"Пусть наши воины спокойно идут на фронт. В тылу их заменит армия женщин и девушек. Мы уверены, что все девушки столицы возьмутся за овладение мужскими профессиями". (Из призыва работниц завода имени Владимира Ильича, Москва 1941 г.) Наши женщины на тяжелых "неженских работах" оставались красивыми и привлекательными. Соседка Полина была водитель грузовика. Телогрейка, стеганые штаны, сапоги. Какое уж тут кокетство. Но пилотка, надвинутая на лоб чуть вбок. Ее цвет хаки удивительно гармонирует с прозрачно-зелеными глазами и русой прядью стриженых волос вдоль щеки. К тому же Полина походила на Грету Гарбо. Только кинозвезда никогда не смогла бы так мило застенчиво улыбаться.
Незабываема носильщик, которая несла наш багаж - вернувшихся из эвакуации. Несмотря на мороз, с непокрытой головой из-за прически "перманент," или "шестимесячной". На белоснежном фартуке брошкой сверкает форменный жетон. С морозным румянцем, белозубая, она так аппетитно откусывала ломоть серого "военного" хлеба, хоть сейчас в рекламный ролик.
Военная форма, со своим четким силуэтом, стройнила женщину. Из-за погон, подчеркнуто прямые плечи делали талию, перетянутую армейским ремнем, тоньше. Юбка, едва закрывая колени, плотно обтягивала бедра, под ягодицами появлялась морщинка, двигающаяся в такт ходьбы. У кого была такая морщинка, а юбка не просто висела, для меня означало правильно одетую женщину. "Комильфо," одним словом, незнакомым мне тогда. Невзирая на малолетство, меня влекла мода. Тем более передо мной была ее последовательница - мама Алки из нашего двора. Девчонки называли ее "красотка". Она носила шляпу с вуалью и горжетку из чернобурой лисы (чернобурку). У нее было воздушное розовое платье в крапинках черного бисера с бархатным черным бантом и темнолиловое с рукавами – крыльями и голой спиной.
Однажды я спросила у мамы, почему у меня один папа, а у Алки папа на фронте, другой здесь и еще появился папа Гриша. Мама так долго медлила с ответом, что проблема полигамии отпала, а появилась новая. Где взять красный карандаш, чтобы накрасить губы и ногти, как у Алкиной мамы? После макияжа и маникюра я принялись за прическу. Тогда в моде их было три:
"Гастрономическая"- впереди две сардельки (две букли), сзади сосиски в авоське (сетка для волос, прикрывающая мелкие локоны).
" Вася, приходи" - волосы с затылка зачесаны вверх и впереди уложены в виде кока или завивки.
"Валик" - что я и выбрала. Повязала ленту вокруг головы, обернув своими кудрями и получила гладкий валик. Поразив всех модной прической, заявила : "У меня муж генерал", так как наслушалась анекдотов про генеральских жен. Один из множества: генеральша спрашивает продавца : - Шуба из тындры? -Хотите сказать из выдры? - Буду я еще на Вы называть!"
C одеждой мне не так легко было справляться. Донашивалась довоенная. Из-за войны мне не грозила акселерация, что продлевало срок носки. Но время брало свое. Любимая шерстяная юбка "в складочку" стала легкой и прозрачной, как марля. Я продолжала носить, даже когда она начала расползаться. Деревянный гриб со штопальной иглой всегда был на видном месте, долго не простаивая. Этой иглой я и зашивала юбку. Безобразные рубцы прятали складки, отвлекала взгляд и вышитая кофточка. Сложнее было с чулками. Даже заштопанные, они ползли. На замечание "чулок поехал" бойко отвечала "у меня чулки со стрелками". Я зорко следила за модой и знала, что есть такие.
У мамы красивые ноги, а чулок нет. Наконец она получила "по лимиту" белые чулки. Краски тоже не было. Выварила в луковой шелухе, оказались - ярко терракотовые. Дедушка смеялся : "как у танцовщицы кабаре". Мама ощутила себя именно ею, когда единственный раз вышла в них на улицу, да еще на Горького. Потом смеялась, показывая, как все смотрели, в том числе актер Плятт.
Настоящая беда была с обувью - ее не было. Мама соорудила мне туфли из своего замшевого пояса. Они тут же начали " просить кашу", то есть подметки наполовину отлетели. Это выражение было тогда в ходу, мне оно нравилось своей меткостью. Как будто, и вправду, туфли открывали рот.
Тогда у туфель, что стали мне малы, мама отрезала носки. Чем не сандалии с открытыми пальцами? Когда отрезать стало уже нечего, подоспела "американская помощь". Так народ называл государственную программу Ленд-Лиз, по которой США передавали своим союзникам технику, оружие и т.д., вплоть до свиной тушенки и ботинок. И вот маме выдали на работе детские ботинки. Они были высокие, из белой лайки.
Распустив свою белую шерстяную кофту, мама связала платье под стать ботинкам. Вышло нарядно и стильно. Ботинки были великоваты, значит, и долговечны.
А потом Ленд-Лиз подарил мне туфли, и не простые, а лаковые. И моей двоюродной сестре со своей работы дядя, полковник НКВД, тоже принес лаковые туфли. Но другие: нарядные, резные, тонкой работы. Толстухе сестре они оказались малы. И тут началась "Золушка". Туфли примерили мне и все ахнули: "Впору и на ноге хороши!"."Это что же, у тебя будет две пары лаковых туфель?! - вскричала со злорадной улыбкой тетя, сразу превратившись в мачеху. - Чтобы быть красивой надо терпеть!" - прикрикнула на дочку. Потом поднатужилась и втиснула ее пухлую ногу в резную остроносую туфельку. Хрясь, туфелька треснула. Сестра так потом и ходила в растрескавшихся туфлях.
Но Золушка попала на бал. Пусть туфельки не хрустальные, а лаковые. Для большего сходства дедушка приладил к ним каблуки из катушек. Мамина ночная рубашка с ажурной вышивкой стала платьем. В руках пластмассовый веер. Музыка, льющаяся из репродуктора. Я принцесса. Гости - дедушка с соседками. Был и принц - кудрявый, голубоглазый сосед Алик. После бала он катал меня по двору на санках, а девчонки хихикали и рисовали на стене сердце, пронзенное стрелой с надписью АЛЕК.
Добавить комментарий