Я хочу вам поведать историю о моем соседе Мише Кугеле, дверь которого была слева от моей двери. Ему было где-то под двадцать пять лет, но выглядел он значительно моложе. Лицо молодого ангелочка. Только перекосило какой-то из его позвонков, и он ходил, согнувшись в три погибели. Так что в свои молодые годы он был официально зачислен в инвалиды и не знал, что делать с собой. То ли играть в лотерею, где один наш сосед выиграл миллион долларов, то ли повеситься.
Мишины родители погибли в автомобильной аварии, когда ему было семь лет отроду. А до этого несчастья жили молодые Кугели с крошкой Мишей в маленькой комнатушке в коммуналке, которых в Одессе было столько, сколько звёзд на небе в ясную июльский ночь. А за их стеной в том же доме, тоже в тесной комнатушке, жил бывший концертмейстер Одесской филармонии старик Шпигель.
И случилось так, что, когда Мише исполнилось пять лет, старик Шпигель поймал за рукав Мишину маму и открыл свой сверкающий серебром рот: «Мадам Кугель, вы знаете, что делать с вашим сыном? Конечно, вы не знаете.» - «А в чем дело, сосед? Он что-то натворил?», - забеспокоилась мама. – «Нет, — это сам Бог натворил с вашим сыном. Он дал ему совершенный слух. Один - на миллион бывают с таким слухом. Вы поняли меня, Мадам Кугель? Я слушал, как он напевал сложные мелодии. Это – фантастика! А какие у него пальчики и уши! Сию минуту берите мальчика и бегом в школу Столярского!» - «Спасибо вам. Сейчас доварю суп, и мы поедем». – «Какой суп? К черту суп! Бегите сию минуту!» Мама нарядила Мишу по-праздничному, и они поехали девятым трамваем в школу Столярского. Старик Шпигель был прав, и Мишу зачислили в класс самого Изи Маргулиса, который отвёл маму в сторонку и сказал ей: «Мама, покупайте скрипку! Я слеплю из вашего сына Давида Ойстраха».
К сожалению, слова маэстро Маргулиса не сбылись. В семь лет Миша стал сиротой и его приютила папина сестра тётя Рая. На этом закончились его занятия в школе Столярского. Жизнь на новом месте была не сладкой, так как тети Раи муж Жора не любил Мишу и делал все что мог, чтобы выжить его из своего дома. Жили они в посёлке Котовского, что расположен примерно между Одесским заливом и лиманом.
Летом - шикарное море рядом, компания весёлых ребят и девочек, а зимой - холодные ветры со стороны степи и ненавистная школа. Миша не был хорошим учеником. Он был среди тяжёлых отстающих и вместо доски почёта его фото красовалось на доске позора рядом с отпетыми двоечниками неважного поведения. Это значило, что он стоял у края пропасти, на дне которой была исправительная колония с соответствующим штампом в паспорте. Слава Богу, что у него хватило мозгов уберечься от решётки, при окончании школы ему сильно повезло. Его двоюродный брат Рома Спица, на пару лет старше его, уезжал в Австралию, и ему нужен был компаньон. Конечно, Миша загорелся поездкой на загадочный край света, где водятся кенгуру, собаки Динго и где есть пустыня с верблюдами.
Билет в Австралию купил его дядя Жора, жаждущий избавиться от племянника. В общем за неделю все было готово к отъезду и, после прощального обеда у Ромы Спицы, Миша с двумя чемоданчиками и детской скрипкой, а Рома - с большим чемоданом и сумкой с провиантом на дорогу приехали в аэропорт.
Итак, небольшой Одесский десант, состоящий из двух молодых людей, вылетел в Австралию. Оба летели в самолёте в первый раз. Сидели они в хвосте, где было много свободных мест и шанс поспать. Чемоданы над головой, а скрипка – на Мишиных коленях, чтобы никто, не дай Бог, не украл. «Чего ты так дрожишь над ней? Она, что из Страдивари коллекции?» - «Это подарок моей мамы. Она - дороже, чем Страдивари».
Обосновались молодые люди в Мельбурне, у дальнего родственника 0скара Лейбовича, который был чем-то между завхозом, устроителем субботнего кидуша* и уборщиком при синагоге в Колфилде, где жило много евреев. В общем Оскар был там старшим - куда пошлют. Он любил тихую жизнь и дорожил своей службой. Так вот, дальний родственник Оскар пожалел парочку молодых людей, жаждущих в ближайшем будущем прокатиться по пустыне, и выделил им на время подготовки полусарай-полулетнюю кухню- развалюху. «Живите здесь пока не раскрутитесь. Но чтобы было по-интелигентному, не по-одесски. Поняли? Я знаю, что вы молодые ребята, вам захочется то, это. Водочки, девочек. Так это в моем доме не проходит. Поняли?» - «Все поняли, дядя Оскар,» - хором сказали молодые дальние родственники. А сами про себя подумали, что от дяди жизни не будет и при первой же возможности надо будет сматывать удочки.
В их шикарном жилье с тусклой лампочкой, свисающей с низкого, с паутинами и пауками, потолка они нашли две раскладушки и белье со штампом одесской артели имени тридцати бакинских комиссаров. «Главное, что есть на что положить башку», - сказал Миша и зевнул, широко раскрыв рот, словно он сидел в кресле у зубного врача. Дядин дом стоял на бугорке, а жилье молодых ребят находилось на краю, возле забора, за которым ужинали дядины соседи, и запахи жареного мяса переваливали через забор и вызывали обильное слюновыделение у молодых людей.
Рома понял, что заснуть им не удастся, пока на сковороде у соседей скворчит хоть одна необглоданная кость, и сказал: «Миша, распакуй свою скрипочку и сыграй что-нибудь». Миша пошёл в кухню-сарай, с грехом пополам настроил свою детскую скрипку и заиграл почему-то мотивчик давно забытой песни из босяцкого одесского репертуара. «Ты что? Дядя услышит и подумает, что мы из Одесской шпаны». Но Миша был упрямый парень и продолжал пилить. И тут на крыльце появился дядя Оскар...Он был не в духе и приготовился расчехвостить молодёжь, как вдруг за забором раздались аплодисменты. «Мальчики, учтите, что здесь не эстрадные подмостки, и прошу прекратить это черт знает что. Я религиозный человек и не терплю этого. Понятно? Я на хорошем счету у самого рэбэ Янкеля и прошу не расшатывать мои нервы».
Стало темно, и на низком Австралийским небе загорелись молодые зеленые звезды. Дядя Оскар развернулся и быстро исчез в доме. А за забором отгремели тарелки, вилки, ножи и наступила тишина. Только незнакомая молодым людям птичка через каждые пять минут наяривала свою любимую песню, похожую на соловьиную. Молодая парочка, не купавшаяся в роскоши в Одессе, все же решила, что жить в некомфортабельнoм сарае-кухне в такой развитой стране, как Австралия, просто неприлично. И стали они думать, что можно предпринять для того, чтобы снять где-то однокомнатную квартиру и заодно не мозолить глаза дяде Оскару. Не стоит разрушать до конца его нервную систему. И начался так называемый в интеллигентных кругах мозговой штурм.
Не известно, кому первому пришла в голову та гениальная идея, но она пришла. И мальчики были довольны безмерно. Оказывается, это правда, что все гениальное – просто. Заключалась та идея в том, что мальчики должны использовать умение играть на скрипке одного членa фирмы и cладенький баритон другого. Они станут у входа в супермаркет и будут давать маленький концерт из песен Челентано и других звёзд. После первых пяти номеров концерта, Рома, назначенный казначеем фирмы, обойдет тысячную толпу с большой шляпой-панамой, чтобы собрать деньги.
Очень возбужденные, молодые люди даже поделились своей идеей с дядей Оскаром. И тот ее одобрил. Через неделю репетиций в сарае-кухне парочка рано утром направилась к ближайшему супермаркету. Погода была хорошая, но настроение – отвратительное. Сказывалось отсутствие опыта выступлений на публике. Потоптавшись у распахнутой двери, пока две старушки заметили их, Рома сказал полуживому Мише: «Начнём с Битлов. Раз, два, три. Поехали». И они поехали. Миша не успевал за Роминым темпом, но по ходу пьесы, как говорили в Одессе, поднажал и первая песня вызвала скупые аплодисменты старушек. Артисты раскланивались три раза и дали вторую песню из репертуара Битлов. Народу прибавилось и, когда Рома закончил петь, кто-то из публики сказал: ‘Where to put money, guys?’ Музыканты в спешке забыли прихватить с собой панаму, и, поняв, что от него требовали, Рома с протянутой рукой обошел публику и собрал скромный заработок в доллар и сорок пять центов. Старушки, бесплатно прослушав две песни, направились в супермаркет, а за ними разбрелись кто куда остальные.
Миша и Рома купили на честно заработанные деньги бананы и, жуя, поплелись домой. «Ну, что?» - спросил у новоиспеченных артистов дядя Оскар. – «Всё хорошо, угощайтесь, дядя Оскар». И Рома протянул дяде банан. «Скажу вам, мальчики, по секрету. Плохое время вы выбрали для концерта. Лучше всего давать концерты в шесть вечера, а по выходным – в десять утра. Завтра – суббота. И можно кое-что заработать. Поняли?» - «Конечно поняли. Что за вопрос?» - сказали мальчики и пошли в свою берлогу. Они слушали сольное пение неизвестной птички, которая, на одном дыхании, исполнила не известную им песню из двух слов: «не чирикай, не чирикай, не чирикай,» и, когда она им чертовски надоела, Рома сказал: «Слушай, Миша, когда эта сука заткнется? Сил больше нету слушать это.» - «Я не знаю, когда, но надо проветриться. Пойдем к морю, надо проверить, чем отличается Черное море от Тихого океана». –«Отличная идея, пошли. Только спросим у дяди Оскара, как пройти к океану».
Дядя Оскар посоветовал взять с собой скрипку. «Она же ничего не весит, не надорветесь. Никогда не знаешь, где повезёт, и может случиться, что заработаете пару копеек. Поняли?» - «Поняли, дядя». Очевидно, в тот вечер у дяди было хорошее настроение, а может быть, захотелось проветриться, но он вызвался сопровождать их до Фитстрой- Стрит. «А теперь - двадцать шагов, и вы у океана,» - сказал дядя Оскар, - Поняли?» - «Спасибо, дядя, поняли».
Было начало осени. Тепло, ни ветерка. Даже пальмовые листья-опахала, посаженные по краям тротуаров, застыли в грустном молчании. Дядиных двадцать шагов оказались длиной в два километра. Уже багровое, уставшее за день солнце медленно опускалось к горизонту и орали во всю глотку цикады, когда мальчики спустились к променаду, тянувшемуся вдоль воды. Они шли в сторону пирса, освещенного фонарями.
На краю пирса почти в открытом море весь в неоновых огнях приютился ресторан, построенный еще во времена королевы Виктории. На пирсе было много публики. «Пошли на край», - предложил Рома, - там потише». На краю пирса стояло несколько молодых парней с удочками, они курили. «Миша, посмотри на лунную дорожку на воде. Ты бы мог сыграть лунную сонату?» - сказал Рома. – «Нет, конечно.
Это очень сложная вещь. Во втором классе её не играют». - ответил Миша. - «Жалко. Ну сыграй что-нибудь». – «Хорошо, сыграю». Миша вынул из футляра свою малютку скрипочку и заиграл. «Эх, Одесса – жемчужина у моря». Миша не успел сыграть даже первый куплет, как из группы рыбаков отделились два парня. Они шли походкой боксёров, выходящих на ринг перед боем. Ожидать от них чего-то хорошего было бы большой ошибкой.
Один, который был поменьше ростом, но пошире в плечах, приблизился к Мише. 'Listen, man, you skered the whole fish in this bay. Can you swim, man?' Mиша вспомнил пару знакомых слов. Рыба, плавать и определённый артикль. И Миша, не подозревая подвоха, сказал ‘уеs.’ 'Тhat's good, man. Now you should swim a little bit and bring the fish back. Understand, man?' И он толкнул бедного Мишу. И тот, не ожидая этого, полетел с высоты пару метров в воду. Но в воду он вошёл не как положено, головой, а упал на спину. Миша почувствовал сильную боль в позвоночнике и закричал: «Рома, я тону! Спасите!» Рома прыгнул в воду, а вслед за ним, поняв, что он переборщил, прыгнул в воду рыбак.
Мишу вытащили из воды и положили на сырые доски пирса. Под ними, чтобы не беспокоить Мишу, ударялись о сваи осторожные волны. Пахло гнилыми водорослями и нечищенной рыбой. Миша открыл глаза. Подвыпившие золотые звезды танцевали совсем не веселый танец. Было красиво, и болела спина. Через какое-то время к пирсу подкатила скорая помощь. Два фельдшера уложили Мишу на специальную коляску, погрузили в скорую и увезли в госпиталь.
-------
* Благословение в иудаизме, которое произносят в праздник в субботу (прим. ред.)
Добавить комментарий