Много лет назад один милый приятель показал мне прекрасную черно-белую фотографию из какого-то заграничного журнала, изображавшую мужчину и женщину, сидящих друг подле друга с двумя собачками по бокам. “Это король Англии Эдвард Восьмой и его жена, американка Уоллис Симпсон, — сказал мой друг. — Он отрекся от престола, чтобы жениться на ней. Королевская семья не соглашалась на этот брак, так как Уоллис — американка, простолюдинка, дважды побывавшая замужем”. Я впилась глазами в журнальный снимок. И хотя круглое курносое лицо бывшего короля, глядевшего в объектив слегка выпученными пустыми глазами, показалось мне малозначительным, а его возлюбленная с ее огромной головой, тяжелым подбородком и лошадиными зубами, обнаженными в недоброй улыбке, мне и вовсе не понравилась, я, не в силах преодолеть охватившее меня умиление, воскликнула: “Какая прелесть!” Что именно было “прелестью”, я и сама не знала.
Прошли годы... Я оказалась в Нью-Йорке. К этому времени несостоявшийся король уже три года, как покинул этот мир... Уоллис была еще жива, но тяжело болела, теряла память и существовала в окружении врачей, медсестер, нянек. Она умерла в 1986 году, пережив своего супруга на 14 лет, оставив после себя громадное количество драгоценностей и окутанную розовым флером легенду о любви, хрупкую, нежную сказку страшного и жестокого ХХ-го века. С разрешения королевы Елизаветы Второй Уоллис похоронили в Англии, на том же кладбище Виндзорского замка, где покоился ее некогда венценосный супруг.
Пролетели еще 16 лет. В Англии в прошлом году скончалась королева-мать, (вдова Георга Шестого, который стал королем после отречения Эдварда). Ее архив, скрывавший тайны английского двора, с большим разделом, посвященным интимным отношениям Уоллис Симпсон и Эдварда, стал достоянием гласности. Из опубликованных документов мир узнал, что уважаемая публика по обе стороны океана пала жертвой неистребимой жажды романтических красот из жизни богатых и знаменитых. Оказалось, что романтики во взволновавшем некогда романе не было и в помине, а сюжет, достойный волшебного пера Шарля Перро, существовал лишь в пылком воображении легковерных любителей нас возвышающего обмана.
Однако не будем забегать вперед, а расскажем все по-порядку.
В 1930 году в Лондон приехал американец — бизнесмен Эрнст Симпсон со своей женой Уоллис, которая до него уже побывала замужем за военным пилотом Уинсфелдом Спенсером. Высокая (может быть, даже долговязая) очень худая (может быть, даже костлявая) она не блистала ни красотой, ни обаянием. была уже не первой молодости (ей исполнилось 33 года). И, тем не менее, был в ней какой-то своеобразный шарм, притягивавший внимание. Возможно, необычайная амбициозность, прорывающаяся изнутри энергия? Страстность? Скрытая сила? Свобода? Независимость? Во всяком случае, очень скоро она оказалась “на равных” в пестрой компании молодых мужчин разного “чина и звания”, разного материального положения, разных интересов и разнообразной сексуальной ориентации. Самым значительным членом этого круга был Дэвид — Принц Уэлльский, довольно-таки непутевый малый, с очень большими странностями. Познакомившись с ним, Уоллис, несмотря на его высокое положение, не была впечатлена. Тогда, как Принц явно ею заинтересовался. Через некоторое время они стали любовниками.
В 1936 году умирает король Англии Георг Пятый и престол наследует, под именем Эдварда Восьмого, его старший сын Принц Уэлльский Дэвид. Став королем, он объявляет, что собирается жениться на своей возлюбленной Уоллис Симпсон, которая уже развелась со вторым мужем. Это вызвало невообразимый скандал. Королевская семья и правительство Великобритании встают на дыбы и категорически возражают, чтобы король взял в жены “эту женщину”. В ответ на такое к себе отношение Эдвард отрекается от престола. В своем обращении по радио к народу он говорит: “Я оставляю престол, потому что не смогу отправлять свои королевские обязанности без поддержки женщины, которую люблю”. В 1937 году Эдвард и миссис Симпсон обвенчались в Париже, получили титул Герцога и Герцогини Виндзорских и высланы из страны. Новый король Англии Георг Шестой (родной брат Эдварда) запретил им когда-либо возвратиться в Англию или даже просто приехать с визитом. (Это было разрешено Герцогу одному, когда умерла его мать королева Мэри).
Такова внешняя канва событий. Их скрытый смысл, о котором всегда ходили слухи среди людей приближенных и посвященных, хранился за семью печатями в архиве королевы — матери.
Оказалось, что у приехавшей с мужем в Лондон Уоллис Симпсон была совершенно “черная” репутация. Первый ее муж, за которого она вышла в 19 лет, был беспросветным алкоголиком. Она изменяла ему, не таясь, и объясняла свои ночные загулы страстью к покеру. В Китае, куда первый муж привезУоллис, она обрела известность в качестве посетительницы грязных притонов, где она, по заверениям тамошних знакомых, освоила “китайские сексуальные штучки”, и, будучи нимфоманкой, не чуждалась лесбийских развлечений. Поговаривали, еще что она каким-то образом была связана с германским (в то время) дипломатом Иоахимом фон Риббентропом и работала на нацистскую разведку и, не исключено, что выполняла и кое-какие задания ВЧК. Естественно, что когда с такой особой стал встречаться наследник престола, ею заинтересовались секретные службы королевской семьи и британского правительства. За ней была установлена тайная слежка.
К своему удивлению, агенты обнаружили, что, крутя шуры-муры с Принцем, госпожа Симпсон имела любовника, 36-летнего продавца автомобилей по имени Гай Трандл. Гай был интересным мужчиной, шармантным искателем приключений и отличным танцором. Уоллис, по-видимому, была всерьез увлечена им или, во всяком случае, дорожила отношениями с ним, так как, по его же собственному признанию, давала ему деньги и осыпала подарками.
Но это был не самый сильный удар, нанесенный королевской семье любовными томлениями Принца Дэвида. Про его избранницу говорили, что она, ко всему прочему, еще и не женщина (!). В ней, действительно, не было ни капли женственности. Весь ее облик, манеры были, скорее, мужскими, а низкий голос был таким грубым, “как будто он выдавливался проржавевшими мехами”. Выяснилось, что еще в школьные годы соученики звали ее “гермафродитом”. А доктор Джон Рандхард, рассматривая рентгеновские снимки Уоллис, заявил, что по его мнению, “она — мужчина”. Факт ее половой принадлежности остался тайной, как и неординарный смысл ее интимных отношений с Принцем, который был гомосексуалистом (возможно, бисексуальным). Для его дружков и приближенных все это не было секретом Его личный доктор был убежден, что Принц “не мог выполнять все желания женщины. Я думаю, что он оставался во всем маленьким мальчиком”. Принц не блистал ни умом, ни образованием, не обладал чувством юмора. Как правило, в обществе не умел вести беседу, неадекватно реагировал на происходящее вокруг, часто обижался и тогда бывал жалок, беспомощен. Подруга его молодых лет Фрида Дадли Уорд говорила: “Он делал себя рабом женщины, которая ему нравилась, и становился целиком зависимым от нее. Это была его природа. Он был мазохистом. Ему было приятно, когда его унижали и даже оскорбляли. Он умолял об этом”. В письме Фриде, написанном в 1920 году, Давид признавался, что “идиотские самокопания и жгучий стыд” преследовали его постоянно. “Возможно, это было естественно. Ведь ты знаешь, как я был воспитан — бедный несчастный слабый маленький ребенок”. Возможно, разгадка привязанности к Уоллис лежала в этих особенностях естества Принца и в ее умении манипулировать ими. Она была груба с Дэвидом, жестоко высмеивала его, не понимавшего шуток, и часто доводила его до слез.
Мне кажется, что в этом и разгадка подспудных причин, связанных с отречением от престола. Хотя английская монархия отправляет лишь парадные функции, не влияя на политику страны, все же перспектива заполучить короля “без царя в голове”, неординарной сексуальной ориентации, любителя спиртного, от которого могли ожидать чего-угодно, не сильно радовала правительство Великобритании и королевскую семью.
Справедливость таких опасений подтвердилась почти сразу. Обвенчавшись с Уоллис, бывший король Эдвард вместе с нею отправился в Германию, чтобы засвидетельствовать свой сердечный восторг Адольфу Гитлеру. Фюрер очень ласково их принял, оказав им истинно королевские почести. В ответ Герцог и Гецогиня Виндзорские выказали свою полную поддержку его внутренней (особенно в части отношения к евреям) и внешней политики. Позднее, во время Второй мировой войны, Герцог высказал свои политические симпатии в светской беседе: “В войне виноват Иден (тогдашний министр иностранных дел Англии). Когда-то он дурно обошелся с Муссолини. Но он не один виноват, а в компании с Рузвельтом и, конечно, с евреями”. Свои прогерманские (пронацистские) симпатии Герцог демонстрировал, порой, вполне нелепо. Так однажды на “парти” он, вдруг, заговорил по-немецки. Одна дама заметила: “Я не понимаю вас”. На что Герцог заявил: “Я не говорю по-английски. Немецкий — мой родной язык.”
Покинув Англию, Герцог и Герцогиня Виндзорские поселились во Франции, а потом перебрались в Нью-Йорк. Здесь они были гостеприимно приняты представителями американского истеблишмента (большими демократами, помешанными на всевозможных титулах). Они были нарасхват и постоянно переезжали из одних домов в другие, деля время между гостеваниями и пребыванием на ипподромах. Была у них и своя квартира в Нью-Йорке, в которой они устраивали пышныые приемы. Но как сказала их старая приятельница графиня Рошамбо, “в доме все — и убранство, и посуда, и еда — отвечало понятию “превосходно”, а разговоры были идиотские”. У Герцога и Герцогини не было никаких интересов. Едиственной темой, волновавшей их, были деньги. Когда Эдвард покидал Англию, он вывез с собой 4 миллиона долларов (на те-то деньги!) плюс к этому получал от Георга Шестого ежегодно 103 тысячи долларов. Но Уоллис и Эдвард постоянно жаловались на скупердяйство королевской родни, утверждая, что они живут чуть ли не впроголодь.
Герцог и Герцогиня Виндзорские прожили вместе, в общей сложности, сорок лет. Эдвард был искренно и сильно привязан к жене. Во всем от нее зависел. Уоллес, как говорили их друзья, “по-своему” тоже любила его, но это, отнюдь, не мешало ей пускать в свое сердце (и в постель) других мужчин. Самой известной и самой нашумевшей была ее связь с Джимми Донахю — наследником владельцев магазина Woolworth. Он был открытым гомосексуалистом и, не отличаясь большой скромностью, повествовал о своих любовных эскападах. Приятель однажды поинтересовался: “На что это похоже пойти в постель с Герцогиней Виндзорской?” “Это все равно, как лечь в постель с очень старым матросом”, — отвечал Донахю.
Я думаю, что жизнь, по-настоящему, не взирая на титулы и богатства, не была милостива к Уоллис. Она, так полагают ее знавшие, считала, что став женой Эдварда, станет и королевой Англии, и ради этого готова была принять определенные неудобства совместной жизни с королем. Но мечты обернулись пожизненным изгнанием. Королевская семья так и не примирилась с ней, не признала ее “своей”. И она, как бы в возмещение своих эмоциональных убытков, добилась того, что ее признали женщиной, которая одевается лучше всех в мире. Небольшое, но утешение.
Как и ко всем смертным, к Герцогу и Герцогине “старость постучала в дверь” и принесла с собою грустные дары — тяжелые болезни. У Эдварда обнаружили рак и болезнь Паркинскона. Уоллис после его смерти жила долго, но это безрадостно: полное одиночество, старческий маразм...
Нет, жизнь не укладывается в сказочные параметры. И потому, наверное, все сказки в мире кончаются свадьбой. После свадьбы вступает в права проза жизни, а вернее, сама жизнь. Тут уж не до сказок, не до легенд.
Добавить комментарий