Павел Николаевич в партию вступил на фронте. После войны с отличием окончил университет, аспирантуру и его оставили ассистентом на кафедре истории КПСС. Как и положено молодому человеку с дальним прицелом, он стал скрупулёзно собирать материал для диссертации, целенаправленно прокладывая дорогу к участи удачливого партийного чиновника: старательно овладевал искусством идеологического словоблудия и способностью производить на начальство впечатление человека, беззаветно преданного делу партии.
С завидным упорством он высиживал на заседаниях кафедры, уникальные по занудству и скуке, выступал в прениях, плёл патриотические пошлости на всех партийных сходках, разглагольствовал о неслыханных успехах партии в восстановлении послевоенного народного хозяйства под мудрым руководством партии и гениального вождя и учителя. Тогда эта шарманка работала безотказно.
Для своей научной работы он избрал беспроигрышную тему о ключевой роли Верховного Главнокомандующего товарища Сталина в победе над фашистской Германией. Но, когда работа была уже завершена, случилось непредвиденное: хотя врачи, лечившие вождя, были арестованы, его хватил апоплексический удар. Мистической вере в бессмертие Сталина была подвержена подавляющая часть населения страны, но признаки развенчания культа личности начали проявляться сразу же после его смерти.
Хотя останки Хозяина покоились под стеклом рядом с ещё одним «вечно живым» вождём, но неуёмное обожествление вчерашнего кумира заметно стихло. Павел Николаевич рассчитывал успеть защитить диссертацию, пока развенчание вчерашнего божества не станет всеобщим достоянием. Но опоздал. Учёный совет единогласно зарубил тему его диссертации с туманной формулировкой «неактуально», под которой подразумевалась неопределённость при смене исторических блюд. Несостоявшийся кандидат наук впал в отчаяние и после заседания кафедры пришёл домой крепко выпившим. На вопрос жены, где он был, он ответил:
– В Мавзолее.
– Это с ними ты пил? – съязвила она.
– Нет, – горько усмехнулся муж, – пить с ними не довелось, зато я их обоих видел в гробу!
Вскоре подул свежий ветер перемен и неожиданным лидером оказался незатейливый партаппаратчик – Никита Хрущёв. Из истории известно, что для собственного возвеличивания первым делом необходимо дискредитировать предшественника. С этой целью новый глава государства обрушил на страну исторический ХХ съезд КПСС, который решительно смыл всю предыдущую историю партии, после чего безотлагательно требовалась новая.
И Павел Николаевич, не мешкая, принялся раскрывать новую тему; теперь он уже изобличал преступления недавнего советского идола и возвеличивал нынешнего, хотя, будучи человеком наблюдательным, догадывался, что хлипкая хрущёвская «оттепель» долго не протянет, ей на смену неизбежно придут заморозки, и, скорее всего, надолго. Хрущёв с первых своих шагов в новой должности попытался демократизировать партию, что, как показало время, для неё было равносильно убийству. Соратники Хрущёва полагали, что он зашёл слишком далеко, дозволенное свободомыслие грозило советскому строю потрясением основ.
А когда Никита Сергеевич совершил очередной шаг к демократизации – ввёл в устав пункт об обязательной сменяемости партийных кадров, товарищи из Политбюро сменили его самого на более предсказуемого, Леонида Ильича, который заклеймил метод правления вчерашнего своего наставника загадочным определением – волюнтаризм. Новый партийный руководитель сразу же поспешил изъять из устава партии вредный пункт, чем утвердил себя на пожизненное правление.
Многолетний труд Павла Николаевича в очередной раз пошёл псу под хвост. До третьей попытки дело не дошло – случился громкий скандал, и его карьера в одночасье рухнула. Будучи парторгом факультета, он по доброте душевной поставил свою подпись под рекомендацией командировки одному хмырю на съезд коммунистической партии Франции. Хмырь, оказавшись в Париже, отправился не на съезд братской партии, а в английское посольство и попросил там политического убежища и вскоре объявился на враждебной радиостанции «Би-би-си». Последовал неслыханный скандал, Москва разразилась беспощадным идеологическим гневом, в результате которого партбилетов и должностей лишилась дюжина коммунистов, и Павел Николаевич в первую очередь.
Поработав несколько лет на заводе разнорабочим, он с трудом устроился школьным учителем.
Добавить комментарий