Это история моей несчастной любви. Вы можете также назвать её счастливой. Всё зависит от того, под каким углом на неё смотреть. Разумеется, история сугубо личная, но я должен конфиденциально поделиться ею с вами, мой дорогой читатель. Кроме вас мне не с кем делиться.
Итак, я полюбил Её, как водится, с первого взгляда. Может быть, со второго, но кто считает? Любовь сразила меня наповал. Тоже ничего нового. Некоторое время я страдал вхолостую, пока не выяснилось, что любовь сразила Её тоже. Мы признались. Мы поняли, что рождены друг для друга.
– Милый! – говорила Она, и Её голос повергал меня в безумие. – Я хочу быть навеки твоей.
– Любимая! – отвечал я, потея от страсти. – Я тоже! Я тоже! Быть навеки твоим, и никаких гвоздей!
И мы оба рыдали от перспективы такого замечательного товарообмена.
До поры до времени мы держали себя в руках, не допуская ничего лишнего, никакой физической близости. Но однажды, нарыдавшись вдосталь, Она утёрла слёзы счастья и говорит:
– Раз на то пошло, – говорит, – то теперь я готова вступить с тобой в любовные отношения в их полном физиологическом смысле.
– Ничего себе! – бормочу я, густо покраснев, отчего слёзы счастья разом просохли. – Ну, а я тем более. Всегда готов. Только скажи когда.
– Немедленно! – объявляет моя любимая. – Сразу же после того, как мы подпишем контракт!
– Какой контракт?
– Известно какой – контракт на сексуальные отношения! О том, что мы вступаем в упомянутые отношения добровольно, и никто из нас не будет в дальнейшем предъявлять своему партнёру никаких материальных или иных претензий. Ты имеешь что-нибудь против?
– Упаси, Боже! – бормочу я. – Конечно, нет! Как можно вступить в такие увлекательные отношения без контракта!
И мы трясём друг другу руки в знак полного обоюдного согласия. Немного успокоившись и уняв волнение в крови, я говорю:
– У меня есть хороший адвокат. Я попрошу его составить контракт и прислать нам на подпись. Но это, боюсь, будет дорого, так как он очень хороший адвокат. Учитывая нашу взаимную любовь, расходы будем делить пополам.
– Ах, милый, я думаю, что мы можем обойтись без адвоката, – говорит моя ненаглядная. – Если покопаться в интернете, то наверняка можно найти стандартную форму контракта на плотские отношения. Её надо будет распечатать, заполнить и заверить у нотариуса. Нотариус гораздо дешевле, чем адвокат.
– Любимая! – умиляюсь я. – Ты не только прекрасна, как Венера, ты ещё и умна, как Сократ. Да здравствует интернет!
И мы садимся за компьютеры и погружаемся в электронный поиск. На следующий день Она звонит, опередив меня.
– Нашла! – говорит Она, и в её голосе звенит победная гордость. – Есть две формы контракта, короткая и длинная. Обе платные. Короткая форма стоит пятнадцать долларов, длинная шестьдесят.
– В чём разница?
– Короткая форма содержит только основную информацию. Ну там имя, фамилию, год рождения и прочие данные, включая почтовый адрес места планируемой физической близости.
– Хорошо. А зачем нужна длинная форма?
– В длинной форме, – запинаясь, говорит моя любимая, и я чувствую по телефону, как Она краснеет, – в длинной форме такие вопросы, на которые я не могу ответить. Мы должны указать, какие конкретно разновидности физической близости и в каких позициях мы планируем исполнять по дням недели.
– Да, это сложно, – соглашаюсь я. – Накладывает обязательства. Давай остановимся на короткой форме.
На следующий день снова звонит моя любимая. Она расстроена.
– Милый, – говорит Она, – оказывается, короткая форма годится только для людей с низким доходом. К ней надо приложить налоговые отчёты за последние два года и копии банковских счетов.
– Не надо волноваться, – успокаиваю я свою любимую. – Значит, заполним длинную форму. Дорого, конечно, но любовь требует расходов. Тем более, что мы их делим пополам.
– Конечно, милый. Но учти, что кроме нотариуса требуются два свидетеля.
– Как? – говорю я, холодея. – Два свидетеля нашей физической близости?
– Вроде. Два свидетеля подписания контракта.
Поиск свидетелей оказывается не простой задачей. По прошествии недели Она первая звонит мне.
– Милый, как успехи?
– Плохо, – признаюсь я. - Никто не хочет быть свидетелем в таком интимном мероприятии, как физическая близость. Боятся брать на себя ответственность. Зато советы дают охотно.
– У меня тоже плохо, – вздыхает моя любимая. – Никого не смогла уговорить. Единственное, что я нашла, – компанию, которая поставляет свидетелей на все случаи жизни. Они обеспечивают свидетелей любого пола и вероисповедания по требованию заказчика и гарантируют полную конфиденциальность и высокое качество сервиса. Каждый свидетель стоит 699 долларов за каждую подпись. На евреев наценка двадцать процентов. Если заказываешь трёх и более свидетелей, дают скидку в десять процентов. Ну как, подходит?
– Ты с ума сошла, любимая, – говорю я, сдерживая негодование. – Да за такие деньги я могу…
– Ладно, ладно, можешь не объяснять, что ты можешь за такие деньги, – говорит моя любимая. – За такие деньги я тоже много чего могу…
Некоторое время мы молчим. Потом она вздохнула и говорит:
– А может нам вступить в брак?
– Во что?
– Пожениться, – объясняет Она. - Выйти замуж. Ты – на мне, я – за тебя.
– Как? Связать себя брачными узами?
– Ничего страшного. Как свяжем, так и развяжем. Зато не нужен контракт на любовь. Брак это включает. Никаких хлопот.
– А венчание? Разве не требуется какой-нибудь священник, или раввин, или капитан корабля? На крайний случай – конгрессмен или бандерша?
– Отстаёшь от жизни, – снисходительно констатирует моя любимая. – Ничего этого давно не нужно. Напечатаем бесплатный бланк свидетельства о браке, распишемся, просканируем и пошлём в электронном виде по указанному адресу.
– И свидетели не требуются?
– Нужен один, без всякого нотариуса. Тоже не проблема. Я прикажу Берману, и он распишется за свидетеля. Он денег за это не берёт.
– Кто такой Берман?
– Моя собака, До-Берман Пинчер. Сокращённо Берман. Его подписью будет отпечаток передней правой лапы. Я проверила, это вполне законно. В конституции США не сказано, что собаке запрещается быть свидетелем бракосочетания.
За окном цветёт весна, поют пересмешники, и я чувствую, как в моей душе, измученной от бесплодных надежд, нарастает и звучит в полную силу свадебный марш Мендельсона. Но затем, не меняя темпа и накала торжественности, радостный Мендельсон переходит в траурного Шопена. Это наступает пандемия Ковида.
– Милый, – говорит Она упавшим голосом. – Мы должны соблюдать безопасное расстояние в шесть футов.
– Родная моя! – вздыхаю я, выходя из состояние предсексуального восторга. – Ради тебя я готов хоть на шестьдесят футов! И нам не нужен собачий брак! Не надо беспокоить мистера Бермана.
И мы, включив Скайп, Зум и Фейс-Тайм, бросаемся в дистанционные объятия друг к другу, она – в Бруклине, а я – во Флориде.
Так начинается наша совместная виртуальная жизнь без брака. По утрам я спрашиваю у своей любимой, как Ей спалось на безопасном расстоянии, а Она меня – сколько у меня осталось места на драйве. На завтрак я готовлю её любимые французские тосты со взбитыми сливками, показываю крупным планом своё кулинарное произведение, а затем, на радость своей любимой, съедаю его сам. Она делает то же самое с моим любимым омлетом а-ля Монблан. По вечерам мы сидим перед каминами и мечтаем о том времени, когда у нас появятся дети. Мы пока не знаем, отчего они могут появиться, но мечте не запретишь.
– Как мы назовём ребёнка? – мурлычет моя любимая.
– Если девочка – Загрузка, – предлагаю я. – Будем звать её Загрызуля. Или Загрызунчик. Или просто Грыжа. А если мальчик – Мегабайт. Байтик.
– Мне это не нравится, – морщится Любимая. – Кроме того, ты не должен говорить «мальчик» и «девочка». Это сексизм. Наш ребёнок, когда вырастет, сам решит, какой он хочет иметь пол, – мужской, женский или какой-нибудь ещё.
Заявление моей наречённой меня настораживает.
– Милая, – осторожно говорю я. – Ты разве не знаешь, что при рождении мальчик и девочка отличаются друг от друга?
– Не знаю и знать не хочу. Это не имеет значения, – парирует Любимая.
– Дорогая, – говорю я, уже с трудом сдерживаясь от более выразительного эпитета, – ты, похоже, совсем одурела от свой политкорректности. Если ты не знаешь, чем отличается мальчик от девочки, могу напомнить. Есть одна деталь в нижней части организма…
– Хулиган! – кричит Любимая так, что дребезжит экран моего компьютера. – Как ты смеешь говорить такие непристойности! Ты сексист, расист, садист, мазохист, супремасист и…
Экран монитора гаснет. Не знаю, кто из нас первым выключил компьютер. Я перевожу дыхание и иду выпить виски.
На следующий день я включаю Скайп, и, к своему удивлению, вижу на экране вместо своей политкорректной возлюбленной гладко выбритого джентльмена в дорогом костюме и при галстуке.
– Добрый день, – говорит джентльмен, источая галантность. – Моя юридическая фирма представляет интересы вашей … э-э…
– Безбрачной спутницы жизни, – подсказываю я.
– Совершенно верно, – соглашается бритый джентльмен. – Она подала на вас в суд иск за то, что вы подвергли её сексуальному харрасменту, и требует компенсацию за причинённые ей страдания в размере трёхсот тысяч долларов. Эта сумма не подлежит обсуждению, поскольку…
– Постойте, – перебиваю я. – Какой харрасмент и какие страдания, если мы живём в разных штатах и общаемся по Скайпу?
– Это не имеет значения. В соответствии с законом, недавно принятым конгрессом Соединённых Штатов, виртуальный половой харрасмент приравнивается к физическому.
– А откуда взялись триста тысяч?
– За это вы должны быть благодарны вашей… э- э… спутнице. Будучи хорошо осведомленной о вашем финансовом состоянии, включая ваш дом, машину и банковские счета, она не хочет требовать больше, чем с вас можно взять. Надеюсь, вы оцените её чуткость. Вы можете заплатить чеком, наличными и, насколько возможно, кредитными карточками…
Я выключил компьютер, унял дрожь в желудке и позвонил своему адвокату. Он внимательно выслушал мой рассказ и, вникнув в детали, объявил:
– Защищаться бесполезно, она всё равно выиграет. Надо переходить в нападение. Повтори, как она тебя назвала?
– Расист, сексист, мазохист, может быть, даже марксист или социалист…
– Социалист – это комплимент, а не оскорбление, – поправляет адвокат. –Но всё остальное подходит. Подаём в суд иск за виртуальный харрасмент, на такую же сумму. Платить вперёд не надо, заплатишь мне потом одну треть своего выигрыша.
– Вы думаете, суд примет такое обвинение?
– Отстаёшь от жизни, голубчик, – говорит адвокат, проявляя сочувствие. – Никакие суды и судьи в этом больше не участвуют. Есть всемогущий федеральный компьютер. Он сам рассматривает иски, сам выносит приговор и сам назначает меру наказания. Через два дня получим ответ.
Действительно, как обещал, адвокат звонит через два дня.
– У меня для тебя хорошая новость, – сообщает он. –– Мы выиграли.
– Чудесно! – кричу я в экстазе. – Я восхищён вашим профессиональным знанием дела! Спасибо за ваше…
– Пожалуйста, – говорит адвокат. – У меня есть, кроме этого, плохая новость. Она тоже выиграла.
– Ага – соображаю я, остывая от экстаза. – Значит, мы квиты? Ничья?
– Конечно. Но ты должен мне одну треть своего выигрыша, что составляет сто тысяч. Эта сумма будет автоматически переведена с твоего счёта на мой. Тебе не надо ни о чём беспокоиться.
– А моя…э-э…
– А твоя виртуальная спутница жизни заплатит столько же своему адвокату за победу над тобой
– Значит, мы оба потеряем по сто тысяч? Зачем же мы судились?
– Как зачем? – обижается адвокат. – Ваша гражданская совесть не может мириться с таким возмутительным явлением, как половой харрасмент.
– Да, конечно – говорю я упавшим голосом. – Гражданская совесть нынче обходится дорого…
Утром, к моему удивлению, на Скайпе появляется Она. Вид у неё жалкий, как у побитого Бермана. Она всхлипывает и безуспешно пытается стереть с лица слёзы, смешанные с косметикой.
– Ну что, любимая, допрыгалась? – говорю я, не скрывая злорадства. – Хотела меня разорить, пока мы не поженились?
– Я не хотела, – хнычет Любимая. – Меня адвокат уговорил. Сказал, что я выиграю, разбогатею, и тогда ты будешь меня любить ещё сильнее.
– Меня тоже адвокат уговорил, – вздыхаю я, чувствуя, как злорадство сменяется сочувствием и жалостью.
И мы, виртуально обнявшись, рыдаем друг другу в мониторы, как люди, у которых общее несчастье и которых больше никто на свете не может понять.
– Ты решила, как мы назовём ребёнка? – спрашиваю я.
– Смотря кто получится, – отвечает Она, глотая слёзы, – мальчик или девочка.
Добавить комментарий