Это случилось эдак в годах семидесятых прошлого 20 века. Я работала тогда в ящике. Ничего страшного. Просто так назывался закрытый завод «Почтовый ящик № ХХХ». Чтобы попасть на работу вовремя, мне приходилось пройти через проходную до восьми часов утра. Опоздавшему выдавали большой пропуск, сделанный из фанеры размером с газету, который не спрячешь, и его у всех на виду с позором приходилось нести. Порядки-то случались ой-ой какие.
Однажды к нам в вычислительный центр приехали в командировку две девушки из Ленинграда, но в брюках их на завод не пустили. Как они выкручивались, память не сохранила. Ну, ладно, нельзя было носить прозрачные капроновые блузки или платья с глубоким вырезом, чтобы, не дай бог, не вызвать сексуальную агрессию у мужчин и отвлечь их от работы и выполнения плана, но в чем провинились скромные брюки, одному богу известно.
Я не то что слыла пунктуальной, но старалась проходную проскочить вовремя. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Кто жил в ту пору, помнит, а молодым все равно не объяснить. Как-то случилось, что во время рабочего дня мне понадобилось позвонить по городскому телефону. Работала я в то время в отделе главного технолога (ОГТ) простым инженером. Ну а городской телефон находился только у начальника в кабинете. Я не горевала, потому что собиралась позвонить из телефона-автомата за проходной, на улице. Обычно я в перерыв никуда не ходила, а перехватывая «тормозок», с наслаждением погружалась в виртуальный книжный мир, уходя от повседневности. В этот раз я с нетерпением ожидала полдня и, проглотив бутерброд, помчалась на улицу, за проходную, чтобы звякнуть. Но не тут-то было.
Один телефон-автомат не работал вообще, потому что какой-то отморозок оборвал трубку, ну а возле второго выстроилась очередь. Время разговора ограничивалось тремя минутами, но почему-то никто этого не придерживался, а за две копеечки хотелось наговориться вдоволь. Когда, наконец, подошла очередь, перерыв уже подходил к концу, но звонок казался важным, и, когда я позвонила, перерыв уже закончился. Я надеялась, что прошмыгну проходную незаметно и усядусь за свой рабочий стол как ни в чем не бывало. Но чье-то бдительное око все же засекло опоздание и настучало начальству, а, возможно, кто-то из боссов углядел, потому что в отделе устроили разгромное профсоюзное собрание с такой повесткой:
1. Нелли С. — злостная нарушительница трудовой дисциплины.
2. Моральный облик комсомолки Нелли С.
Наезд за опоздание был бы правильным, только наказание получилось уж слишком суровым. Это напомнило мне анекдотец, когда влюбленный юноша нарвал цветов на клумбе, а милиционеры увидали, схватили и посадили за решетку. Состоялся суд, на котором молодому человеку присудили смертную казнь. Затем судья говорит:
— Ваше последнее слово, подсудимый.
Бедняга в ужасе: «Ну, товарищи, вы вааще...»
Так и мне хотелось сказать:
— Ну, товарищи, вы вааще...
Мало того, что пропесочили, вынесли выговор с занесением в трудовую книжку, да, к тому ж, нарисовали карикатуру в стенгазете и повесили на всеобщее посмеяние.
Обсуждение второго пункта вызвало мое глубокое недоумение - такие тяжкие обвинения выдвинули в мой адрес. Выступал начальник бюро Воротилов:
— Почему, будучи в командировке в Каменец-Подольске, вы остановились в бальнеолечебнице? Это же надо набраться наглости, чтобы за счет завода свое здоровье укреплять? Совсем совесть потеряли?
— Одна гостиница сгорела, а во второй мест не оказалось свободных, — оправдывалась я.
— А что вы вообще там делали?
— Нас учили на курсах, как работает вычислительная машина «Наири».
— А зачем вам понадобилась вычислительная машина?
— Но вы же сами меня туда послали. Я думала, что это нужно для работы.
— Индюк тоже думал и в суп попал. Вы бы еще на курсы акушерок поехали. Это тоже полезно!
Начальник продолжал:
— Нам доложили, что вы занимаетесь на платных курсах изучения английского языка. Это правда?
— Да, это так, — пришлось сознаться в преступлении.
— А с какой целью?
— Просто так, интересно, — пожала плечами.
— Может, вы собираетесь в аспирантуру поступать? — с угрозой в голосе поинтересовался Воротилов.
— Нет, не собираюсь.
— С вами ясно. Вы хотите предать свою социалистическую родину и свалить за бугор.
Время промчалось. Стенгазету, провисевшую пару месяцев, сняли, выговор с занесением в трудовую книжку мне не навредил, так как спустя годы я с радостью покинула развитой социализм. И только в моей памяти навсегда осталось это гнусное судилище.
Добавить комментарий