно грызлись. Как-то муж получил письмо от женщины. После чего племянница собрала все мужнины вещи и подарки, которые подарили его родственники, и выгнала. Перед уходом бывший муж зашел попрощаться с Марией Ивановной. Уходил по старому двору. В одной руке бедолага тащил обшарпанный чемодан, а в другой какую-то стеклянную штуку. Соседи глядели несчастному вслед из окон. Он швырнул хрустальную ладью, которая разбилась с малиновым звоном и побежал.
Немного погодя Мария Ивановна тихо отошла во сне. Племянница предала её земле на Пушкинском кладбище рядом с Анной и заняла её дряхлую каморку без удобств и скрипучей дощатой лестницей с выщербленными ступенями.
А спустя некоторое время Пушкинское кладбище закрыли, могилы разровняли, а на их месте разбили парк "Молодежный". Построили спортивный зал и открыли кафе, которое народ прозвал "На могилках".
А уже позднее, в середине 80-х на территории парка соорудили громадный спортивный комплекс. Строители, вырывая котлованы и прокладывая коммуникации, извлекали гробы и человеческие останки, а грабители подвергали их мародерству и надругательству.
И только кладбищенский храм Усекновения главы Иоанна Предтечи оставили, и службы там проходят по-прежнему.
Добавить комментарий