1. МАЭСТРО В ВОСЬМОМ РЯДУ
Что так захватывает в давней песенке из репертуара Пугачевой, облагороженного Паулсом,- ну, той, что о Маэстро? Помните, наверное, эти выкрики: «В восьмом ряду! В восьмом ряду!»… Не важно, конечно, в каком ряду. Мог быть и третий, и девятнадцатый. Нет, девятнадцатый, пожалуй, далековато. Надо, чтобы он, а потом она, - могли видеть, он - свою восторженную почитательницу, а она - своего кумира. Недаром это задыхающееся, настойчивое повторение: «В восьмом ряду! В восьмом ряду!-чтобы тебя увидели и отличили от других. А ведь и правда, есть такие ситуации между двумя людьми (теперь даже не слишком важно, разнополы ли они), между учителем и ученицей, артистом и поклонницей, массажистом и пациенткой, балетной парой, - когда отношения каким-то непонятным, чуть ли не колдовским образом, перерастают в восторженно-любовные, чудесно - внебытовые. Духовная энергия пополняется физическим тяготением, а физический контакт переходит в мощную силу духовного притяжения. И здесь это «В восьмом ряду» - волшебное заклинанье, делающее Маэстро и его почитательницу своеобразными «приемниками» вспыхнувшей энергии чувства. В темном зале словно загорается луч, идущий от неведомой почитательницы прямо к ее Маэстро, а потом когда-нибудь – от сидящего в восьмом ряду Маэстро, услышавшего божественный зов, к ней, теперь стоящей на сцене…
Но не умирает ли энергия любви, заменяясь, как писал еще Гоголь, какими-то более солидными, деловыми интересами и соображениями, где важен не какой-то глупейший «восьмой ряд», а такие слова и фразы, как «грант», «магистерская степень», «бакалавриат», «компетенция», «удаленка», «группа риска», «коронавирус» в конце концов ?!
И все же, мне кажется, что на этот призыв из «восьмого ряда» всегда найдется чудаческое сердце, которое отважно откликнется.
2. О ПРЕКРАСНОЙ ЯСНОСТИ
Ну вот! Я так не могу! Не могу? Но я же не пробовала. А зачем пробовать? Я так не хочу! Но можно же, можно расширить репертуар, заговорить витиеватее, корявее, непонятнее, темнее, загадочнее, непрозрачнее… Ну, нет! Я так и не собираюсь! Ясности! Прекрасной ясности! Кто-то уже ее, кажется, хотел? Не твой ли любимый поэт, искуситель нескольких молодых и талантливых художников своего времени? Как прозрачны, ясны, детски наивны его стихи! Странное несоответствие ! Пара из двух мужчин - загадочна и темна. Мужчина даже в брутальной роли уже словно и не мужчина, потому что имеет дело не с подвижной, живой, изменчивой, кокетливой, неверной, отважной, строптивой, покладистой, наивной женской природой, а с природой твердой, упорной, негибкой, наглой, самонадеянной, страстной, жалкой, отчаянной, всегда уязвленной. Где же тут ясность? Где поэт брал свою ясность? Но ведь она ощутимо есть! Или прямо из воздуха, окружающей природы, вкусного ванильного бисквита с ягодами, случайного силуэта в окне, звона посуды в столовой, тихого женского смеха из сада?...
Вот она - ясность, в глубине которой темнота, неразрешимая загадка, вопрос мироздания к тебе и твой к мирозданию. Хороша ясность! Не правильнее ли все затемнить, замутить, запутать, загустить, пустить по ложному следу, перейти на язык невнятицы, шипящих, грохочущих, подхихикивающих? Всех смутить, испугать, привести в трепет? Всех ошеломить, заабракадабрить, заостолбенить?
Нет, хочу ясности! Прекрасной ясности, которой жаждал любимый мною поэт, влюбивший в себя нескольких молодых и талантливых художников. И при этом он как-то умудрялся быть прозрачно-ясным, внятным, восхитительно осязаемым!
3. О ЧЕРНОЙ, БЕЛОЙ И ПАТОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАВИСТИ
Зависть - это плохо? Все скажут, что плохо, - это очевидно, но каждый про себя и о себе подумает, что много раз ее испытывал. Не от того ли возникло выражение «белая зависть», как бы делающее из плохого не просто хорошее, а хорошее со «знаком качества». Человек так восхищается, что даже завидует белой завистью. Интересно, что о белой зависти в какие-то располагающие минуты - перед микрофоном или кинокамерой, прочувствованно говорят, а о черной предпочитают помалкивать, хотя она, конечно же, входит в качестве формообразующего ингредиента в зависть белую. И вообще, эта черная зависть - вещь, невероятно насыщенная энергией и ведущая к новым рубежам! Все пассионарии, думаю, были завистливы, им хотелось превзойти тех, кому они в детстве, в юности, а порой и в зрелости - жгуче, до боли в сердце, до прерывания дыхания позавидовали. О, это важный момент в жизни - кому-то безумно позавидовать! Так свершаются открытия, рушатся былые кумиры, определяются судьбы!
Бывает, правда, зависть патологическая. Она требует мести и крови, вплоть до убийства того, кому ты позавидовал. Таким патологическим завистником был, как мы помним, пушкинский Сальери, причем, что бы ни говорили на этот счет современные музыковеды, оправдывая реального Сальери, я верю догадке Пушкина. Интересно, что патологическая зависть мстит тем, кто ее испытывает. Он теряет высоту, ту планку, которую ему задавала его черно-белая зависть. Он становится мелким, смешным, ничтожным. Ему изменяют талант и вдохновенье. Он задает самому себе какой-нибудь коварный вопросик, который ввергает его в полное смятение, в каковом, кстати, и пребывает в конце трагедии убийца Моцарта.
Добавить комментарий