Венеция

Попасть в Венецию на автобусе нельзя, и не потому, что там нет дорог, дорогами в Венеции служат водные магистрали. Мы оставили свой автобус на стоянке и направились к причалу катеров. В автобусе нами руководили две дамы – одна администратор, вторая – массовик-затейник, по-иностранному - гид. Если группой людей руководит одна женщина – сдюжить можно, но когда у руля стоят две женщины – жди событий весёлых и разных.

Дамы быстро нашли катер с весёлым итальянцем, совмещавшим в одном лице капитана, рулевого матроса и кассира. Попав под обаяние морехода Венецианской лагуны Адриатического моря и, вероятно, с его подачи, нам предложили сразу оплатить поездку «туда – сюда».
В назначенное время «наш» катер с нашим капитаном-бухгалтером будет ждать нас «в том же месте, в тот же час». Я попытался что-то промолвить о неисповедимости путей, ибо будущее на воде вилами писано… На меня одного глянули сразу две дамы, и я увял.
Подплывая по широкой водной магистрали, я засомневался, туда ли мы идём, влекомые гребным винтом катера. Впереди показались отдельно стоящие башни Кремля. «У нас содрали», - с гордостью подумал я. Но потом вспомнил, что всё наоборот - московский кремль возводили фрязинцы, как тогда называли итальянских (фряжских) мастеров.
Находясь за границей, человек всегда сравнивает «у них» и «у нас». Редьярд Киплинг говорил: «Что я знаю об Англии, если знаю только Англию?» Эту цитату я привёл при попытке получить визу в английском консульстве в Питере, отвечая на вопрос о цели моего путешествия. Я так и сказал: «Хочу больше узнать о России».
Юная переводчица поправила меня: «Об Англии». - Нет, - сказал я, - именно о России. И привёл эту самую цитату Киплинга. Хотел ещё прочитать одно из моих любимых стихотворений Киплинга в переводе Пастернака «Глупец», а потом спеть песенку на слова Киплинга «Пушистый шмель на душистый хмель», а при необходимости, надеть килт и сбацать джигу или страспей.
На крайний случай, у меня с собой была книга сэра Роя Редгрейва, командующего гвардией королевы Великобритании Елизаветы Второй, с дарственной надписью. Но чиновник-англичанин остановил меня, сказав: «Этот мистер поедет в Англию». Я получил визу и вышел напевая ирландскую песню «Those evening Bells» (Вечерний звон) в переводе В. Козлова.
Всё познаётся в сравнении. Всегда хочется, чтобы «у нас» было не хуже чем «у них». Я не беру во внимание поездки первых выпущенных в Забугорье советских граждан с обмороками в колбасных отделах «загнивающего капитализма». Человек всегда хочет быть уважаем, как и его страна. Это начинается с вопроса «Ты меня уважаешь?» в одиночном варианте и с допингового скандала в масштабе государства.
Высадились мы у площади Святого Марка, одного из 26 покровителей Венеции. Прошли весело по мосту Вздохов – (здесь когда-то прощались с осуждёнными) и вышли к двум колоннам, стоявшим у входа на центральную площадь: колонну Святого Марка и колонну Святого Тодора. У Марка на колонне стоит крылатый лев. Львами нас удивить трудно – у нас в Питере, только у одного дворца Безбородко, стоят ровно 29 львов с цепями в зубах. На второй колонне находится крокодил. Сколько я ни пытался вспомнить о каменных или чугунных крокодилах в нашей стране, ничего, кроме крокодила Гены, на ум не приходило.
Но колонны в Венеции появились не сразу. Когда в конце 11 века из Византии привезли три огромных мраморных монолита, весом около 100 тонн каждый, то при выгрузке один монолит утопили в лагуне, да так удачно, что до сих пор найти не могут. Решили обойтись двумя колоннами.
Но поставить колонны никто не брался, и они лежали бесхозными почти 100 лет. Благо – никто украсть их не мог. Потом один инженер-архитектор взялся за дело постановки колонн «на попа». Но дело это непростое.
Даже через шесть веков для установки Александровской колонны на Дворцовой площади в Петербурге, после многочисленных работ по установке лесов, системы блоков и при уже имевшемся опыте установки колонн Исаакиевского собора, в подъёме колонны участвовало 2 000 солдат и 400 рабочих.
Но и до сих пор не все петербуржцы знают, почему на колонне Монферрана скульптор Орловский установил ангела с чертами лица имперетора Александра Первого. Как писал один тогдашний корреспондент «на колонне стоял ангел в натуральную величину». Оказывается, Александр Первый, победитель Наполеона, в народе имел прозвище «Ангел».
В Венеции пошли другим путём, используя пеньковые канаты. Пенька – это вымоченные стебли конопли. Вымачивают их в проточной воде недолго - года три. Потом из них плетут канаты и верёвки (по-морскому - концы). Особенностью этих изделий из пеньки является их нечувствительность к морской солёной воде.
Второй особенностью таких канатов является их способность сокращаться в размере (укорачиваться) при намокании. Эту особенность и использовал венецианский архитектор при подъёме колонн. Подтянут пеньковыми канатами колонну, закрепят её, а потом окропят канаты водою. Канаты ещё немного поднимут колонну. Под колонну подставят упоры. И так много раз – времени у венецианцев было предостаточно.
В награду архитектору разрешили поставить между колоннами столы для азартных игр с получением налога в пользу зодчего.
На этой же площади впервые появились банкроты. Если занимавшийся ростовщичеством предприниматель в 16 веке «прогорал», то его стол и скамью, на которой он сидел рубили топорами. Называлось это «банкаротта» (сломанная скамья) – банкротство.
Главное сооружение площади – дворец Дожей, служивший резиденцией венецианских дожей. Там же заседал Высший совет (не путать с Верховным советом). Во дворце находится самый большой в Европе зал. На верхнем этаже размещалась тюрьма и находившиеся в зале граждане, слыша крики испытуемых узников, ещё больше любили своё руководство и лично гражданина Дожа.
Посетил эту тюрьму и небезызвестный уроженец Венеции Джакомо Казанова – поэт, переводчик, дипломат, писатель и т.д., автор книги «История моей жизни», в русском переводе «Мои трудовые блудни». Ему единственному удалось спуститься через крышу в лабиринт зеркальных коридоров и выйти на площадь Святого Марка. Зная иностранные обычаи, он ушёл с площади по-английски – не прощаясь.
В другое, более позднее время, венецианских осуждённых перед казнью ставили между этими колоннами, лицом к башне с часами, чтобы преступник понял, как он не дорожил своим временем. Венецианцы между колонн стараются не ходить – плохая примета. Мы в такие приметы не верим. Если бы мы обходили те места, где у нас казнили людей, – нам пришлось бы летать по воздуху. Более того, мы на своей центральной Красной площади устроили кладбище - не хватает мест для всех невинно убиенных. Широка страна моя родная!
Особенностью Венеции является и то, что здесь нельзя попасть под автомобиль и даже под лошадь, «отделавшись лёгким испугом», – нет в Венеции ни автомобилей, ни лошадей. Но можно упасть в один из многочисленных каналов, окружающих 121 остров. По каналам величаво плывут гондолы, умело управляемые гондольерами.
Гондола – сложное специальное водоплавающее сооружение. Киль гондолы смещён на правый борт. Если бы у гондольера было два весла, то лодка всегда бы плыла вправо. Но у гондольера одно весло, и правый борт, где стоит гондольер, ниже левого на 12 сантиметров, и кормчий успешно управляет гондолой одним веслом.
Гондольеров ровно 200 человек со своим профсоюзом. И там нельзя по блату пристроиться 201-м гондольером. Сиденья в гондолах покрыты цветными коврами, и пассажиры наслаждаются видами Венеции с воды. На гондолах я не катался и не потому, что много лет утюжил морские просторы и мне наскучил вид воды. Причина была простая – я не мог себя представить лежащим в гондоле на ковре, как Стенька Разин в челне, да ещё за каких-то 25 долларов..
С двумя дамами из нашего автобуса мы пошли гулять по узким улочкам Венеции. Любовались изделиями из цветного стекла в витринах. Но сервизов из венецианского стекла не покупали – хрупкий товар, можно не довезти до дома. Постояли на мосту Риальто, сфотографировались. Есть в Венеции и много площадей с соборами.
На одной из них два музыканта: кларнетист и контрабасист исполняли популярные джазовые мелодии. Можно заказать что пожелаешь, но мы обошлись и без этого. Было очень жарко, и мы зашли в кафе, где было прохладно и из посетителей мы были одни. Я попросил сухого красного вина. Бармен налил в пять бокалов понемногу разных вин и предложил попробовать и определиться с выбором.
В молодости я с трудом мог отличить портвейн «Три семёрки» от «Тридцать третьего», но здесь был другой вариант. Я сделал умное лицо и, памятуя, что нельзя сразу осушить все пять бокалов до дна, указал на один из них. Бармен кивнул, принёс бутылку и разлил нам по бокалам.
В кафе было приятно расслабиться и не хотелось идти на «свежий» воздух. Через некоторое время мы почувствовали, что жажду ещё не утолили. Бармен с приятелем у выхода из зала играл в карты. Я поднялся, и бармен быстро принёс бутылку и вернулся к картам. Вероятно, ему везло, потому что, когда я снова встал, он поставил нам на стол бутылку и сказал: - Платить не надо. Мы не возражали.
Есть в Венеции и большие водные трамваи, курсирующие по Гранд-каналу. Пассажиры весело приветствуют встречных, так как все люди братья. Вдоль канала с обеих сторон стоят у самой воды дворцы, один краше другого. Есть в Венеции и картинные галереи с полотнами великих мастеров. Иногда Венеция страдает от наводнений и постоянно страдает от наводняющих её туристов.
В Венеции менее 300 000 жителей, а туристов в год приезжает 20 миллионов. На всех Венеции может и не хватить.
К назначенному часу мы подошли к месту стоянки катеров. Ещё издали мы увидели «наш» катер. Он был полон народу и отчаливал от причала. Лицо капитана было торжественно и сурово. Он выглядел долларов на 200, не меньше.