Размышления по поводу ретроспективы фильмов Элема Климова и Ларисы Шепитько в Линкольн-центре
 |
Mы отделены от нашего прошлого рекой забвения. Мой персональный Стикс пролег 1 ноября 1976 года под стук колес поезда Одесса-Чоп. Стремительно удалялись лица друзей и все, чем мы жили: театры, книги, музеи, музыка — все, что наполняло нашу жизнь и делало ее осмысленной. Как мы там будем без всего этого? И не могли мы осознать тогда, что многое из национальных сокровищ от нас было скрыто, а то, что нам разрешалось читать, смотреть и слушать, было пропущено через многослойное цензурное сито, оскоплено, обесцвечено, обескровлено. Да что там Платонов и Булгаков — цензурной обработке подвергались Пушкин и Гоголь! Нас обкрадывали ежедневно и ежечасно. В мораторий советской культуры вписаны тысячи имен, в числе их — имена талантливых режиссеров, супругов Элема Климова и Ларисы Шепитько.
Они сняли мало фильмов, но и среди них многие были положены на полку и до широко зрителя не дошли. Дошли ли сейчас? А если дошли, — нужны ли они нынешнему поколению? В интернете я прочла любопытное сообщение: в России старшеклассников повели на фильм Климова “Иди и смотри”, героем которого является их ровесник. Это картина о войне, один из самых жестоких и правдивых фильмов советского кино. Ребята смеялись, дурачились, бегали по залу, и учителю с трудом удавалось их удержать.
 |
С 19 по 30 мая фильмы Климова и Шепитько были показаны в нью-йоркском Линкольн-центре в рамках ретроспективы “Farewell” (Прощание). Я не ожидала бума, но все-таки в Нью-Йорке живет полмиллиона людей, чей родной язык русский, и им доставили из России шедевры, классику. Увы, этот уникальный показ стал событием для немногих: небольшой, на 200 мест, зал кинотеатра Волтера Рида был заполнен едва ли на одну треть, да и то не на всех фильмы. Наших соотечественников было немного, в основном — старшего поколения. Русскоязычной молодежи я не заметила. Оно и понятно, для них — что отечественная война, что троянская — все едино. Другое время, другое место — другие песни. Больше всего зрителей собрала “Агония”, и что удивительно, — “Восхождение”. Было много американских студентов. Выходили притихшие, без обычного шума и смеха. Девочки вытирали глаза. Какое впечатление вынесли они от этого фильма? Поняли ли его идею? Яснее ли стала для них “загадочная русская душа”?
Это было и вправду прощание: с наивными надеждами и прекраснодушными иллюзиями 60-х. Климов и Шепитько были шестидесятниками по определению. Они были мудры не по возрасту, умели критически мыслить и отделять зерна от плевел. На свою беду они были максималистами и неистовыми правдолюбами. Эти качества в стране, где ложь была возведена в ранг государственной политики, сильно осложнили им жизнь.
На последнем курсе ВГИКа Лариса Шепитько сняла свою дипломную работу “Зной” по повести Айтматова “Верблюжий глаз”. Киргизам картина понравилась. 24-летнюю украинку Шепитько окрестили “матерью киргизского кино”. Фильм получил приз за лучшую режиссуру на всесоюзном фестивале в Ленинграде и на международном кинофестивале в Карловых Варах. Главной героиней фильма стала степь. Бескрайняя выжженная равнина, простирающаяся от горизонта до горизонта. Фактор пространства значил для нее много. Шепитько снимала степь сквозь романтический флёр. Она всегда любила землю, даже такую — скудную, неродящую. Единственный родник, по прозвищу “Верблюжий глаз”, не может напоить ее. Зной обострил отношения людей. Они работают, как каторжные, перевыполняют норму, но не могут примириться с бессмысленностью своего труда. Они надеются, что когда-нибудь здесь найдут и поднимут на поверхность подземные реки, и тогда, как уверял поэт, “здесь будет город-сад”. Пашут они на допотопном тракторе, живут скопом в юрте, в условиях почти первобытных; предмет роскоши — старый ламповый приемник. На дворе — 1963 год. Гагарин уже слетал в космос, Хрущев засеял кукурузой страну и грозился догнать и перегнать Америку. Фактор пространства трагически не совпадал с фактором времени. Может быть, в этом и был замысел Шепитько?
Вдохновленная успехом, Лариса в 1967 году сняла фильм по Платонову “Родина электричества” — на ту же тему, только в астраханских степях. Как и в первом случае, в заданные (в данном случае антирелигиозные) рамки Шепитько ухитрилась вместить прямо противоположное содержание. Ирония ощущается уже в заглавии, похоже на “СССР — родина слонов”. 1921 год. На черно-белом экране — испепеляющее солнце и крестный ход — моление о дожде. Студент, присланный из города на подмогу, популярно объясняет иссохшей старухе: “Бабушка, бога нет, и дождя не будет”. И голыми руками сооружает водокачку из мотоциклетного движка и самоварной трубы. Диковинное это сооружение поработало некоторое время, а когда оно намертво встало, пошел дождь. Отмолили, стало быть.
На сей раз власти среагировали оперативно: картину запретили и... смыли. Это было страшным ударом для Ларисы: она гордилась этим фильмом и была убеждена, что снимала не политическое, а экзистенциальное кино. По счастью, сохранился один экземпляр, в 1987 году картину восстановили, но Шепитько уже этого не увидела: она погибла в автокатастрофе летом 1979 года вместе со съемочной группой, направляясь на Селигер, на съемки картины “Прощание с Матёрой” по известной повести Валентина Распутина.
В ее жизни и в ее смерти было много мистического.
Она родилась в 1938 году в украинском городке Артемовске. Мать — школьная учительница. Отец бросил ее с тремя детьми. Лариса вычеркнула его из своей жизни и больше никогда с ним не встречалась: она не прощала предательства. Среднюю школу окончила во Львове. С первого захода поступила во ВГИК на режиссерский факультет и получила место в общежитии — без связей и знакомств. Материнскую фамилию она сохранила и в замужестве, подчеркивая свою независимость, хотя мужа любила и была ему верна. От поклонников не было отбоя: Лариса была красавицей, на нее оборачивались на улице. Может быть, причиной была смесь славянских и восточных кровей (отец был персом). И такую красоту прятать за кадром! Лариса была комсомолкой (не могла не быть!), но при этом была верующей и не скрывала этого. В те времена это было не только странно, но небезопасно. Она верила в загробную жизнь, в переселение душ и была уверена, что однажды уже жила в другом воплощении. Климов вспоминал странный случай, происшедший с ними в Чехословакии. Они посетили какой-то старинный замок. Войдя в главный зал, Лариса вдруг сказала: “Я уже была здесь”. Указала на стол: “Здесь играли в покер”. Отвернули скатерть — а под ней — зеленое сукно. Прошли в фамильную галерею, а там, на стене, висит портрет Ларисы в старинном платье. После смерти жены Климов заказал копию этого портрета 18 века, и он висел у него в кабинете до самой его смерти.
Они были красивой парой: высокие, стройные, излучающие внутренний свет. Оба были самодостаточны, творчески независимы друг от друга, но жить друг без друга не могли. Лариса была на пять лет моложе Элема, но окончила ВГИК на четыре года раньше. Когда во время съемок “Зноя” труппу поразила эпидемия инфекционной желтухи, коллега Ларисы уехала в Москву на лечение. Лариса осталась, пренебрегая приказом врача, и руководила съемкой с больничных носилок. Недолеченная желтуха впоследствии давала о себе знать: Лариса часто болела... Элем помогал ей монтировать картину и, в конце концов, завоевал ее сердце. Они поженились в 1963 году и были счастливы, хотя их творческие синусоиды порой драматически не совпадали: пик успеха жены приходился на провалы мужа.
Дипломный фильм Элема Климова “Добро пожаловать, или Посторонним вход запрещен” оказался веселой и остроумной сатирой на идиотское воспитание молодого поколения. Центральная аллея пионерского лагеря была с двух сторон густо уставлена пловчихами с веслами и без, пионерами с горнами и прочей советской гипсовой символикой. В этом фильме состоялся блистательный дебют Виктора Косых и раскрылся комический талант тогда еще мало кому известного Евгения Евстигнеева. Мосфильм, учуяв крамолу в забавных приключениях Кости Иночкина, колебался, стоит ли выпускать картину в прокат, но Хрущеву она понравилась, и это ее спасло.
Но уже следующий его фильм, также сатирическая комедия “Похождение зубного врача” (1965 год, сценарий Александра Володина), практически “зарезали”: дали “третью категорию” и выпустили всего в двух второстепенных кинотеатрах Москвы, один из которых “Форум” произвольно менял расписание сеансов, так что попасть на фильм было очень трудно, а второй находился на окраине города... Фильм снят в форме притчи. Зубной врач наделен божественным талантом мгновенного излечения зубов, однако советское общество не приемлет этот талант и убивает его. Любой сколько-нибудь талантливый человек в советском обществе обречен на уничтожение — вот мораль этого фильма Климова.
Но самый болезненный удар Климов пережил из-за запрета фильма “Агония” (“Распутин”). С упорством, достойным лучшего применения, он наступал на одни те же грабли. Разве нормальный человек мог в 1965 году даже помыслить снять исторический фильм о Распутине и последнем русском царе вне контекста официальной точки зрения? Да еще приурочить его к 50-летию Октябрьской революции? В 1972 году, после долгих проволочек, Климову, наконец, “дали добро”. Он снимал фильм семь лет (1974-1981), но в прокат картину не допустили и положили на полку до 1985 года. От замысла до воплощения прошло 20 лет. Стараясь сделать фильм максимально достоверным, Климов широко использовал историческую хронику в качестве фона. Голос за кадром: “Толпа движется, бурлит, она похожа на муравейник, она безлика и аморфна... И вдруг она взрывается и становится главным персонажем фильма”... Сочетание документального и игрового кино было новшеством. Не обращайте внимания на цитату Ленина в начале и надпись о победе Великого Октября в конце — это ритуал, не в этом ценность фильма. Климов показал гибель старого мира через титаническую и пугающую фигуру Григория Распутина, и во многом — благодаря ей.
Распутина блистательно сыграл Алексей Петренко. Это лучшая роль в его репертуаре. Анатолий Ромашин создал образ царя — отнюдь не кровавого злодея, а страдающего отца, любящего семьянина и безвольного, внушаемого человека, неспособного справиться с народной стихией. Собственно, на этой стадии народного недовольства с ней справиться не мог никто. Россия была беременна революцией. На меня картина произвела сильное впечатление. Климов остался ею недоволен. Незадолго до смерти в интервью газете “Культура” он с горечью сказал:
“Любое произведение должно возникать в свое время. По тем временам это был взрыв атомной бомбы, я видел, что творилось с людьми: в Эстонии ломали двери, били стекла. Когда она вышла уже при Горбачеве, время стало другое. Дорого яичко ко Христову дню”.
Никто не знает, каким в действительности был Распутин. Свидетельства очевидцев о нем противоречивы, возможно, его экранный образ наполовину соткан из легенд. Но для тех, кому посчастливилось посмотреть этот фильм, этот образ останется таким, каким его увидел Климов и сыграл Петренко.
Путь Ларисы поначалу тоже не был усеян розами. После расправы с “Родиной электричества”, цензура изрезала до неузнаваемости ее фильм “Ты и я” (1972). Это был фильм о двух мужчинах, молодых ученых, изменивших своему призванию и погубивших себя и любимую женщину. На роль Кати удачно пробовалась Белла Ахмадулина, но ее не утвердили — не актриса! Выручила Алла Демидова. Одного из двух главных персонажей замечательно сыграл Юрий Визбор.
Не успела Лариса пережить эту неудачу, — снова атака — у нее забрали уже обещанный “Белорусский вокзал”: комиссии не подошла жесткая концепция жизни старых солдат после войны, а другую она предложить не могла. И не хотела.
Выдающуюся картину “Восхождение” по повести Василя Быкова “Сотников” Шепитько сняла в 1975 году. За ней уже утвердилась репутация “неудобного режиссера”. Государственный комитет по кинематографии, который отслеживал всех, с особым пристрастием относился, конечно, к Ларисе Шепитько. Не представляю, как она вообще могла работать. Я посмотрела этот фильм с разрывом в 30 лет — срок достаточный, чтобы многое переосмыслить и переоценить. Не случилось. Фильм немыслим по силе воздействия, и это воздействие не ослабело со временем. Лариса позвала зрителя “на свидание с собственной совестью”. Это картина не просто о вере, хотя аналогия с Христом и Голгофой — налицо. Сотников — советский человек, школьный учитель, о какой вере тут речь? Но в душе каждого человека должен быть рубеж, который он не может, не должен переступить, независимо от веры или неверия. Этот рубеж — совесть. Решение каждый принимает за себя. Эта картина — анатомия предательства. В случае с Рыбаком — предательства от трусости, от страха смерти; в случае с Портновым — предательства по соображениям идеологическим, шкурным. Бывший завклубом не просто выслуживается перед немцами — он мстит своим соотечественникам за то, что они не такие, как он. Мстит изуверски. Его идефикс: сломить волю партизан для оправдания собственного ничтожества. С Рыбаком это ему удалось, но с Сотниковым вышел конфуз, который поверг предателя в ступор: Сотников вынес пытку каленым железом и взошел на эшафот с гордо поднятой головой.
Следователя блестяще сыграл Анатолий Солоницын. Солоницын был приглашен на эту роль через семь лет после блестящего дебюта в роли Андрея Рублева в фильме Тарковского. Роль Сотникова Лариса поручила 25-летнему Борису Плотникову, для которого это была первая работа в кино; Рыбака сыграл тоже не очень опытный Владимир Гостюхин. И как сыграл! Лариса умела открывать таланты. Хоральную музыку написал Шнитке. Экранная жизнь воспроизведена с документальной точностью. Условия, в которых работала эта хрупкая болезненная женщина, не всякий мужчина вынес бы: все время на натуре, на морозе, в снегу. Сцену казни без сердечного спазма смотреть невозможно: мольбы женщины, матери троих детей; еврейская девочка, поправляющая платок, чтоб палачу было сподручней надеть петлю, балагур-вертухай, с бодрым криком “ли-кви-да-ция!” выгоняющий людей на казнь, как на утреннюю зарядку. И смертельный поединок двух бывших однокашников из Вильнюсского пединститута.
Сейчас уже можно говорить о религиозной подоплеке картины, но тогда даже упоминание об этом было чревато. Картине было уготовано место на полке, но спас случай: “Восхождение” затребовал Машеров — первый секретарь компартии Белоруссии, поскольку картина снималась на белорусской земле и он сам был фронтовиком. Картина так его потрясла, что он расплакался прямо в зале. После этого положить фильм на полку было уже невозможно. В следующем году он вышел в широкий прокат и сразу взял несклько главных призов: на всесоюзном фестивале в Риге, приз “Фипресси” и “Золотой медведь” на международном кинофестивале фестивале в Берлине, приз на Биеннале в Венеции. Лариса стала знаменитой. Она разъезжала по миру и купалась в лучах славы. Ее красота расцвела еще больше. В этот момент их брак чуть не развалился: мужчине трудно вынести собственные неудачи на фоне успехов жены. Климов боялся ее потерять — и решил уйти сам. Умная, чуткая и любящая Лариса все поняла и вернула мужа в семью. В 1974 году ей было присвоено звание “Заслуженного деятеля искусств” РСФСР. Климову это звание присвоили двумя годами позже.
Картина “Иди и смотри” (1985) по повести Алеся Адамовича, пожалуй, самая жестокая, беспощадная и правдивая картина о войне во всем советском кино. Этой картине суждено было стать его лебединой песней.
Климов не собирался ставить на этом точку. Он вынашивал замысел “Мастера и Маргариты”. Сценарий писал вместе с братом Германом, и сам поразился тому, что написал. Он был буквально одержим этой картиной: не мог и не хотел думать ни о чем другом. Но тут случилось то, что никто не мог предвидеть — Перестройка. В застоявшемся мире советского кино это событие было подобно цунами. На Пятом съезде кинематографистов был низвергнут Лев Кулиджанов и большинством голосов председателем Союза был избран Элем Климов. Этого он ожидал меньше всего. И меньше всего хотел. Тщеславие ему было чуждо. Вернувшись с исторического заседания, он записал в своем дневнике: “Сегодня меня переехал поезд”. Он не подозревал, насколько оказался прав. Работу над “Мастером” пришлось остановить, Климов с головой ушел в работу. Он отнесся к новой должности очень серьезно. Вместе с подобранной им командой романтиков-единомышленников он задумал полностью изменить всю систему советского кино. Включая прокат, чем сразу приобрел множество врагов.
Ему было 46 лет, когда он овдовел. Сыну Антону было шесть. Смерть матери от него долго скрывали. Климов больше не женился и воспитывал сына один.
Потом Климов корил себя за то, что посоветовал Ларисе снимать фильм “Прощание с Матёрой”. Он был уверен, что гибель Ларисы — это месть за “Распутина”: “Не надо было Гришку трогать”. “Я живу не в квартире, а в часовне”, — ответил он корреспонденту, спросившему, вспоминает ли он Ларису. Свой последний фильм, посвященный памяти жены, он назвал “Лариса”.
Трагедия произошла 2 июля 1979 года на 137 километре Ленинградского шоссе. За год до того Лариса была в Болгарии у знаменитой Ванги, и та ей предсказала скорую смерть. Опасность была связана с летом и дорогой. Лариса отнеслась к этому предсказанию со всей серьезностью: она пошла со своей подругой в храм и взяла с нее клятву, что в случае ее смерти, она будет заботиться об Антоне. Климов вспоминает, что в эту роковую ночь он видел страшный сон. Ему приснилось, что Лариса едет в черной “Волге”, а навстречу несется грузовик. Он закричал и проснулся в холодном поту. Взглянул на часы: было 5:18 утра. Через 20 минут черная “Волга”, в которой ехала Лариса со съемочной группой на совершенно пустой дороге, вдруг сошла с трассы и выехала на встречную полосу, по которой мчался грузовик. “Волгу” смяло в лепешку. С Ларисой погибли оператор Владимир Чухнов, художник Юрий Фоменко и их ассистенты. Мучительно размышляя о смерти жены, Климов говорил: “Ну, она — особенная. Но их-то, за что?” Этот участок Ленинградского шоссе местные жители окрестили “Бермудским треугольником”, потому что там часто происходили необъяснимые аварии.
Климов закончил съемки, начатые Ларисой, и назвал фильм просто “Прощание”. Он снял его в стилистике Шепитько, и трудно увидеть, где проходит шов. На Ангаре были остров Матёра и деревня под тем же названием. И действительно, этот остров подлежал затоплению, потому что ниже по Ангаре строили электростанцию. Людей переселяли в город. Они отчаянно сопротивлялись. Весь многовековой уклад деревенской жизни, связанный с этим клочком земли, рушился. Могилы отцов и дедов, обреченные на затопление, терзали совесть людей. Они вросли в эту землю, как тот старый дуб, которого ни спилить, ни срубить, ни вырвать с корнями. “Прощание” — это апокалипсис одной отдельно взятой деревни. Это напоминание, что за насилием над природой, над землей и людьми, живущими на ней, рано или поздно последует кара. Заметили ли вы, что страшные природные катаклизмы: наводнения, землетрясения, цунами совпадают с вспышками человеческого насилия? Кем-то было перефразировано самонадеянное высказывание Мичурина: “Мы не можем ждать милостей от природы после того, что мы с ней сделали”.
Элем Германович Климов скончался в сентябре 2003 года от гипоксии мозга (недостаток кислорода в крови). Незадолго до этого он скромно, в кругу близких друзей отметил свое 70-летие. Он пережил свою жену на 24 года.
Добавить комментарий