Комедия в трёх действиях[1]
Действие 1
Действующие лица:
АВТОР, мужчина 40 лет, среднего телосложения, несколько апатичен.
САКСОФОНИСТ.
Место действия:
Театр «Вдохновение», сцена.
Автор сидит на стуле один. Открывается занавес. Он долго и с насмешкой смотрит в зал. Потом зло смеётся.
АВТОР. А представления не будет. Можете расходиться.
Смотрит по залу, подходит поближе, злится.
Думаете, я шучу? Что вы на меня смотрите? Думаете это «Вдохновение»[2]? Интерактивный театр, где действие прямо перед вашими носами проходит? И ещё думаете, что на моноспектакле оказались? А в программку никто не заглядывал? Ничего, что там моей фамилии вообще нет? Это как? Я даже не знаю, на какой вы спектакль пришли? Наверное, ждёте, что тут все без штанов будут бегать между рядами и травить политические анекдоты?
А ничего, что я писатель, а не актёр? Будет смешно, если я с вами буду говорить без штанов?
Берётся за ремень и смотрит в зал.
А что? Завтра в «Звезде с Запада»[3] напишут рассказ, как Автор блистал в моноспектакле. Светил, так сказать, задом. А ещё будет громче новость, если я буду выпивший.
Идёт к столу и нюхает бутылки.
Это ж театр! Вы же наверняка знаете, как подшучивают актёры друг над другом. Например, вот так на сцене вместо воды в графин нальют водки. А по ходу пьесы актёру надо отхлебнуть водицы. И куда деваться?
О! Нашёл!
Указывает на бутылку и улыбается. Потом наливает себе в стакан и залпом выпивает.
Я же говорил, налили! А может они специально это себе сделали. Выпивают, понимаешь, на работе. Для храбрости. По двадцать лет играют тут, а храбрости нет. Я вот первый раз вышел, да и то не по собственному желанию.
Возвращается на стул.
Хотя нет, в школе играл один раз Собира Рахимова[4]. Это ещё было в те времена, когда метро его именем называлось.
Почему вы не расходитесь? Ещё не поняли, что вас снова развели? Может они опаздывают все…
Эй!
Обращается куда-то за кулисы.
Кто там есть? Осветитель? Как тебя называют? Я видел тебя, не прячься. А что ты не выходишь? Я тоже не актёр. Почему я должен тут ждать?
Обращается к залу.
Моя пьеса вышла в «Звезде с Запада». Мне звонит девушка и говорит: «Это с театра «Вдохновение». Мы хотим обсудить с вами вопросы постановки вашей пьесы». Я говорю, мол, рад, но обсуждать нечего. Я вообще не любитель «Вдохновения». А она как будто не слышит меня. Мы, говорит, заинтересованы, а вы приходите во вторник.
Вот я и пришёл, чтобы сказать, что не хочу видеть свою пьесу на этой сцене. И вообще, я не драматург. Это так, баловство было.
Честно признаться, я из этого «Вдохновения» люблю только надпись в фойе. «Per aspera ad astrum». Всё. Больше меня ничто тут не прельщает. Приходил несколько раз, каюсь, но это тоже из-под школьной палки, в те времена, когда Собир Рахимов был почтенным метростроевцем, когда маршрутка до моего родного Чирчика[5] стоила 400 сум[6]. Теперь-то пять тысяч.
Наливает себе ещё из бутылки.
Вот и посчитайте, сколько лет назад это было.
Приходил и возвращался потом злой. Показывают всякое непотребство. А нас знаете, почему возили сюда часто? Потому что Марк Вайль[7] тоже в нашей школе учился. В его времена проезд вообще копейки стоил.
Это авангардное искусство может и вызывает эмоции, но мне не по душе эти эмоции. Надо высокое, вечное… А это так, шлак…
Выпивает.
Вот я с вами дурачусь, а вы смотрите, думая, что это уже спектакль идёт. Сейчас вон он…
Указывает пальцем за кулисы.
…опустит занавес. Вы по привычке похлопаете и пойдёте есть мороженое или пить чего. А эти получат денежки, за то, что посадили меня за этот стол и сказали ждать, пока администратор выйдет.
Где все? Где тут выход вообще?
Встаёт и идёт за кулисы. Снова выходит и идёт в другую сторону. Бормочет сердито.
Всё закрыто. Замуровали демоны!
Включайте тогда соответствующую музыку, раз я тут правлю бал! Люди скучают! Огоньки давайте!
Начинает играть музыка. Зажигаются разноцветные огни на сцене.
Нет! Давайте какой-нибудь саксофон!
Начинает из-за кулис играть саксофон. На сцену выходит мужчина во фраке и круглых тёмных очках, и играет на саксофоне.
Видите!?
Автор подскакивает с места.
Они всё видят! Наблюдают за нами! Только что я дёргал ту дверь, она была закрыта. А теперь появился этот кот Базилио. Я думаю, и другие двери закрыты. Никто выйти не сможет. А они просто сидят и наблюдают. А когда мы тут уже начнём буянить, выйдут и скажут, что, мол, это так задумано было. А теперь кофей бесплатно и второй акт.
Если бы у меня была психика нездоровая, я бы начал думать, что это не для вас, а для меня спектакль. Не одного актёра, а одного зрителя. Что вы свою роль играете.
Показывает на зрителей.
Хотя, вы же и так играете свои роли. Каждый день играете, не только здесь. Мы же актёры в этом театре.
Не в этом, не во «Вдохновении». Про него я и не хочу говорить.
Ладно, мне это надоело всё. Счастливо оставаться, а я пошёл.
Идёт к двери.
Действие 2
Действующие лица:
АВТОР.
ФАРРУХ. Мужчина 33-35 лет с курчавыми чёрными волосами, одет в джинсы и свитер.
ОН, мужчина по возрасту и комплекции похож на Автора, одет в длинный серый плащ.
ОНА, женщина 30 лет, стройная, симпатичная, одета в кружевное нижнее бельё.
ФАРРУХ. Здравствуйте! Меня зовут Фаррух. Прошу прощения за опоздание. Так неудобно получилось. Я не займу много времени.
Автор смотрит на него с улыбкой и переводит взгляд на зал, качает головой в его сторону, словно намекая на что-то.
АВТОР. Да я сам не займу много времени у вас. Мне позвонила девушка и пригласила сюда. Но я сразу сказал, что не желаю, чтобы моя пьеса ставилась здесь. Вы уж меня простите за откровенность, но я отношусь к той части ташкентцев, которые не понимают вашего «искусства».
Показывает пальцами в воздухе кавычки.
И это нормально, и вы к этому привыкли. Поэтому всего вам хорошего. Лучше перед ними извиняйтесь!
Машет рукой в сторону зала.
ФАРРУХ тихо. О ком это он? Послушайте, в таком случае, у меня есть просьба к вам. Мы по своей наглости и глупости решили проработать пару сцен из вашей пьесы. Если уж вы не хотите, чтобы люди видели их, то посмотрите хотя бы сами. Наши актёры старались. Окажите нам такую честь. Вы же автор!
АВТОР с саркастической улыбкой, показывая рукой на зал. Так вы зрителей позвали на мою пьесу уже?
ФАРРУХ озадаченно. Простите, о ком это вы?
АВТОР несдержанно. Да вот о них! О нём!
Указывая на ближайшего зрителя. Бежит в проход, поднимает руку ещё одного зрителя.
О нём! Вы их за людей тут не считаете?
ФАРРУХ, пожимая плечами. Хорошо. Будь по-вашему. Я знаю, что самый строгий зритель у вас внутри. Пусть будет так. Представим, что их сразу сотня. Давайте, на сцену.
Хлопает в ладоши. На сцену выносят старый граммофон, мольберт. Фаррух поднимается на сцену и командует за кулисами.
Так, Он и Она выходят из магазина и под ручку идут к этой площадке в центре сцены. Площадка – выступ на лестнице в центре города. В это время остальные играют массовку. Идёте, как мы репетировали, быстро. Помните – вы нереальны.
Присаживайтесь здесь, посмотрим. Давайте, поехали!
На сцене появляется мужчина, одетый в длинное пальто и широкополую шляпу. Под руку он ведёт женщину, одетую в нижнее бельё. Они, прогуливаясь, идут медленно по сцене. В это время артисты, изображающие прохожих, быстро идут из одной стороны в другую. Они одеты в блеклую одежду, на всех одинаковые маски Гая Фокса. Они идут намного быстрее пары. Писатель порывается встать, машет рукой, потеряв дар речи, но Фаррух придерживает его, знаками прося помолчать. Женщина выходит прямо в зал, вульгарно садится перед мольбертом и начинает рисовать. Мужчина остаётся несколько поодаль, наблюдает за ней оценивающим взглядом. Потом он берёт граммофон и спускается к ней. Смотрит на рисунок.
ОН. Лицо моё получилось какое-то расплывчатое. Впрочем, как и в реальности.
Он тоже достаёт маску и уходит вперёд. Женщина откладывает кисть и указывает на граммофон.
ОНА: Ух ты! Он работает?
Мужчина улыбается.
ОН. Конечно!
Достаёт пластинку, сдувает пыль, ставит её, крутит ручку. Тихо начинает играть Болеро Равеля. Он и Она начинают танцевать.
ОНА томным голосом, увлекая его за собой. Пойдём!
ОН грустно. Ты же знаешь, что я не могу!
ОН подходит к краю сцены и словно натыкается на стену, ощупывает её руками.
Это мой мир. Я свободен в нём. От угла до угла. Свободен, как в комнате без дверей.
ОН говорит очень грустно. Выражение его лица меняется, словно он что-то увидел впереди, и он кричит громким, полным силы голосом, распахивая плащ словно эксгибиционист и скидывая маску.
Свободен!
Он остаётся в старинном купальном костюме, начинает танцевать и подходит к женщине. Музыка меняется на энергичный джаз, они танцуют, смеются и потом кланяются зрителям. Фаррух довольный поднимется с места и хлопает актёрам.
ФАРРУХ. Если не считать заминки с массовкой и здесь возле мольберта, то всё нормально. Как по-вашему?
Обращается к автору.
АВТОР с возмущением. Да это чёрт знает, что! Это бедлам, который вы всегда делаете. Вот зачем эта баба в неглиже?
ФАРРУХ спокойно. Вы считаете, что её нужно одеть по-другому?
АВТОР. Да не то что одеть! Вы смысл не передали. Исковеркали!
ФАРРУХ. Тогда, может быть, вы поможете нам понять? Наши актёры редко работают с самим автором. Вы же наверняка видите больше в этой сцене, чем зритель воспринимает, читая пьесу.
Автор нетерпеливо выскакивает на сцену. Идёт от угла, где прогуливалась пара.
АВТОР. Они идут по улице к лестнице. Это центр города, тут не ходят в трусах.
ФАРРУХ заинтересованно. Позвольте ремарку? Это же как бы сон мужчины? Вы же не будете отрицать, что во сне мы часто оказываемся в неловкой ситуации, без штанов? Может, если герой выйдет в нижнем белье, зрителю будет понятнее, что это именно его сон?
АВТОР, не обращая внимания. Это его мир. Всё вокруг нереально. Люди снуют. Но почему они в масках снуют?! Что за Вендетта?
ФАРРУХ умиротворяюще. Секундочку! Это такой ход театральный. Мы так показываем, что это толпа безликая. Всё внимание на главных героях.
АВТОР. Ладно, пусть так. Дальше он смотрит, как она рисует, подходит и пальцем смазывает своё лицо, чтобы оно тоже было размыто, как и весь его мир.
Пока Автор рассказывает, артисты окружают его, ходят за ним по пятам, таращатся на него. Это его еще больше выводит из себя.
Главное ощущение – это грусть, сплин, декаданс, если хотите. Он живёт в своём мире, Он не хочет из него выходить, даже когда Она просит. Понимаете? Ему от этого грустно, но лучше пусть будет грустно, но там, в рамках собственного мира.
Фаррух тоже поднимается на сцену, в то время, как Автор спускается на свое место. Он даёт актёрам поручения и возвращается к Автору.
ФАРРУХ. Хорошо, давайте теперь посмотрим, что у нас получилось.
Хлопает. Из-за кулис появляются Он и Она. Она одета в длинный серый костюм. Он – в старинный купальный костюм. Они медленно идут по сцене. Массовка, одетая в серые балахоны, скрывающие не только очертания фигуры, но и лица, начинает сновать из стороны в сторону.
ОН восклицает. Всё это - только мой сон!
Он толкает одного из прохожих. Тот падает и распластывается на сцене так, что его почти не видно. Девушка улыбается, садится к мольберту. Мужчина берёт граммофон, начинает играть музыка. Он идёт к краю сцены и, держа граммофон в руках, начинает танцевать с ним перед девушкой. Он закрывает глаза, погрузившись в танец. Автор вскакивает с места и молча смотрит, всем своим видом показывая недовольство.
ОНА. Тебе нравится рисунок?
ОН. Мне здесь всё нравится. Ведь это мой мир.
Он, кружась в танце, словно наталкивается на невидимые стены, которые будто сужаются вокруг него. Он двигается всё более скованно, пока не оказывается совсем зажатым в угол. Она наблюдает за ним.
ОНА, указывая вдаль. Может, пойдём туда?
Он опускается на пол, ставит граммофон.
ОН. Ты же знаешь, я не могу.
Закрывает лицо руками, всхлипывает. Фаррух встаёт и довольный хлопает.
ФАРРУХ. По-моему, хорошо вышло! А?
АВТОР кричит. А по-моему – бред!
ФАРРУХ. Послушайте вы!
Фаррух вскакивает на ноги и становится прямо перед Автором.
Это те-а-тыр! Как по-вашему показать зрителям, что он в своих рамках заперт? Вы сидите у себя за компьютером и представляете, пишете. А что если люди, читая вашу, извините, писанину, представляют это по-другому? Это они виноваты или вы?
АВТОР. Ну, знаете!
ФАРРУХ. А вы подумайте, наконец!
АВТОР. Я ухожу!
Широкими шагами идёт к двери. Фаррух стоит, скрестив руки на груди. Дверь оказывается запертой. Актёры спускаются со сцены и толпой таращатся на него.
Откройте эту грёбаную дверь!
Кричит и начинает стучать в дверь.
Откройте дверь, выпустите меня!
Все артисты дружно водят головами из стороны в сторону.
ОН. Ты же знаешь, я не могу!
ФАРРУХ. Не надо нервничать! Впрочем, порой авторы и не так отстаивают свои произведения. Бывало, мы тут чуть ли не до драки доводили. Интеллигенция!
АВТОР, прислонившись спиной к запертой двери, ведущей из зала. Что вам надо от меня?
ФАРРУХ. Ничего. Вы же просто любезно согласились помочь нам разобраться с вашей пьесой. А то авторы всегда жалуются, что у нас уж больно вольная трактовка!
Смотрит в зал, подмигивает и кивает. Автор медленно возвращается на своё место.
АВТОР. У меня нет времени. И вообще я пришёл, чтобы сказать, что не хочу «Вдохновения»! Слушайте меня внимательно. Тут два листа текста, который вы с ног на голову переворачиваете!
Актёры рассаживаются перед ним с умным видом, кивают, тоже посматривают в зал.
Это его мир (показывает не Него), его сон. Всё сюрреалистично вокруг. Это крупицы его воспоминаний, мечтаний, услышанных мелодий. Это сладкая меланхолия. Он идёт с Ней, а всё пропитано сплином. «Как молью изъеден я сплином!»[8]. Знакомо? Она идёт сюда, рисует. Картина – это яркое пятно в сером мире. Она – яркое пятно. Ему нравится, но он смазывает своё лицо на картине. Ему может быть бы и хотелось, но он сомневается. Ему нравится с Ней-яркой, но ему спокойнее в сером мире. Он чувствует тесноту своего мирка-комнатки, но не хочет его покинуть. Он включает музыку, которая заполняет всё вокруг, вязкую такую. И всё погружается в эту атмосферу.
ФАРРУХ, едва дослушав до конца. Браво! Какая атмосфера! Какая идея! А в конце – катарсис?
Автор глубоко задумывается, но не отвечает.
ФАРРУХ продолжает, обращаясь к актёрам. Понятно в чём ошибка ваша была? Он должен быть как бы и наблюдателем, и участником. Вы же понимаете, как писатели действуют? Они и живут сами, и ещё судят себя сами. У них как минимум две точки зрения.
АВТОР, улыбаясь. А это вы хорошо подметили! Хорошо!
ФАРРУХ актёрам. Приготовиться!
Действие 3
Действующие лица: те же
Спектакль начинается снова. ОНА, одетая в яркое нижнее бельё, выходит одна, держа под руку воображаемого Его. Люди в серых балахонах и масках снуют по сцене. Автор поднимается с места, открывает рот, но пятится тихонько к двери. Она по-прежнему закрыта. Он замирает, поднимает руку, указывая на сцену. С немым вопросом поворачивается к Фарруху. Тот кивает, также, указывая на сцену, словно приглашая Автора. Играет громкая музыка, и их слов не слышно. Начинает моргать свет, актёры, словно сумасшедшие, бросаются к Автору и уносят его за кулисы.
ФАРРУХ спокойно возвращается на место и кричит. Мне надоело это слушать. Финальный прогон.
Актёры долго возятся, не начинают. Наконец, на сцене появляется Она, одетая по-прежнему, под руку её ведёт Автор, лицо которого закрывает маска Гая Фокса. На нём серый несуразный плащ. Он вертит головой по сторонам, словно обезумевший, пялится на граммофон, на людей в балахонах и масках. Медленно Болеро переходит в другую, более интенсивную музыку, некоторые из прохожих в этот раз появляются без масок, бросают взгляды на парочку. Музыка ещё ускоряется, массовка выходит постепенно, сбрасывая балахоны и маски. Мир его сна, будто оживает. Он удивлённо смотрит на людей, словно боясь их. Она толкает мольберт. Тот падает на пол. Он в испуге делает движение к граммофону, но она не отпускает его руку, рывком тянет его к себе. Он возвращается к ней в объятья, и тогда она срывает с него маску и бросает в зал. Он заворожено смотрит в её глаза. Она вовлекает его в танец, музыка ещё ускоряется. Они начинают танцевать всё быстрее, ладнее. Массовка глядит на них с интересом, люди приближаются чтобы посмотреть. Пара в танце будто наталкивается на стены, но те со временем словно расширяются. Если вначале Она вела, вовлекала Его в танец, то теперь Он танцует всё более охотно, начинает вести сам. Она расстёгивает в танце его плащ, помогает снять его и отбросить. Он оказывается в купальном костюме, начинает громко смеяться. Во время танца словно ощупывает границы комнаты, но его рука проваливается в пустоту. Он начинает неистово кружиться, хохоча во весь голос, и в момент кульминации Она отпускает его руку, и Он вылетает испуганно за пределы своего мира, но там его подхватывает массовка. Они поднимают его на руках вверх. Он, раскинув руки, хохочет в голос, всё повторяя «Катарсис, катарсис!». Артисты уносят его за кулисы и скрываются там. Фаррух хлопает им вслед, берёт вещи Автора и тоже уходит со сцены. Музыка постепенно стихает, как и свет. Занавес закрывается.
Конец.
[1] Пьеса печатается в авторской редакции.
[2] Автор намекает на ташкентский современный драматический театр «Ильхом», название которого в переводе с узбекского означает «вдохновение».
[3] Проводится аналогия с литературно-художественным журналом СП Узбекистана «Звезда Востока»
[4] Сабир Умарович Рахимов, генерал-майор, советский военачальник. До 2010 года его имя носила одна из станций ташкентского метрополитена до того, как была переименована в «Олмазор» - “яблоневый сад”.
[5] Чирчик – город в Ташкентской области, расположен в 30 км от Ташкента
[6] Сум – национальная валюта Узбекистана. На май 2021 года 1 доллар США примерно равен 10500 сум.
[7] Марк Яковлевич Вайль, основатель и художественный руководитель театра “Ильхом”, убит в Ташкенте в 2007 году.
[8] Строчка из стихотворения “Под сурдинку» Саши Чёрного.
Добавить комментарий