У Марса есть два естественных спутника –
Фобос и Деймос (в переводе с древнегреческого
– «страх» и «ужас»).
Википедия, 2020 год
– Она не самая длинная… Какой бы она ни казалась, но нет – она не самая длинная. Бывали ночи и подлиннее. И потемнее, и пострашнее. У нас чего только не бывало…
С такими вот мыслями Дрозд подходил к своему новому дому, или ДМЖ – Дом Молодцов Жандармов. В народе, правда, эту аббревиатуру расшифровывали несколько иначе, и теперь понятно, почему. По периметру дом был окружён трёхметровым бетонным забором с колючкой по верху, смотровые вышки с пулемётными гнёздами и прожекторами белыми призраками маячили над ним в беззвёздном небе. Две Луны, ближняя и дальняя, слепо таращились на это уродливое и кошмарное строение. Ослепительно яркие лучи прожекторов находились в постоянном движении и хищно ощупывали всё, что, по мнению их полуинтеллектуальных мозгов, представляло потенциальную опасность. И Дрозда тоже ощупали: задержались на нём на несколько секунд, потом сработали опознаватели, и автоматика увела лучи в сторону.
– Мой дом – моя крепость! – Невесело подумал Дрозд. – Вот только крепости этой у меня осталось на пару глотков…
На КПП, за бронированным стеклом, развалившись в кресле, полулежал Хлыст и по мониторам наружного наблюдения следил за приближающимся Дроздом. Как только дверь (сантиметров пять листового железа), громко чмокнув, отворилась, он развернулся вместе с креслом от мониторов лицом к входящему и через внешний громкоговоритель весело гаркнул:
– Здорово, Дрозд! Много ли врагов Родины сегодня порешил?
– Здорово, Хлыст! – Дрозд уже прижимал ладони с растопыренными пальцами к идентификатору. – Видимо-невидимо! И все, как один, шлялись по улицам без мамы!
Хлыст с готовностью заржал, хотя шутка была так себе – с бородой до ближней Луны: такие шутки гуляли по Департаменту Жандармерии лет десять назад. Как раз после подавления первого восстания, когда суды штамповали, как под копирку, массовые расстрельные приговоры с издевательской формулировкой «за нахождение в ночное время на улице без родителей».
– Слушай, Дрозд! – Хлыст как-то чересчур внимательно смотрел сквозь стекло на Дрозда, и веселья у него не было ни в одном глазу. – Хотел спросить: а как у вас там, у армейских?
– Так же, как и у вас… – Дрозд привычно вскинул руку, приветствуя огромный портрет первой Луны у Хлыста за спиной, и вышел с КПП во двор.
Тепло светились окна дома, уступами поднимающегося к небесам, синие ночные мотыльки с фырканьем порхали в воздухе – было хорошо, тихо и – очень хотелось в это верить – безопасно. Дрозд посидел на лавочке возле подъезда и выкурил сигарету, вспоминая сегодняшнее дежурство.
Сначала был вызов в многоквартирный жилой комплекс: в отделение позвонил стукач и сообщил, что его соседи по дому, в котором он проживает, несмотря на комендантский час, собрались с фонариками во дворе, ругают Луну и поют песни. Какую именно Луну ругают – ближнюю или дальнюю – стукач не сообщил, да и какое это имело значение? Они поехали: Дрозд, как новичок, сел за руль, Шах расположился рядом с тепловизором на коленях – не по чину капралу баранку крутить. Доехали быстро, но едва въехали во двор, как все, кто там был, сразу же разбежались – Шах выматерился и велел ехать дальше по маршруту.
Тёмный город, объятый страхом, не спал в этот поздний час: хоть на улицах и не было ни души, но всё равно сотни глаз с ненавистью следили за патрульной машиной ДЖ, медленно крадущейся посередине улицы. Дрозд чувствовал эту бессильную дикую ненависть, яростное желание убить их с Шахом и уже стал привыкать, насколько это было возможно, к постоянному давлению на психику. Невозможно жить, если все вокруг тебя ненавидят только потому, что тебе приходится делать эту грязную и сволочную работу. Ну и почему тогда ты её делаешь? Из большой любви и личной преданности Луне? Или тебе просто нравится насилие, и ты любишь убивать? Или, может быть, у тебя нет выбора? А если ты точно такой же, как и те, кто тебя так сильно ненавидит? Тогда зачем ты здесь?
Прилетевшая из темноты бутыль с горючкой разбилась о капот машины: пламя вспыхнуло мгновенно, и Дрозд на время ослеп, но успел нажать на педаль тормоза и остановить машину. И тут же, с двух сторон, по ним стали стрелять из охотничьих ружей. Пробить патрульную машину из ружья невозможно, но и сидеть внутри консервной банки, по которой в упор лупят картечью, было неприятно. Пока Дрозд протирал глаза, Шах, по слухам, боец опытный и беспощадный, включил круговую защиту на поражение. Спарка крупнокалиберного пулемёта и мощного прожектора – автоматическая турель, укреплённая на крыше машины, ожила и стала поливать огнём всё, что попадало в поле зрения прожектора. Грохот стоял неимоверный: машина дёргалась и раскачивалась из стороны в сторону, отработанные гильзы со звоном летели в разные стороны – спарка работала на совесть. Но ни в кого не попала, так как никого вокруг уже и не было: пальнули по паре раз, даже не прицеливаясь особо, и растворились в темноте пустых улиц…
Дрозд выбросил окурок в урну возле скамейки и пошёл к дверям подъезда. По пожарной лестнице поднялся на третий этаж, открыл ещё одну дверь и чуть было не врезался в женский зад, обтянутый клетчатой арестантской робой – уборщица намывала полы перед лифтами. Женщина рывком выпрямилась, повернулась грудью к Дрозду и прижалась к стене, уступая ему дорогу, и теперь он увидел, а не почувствовал, что такое настоящая ненависть. В глазах у женщины горел огонёк безумия – безумного желания прикончить его прямо сейчас и прямо здесь, не сходя с места. Дрозд равнодушно прошёл мимо неё и свернул направо к своей квартире. Постоял перед закрытой дверью, словно вдруг оробел, а потом решительно надавил на кнопку звонка.
– Привет! – С улыбкой открыл дверь жена и хотел поцеловать его в щёку, но Дрозд отстранился. Жена фыркнул и ушёл на кухню.
Дрозд уселся на небольшой диван в прихожей и стал расшнуровывать берцы. Стянул их с натруженных ног, и в квартире запахло родной казармой.
– Ты будешь есть? – Крикнул из кухни жена.
Дрозд вынул пистолет из подмышечной кобуры, убрал его в шкафчик над диваном и теперь молча разоблачался. Снял боевые перчатки, потом бронежилет, наколенники и налокотники; стащил с себя чёрный комбинезон и наконец-то вздохнул свободно.
– Я тебя спрашиваю: ты есть будешь? – Жена стоял, прислонившись плечом к косяку: в одной руке тарелка, в другой поварёшка, кухонное полотенце через плечо и аккуратно подбритые тоненькие чёрные усики на круглой бабьей морде. Настоящий жандармский жена – мечта и зависть всех родов войск, денно и нощно охраняющих… Чего мы там охраняем? А пёс его знает! Не иначе, как мирный труд и покой народов нашей необъятной Родины. А от кого? А от них самих, получается, и охраняем!
– Не буду… – Буркнул, не глядя на жену, Дрозд. Подобрал с пола снятое, убрал всё в шкаф и, так и не удостоив жену своим взглядом, скрылся за дверью в ванную комнату.
Засунул в стиралку трусы с майкой, а сам встал под душ и включил воду.
– Зря я сюда перевёлся! – Думал Дрозд, ожесточённо намыливая голову. – Сидел бы сейчас у себя в бригаде и горя бы не знал. Не могу я, оказывается, убивать людей только за то, что они с чем-то или с кем-то не согласны и говорят об этом вслух. Не могу! Да и не хочу!
После душа долго сидел на краю ванной, прихлёбывая из бутылки, курил, стряхивая пепел в раковину, а перед глазами стояло бледное лицо мальчишки с разбитыми в кровь губами…
Патрульная машина без движения притаилась в кустах небольшого парка – плоская, приземистая, на широченных скатах и совсем неразличимая в ночной темноте. Дрозд и Шах сидели внутри: Дрозд бездумно пялился в лобовое стекло, а Шах не сводил глаз с тепловизора на коленях.
– Ну вот и гости пожаловали! – Шах ткнул Дрозда локтем в бок. Дрозд тоже посмотрел на экран: на серо-зелёном фоне, у стены дома, шевелилась оранжевая фигурка.
– Что это он там делает? – Удивился Дрозд.
– Листовки клеит небось – что ещё? – Усмехнулся Шах и включил прожектор.
Белый круг света неожиданно возник вокруг человека, и он заметался вдоль стены: сначала кинулся бежать в одну сторону, потом в другую, но прожектор не выпускал его из вида.
– Стоять! – Рявкнул Шах в мегафон, и человек замер на месте.
– На колени! – И человек послушно опустился на колени.
– Руки за голову! – Усиленный громкоговорителем голос Шаха гремел на всю округу.
Человек стоял на коленях, заложив руки за опущенную к земле голову.
– Опытный! – Удовлетворённо сказал Шах. – Знает, с кем дело имеет! Пошли посмотрим…
Открыл дверь со своей стороны и выбрался наружу:
– Автомат возьми! – Это уже Дрозду, когда он тоже вылез из машины…
На вид мальцу было лет 13-14: длинные светлые волосы собраны в хвост, одет во что-то чёрное и обтягивающее – маленький сутулый человечек. Шах в броне и каске, широко расставив ноги, нависал над ним, как неприступный горный пик.
– Посмотри рюкзак! – Приказал Шах Дрозду. У стены дома валялся рюкзак – Дрозд только сейчас, после слов Шаха, увидел его.
В рюкзаке действительно оказались листовки: стопка белых листов с единственной фразой печатными буквами «Долой Луну!» и тюбик с клеем. Дрозд показал содержимое рюкзака Шаху, и тот, недобро оскалившись, чуть нагнулся вперёд и прошипел прямо в лицо мальчишке:
– Луну не любишь? – И сильно, наотмашь, ударил его.
Кровь потекла из разбитых губ: мальчишка схватился за лицо руками и, кажется, заплакал – у него тряслись плечи. Шах с победной улыбкой смотрел на мальчишку сверху вниз.
– Пидорас! – Невнятно прозвучало из-под прижатых ко рту рук.
– Что? – Немедленно озверел Шах. Схватил мальца за волосы левой рукой, запрокинул его голову лицом к себе и проревел:
– Повтори, что ты сказал!?
Мальчишка с окровавленным подбородком страшно скосил глаза на Дрозда, как бы отвечая и ему тоже, с хлюпаньем набрал воздуха в лёгкие, и, глядя в глаза Шаха, повторил:
– Вы все пидорасы!
Шах выхватил из набедренной кобуры пистолет и два раза выстрелил мальчишке в грудь. Пробитое насквозь хилое тело безвольно, кулем, мягко легло к ногам Шаха, и он сделал шаг назад, чтобы не испачкать берцы кровью.
Дрозда парализовало. Он в ужасе глядел на тёмную лужу, медленно выбирающуюся из-под тела только что, у него на глазах, убитого ребёнка. Дрозд забыл и про автомат у себя в руке, и про рюкзак – он вообще забыл про всё на свете, и только повелительный голос Шаха привёл его в себя.
– Пометь его! – Сказал Шах. – А я пока координаты труповозам скину.
На негнущихся ногах Дрозд вернулся к машине: из багажного отделения достал пластиковую табличку со стандартной надписью «Убит при аресте, сопротивлении и попытке к бегству». И две буквы в качестве подписи – «ДЖ» …
Сигарета обожгла пальцы, и Дрозд бросил её в раковину. Допил то, что ещё оставалось в бутылке, поставил её под раковину, натянул на плечи полосатый халат и вышел из ванной. Жена возился на кухне и что-то напевал. Дрозд прошёл мимо и направился в спальню. Не разбирая постель, рухнул прямо в халате на кровать и мгновенно заснул. Как убитый. Прямо под портретами двух Лун на стене: ближней и дальней, первой и второй.
Проснулся от того, что жена, лежавший уже рядом, положил ему на живот свою горячую руку. Дрозд содрогнулся.
– Отстань! – Брезгливо бормотнул он, и жена, обиженно вздохнув, испарился, а Дрозд снова провалился в сон.
Ещё раз он проснулся, когда в гостиной на полную громкость включили визор:
– … сегодня, в день зимнего солнцестояния, в самую длинную ночь, наш …
Дрозд вскочил с кровати и с перекошенным от гнева лицом ворвался в гостиную:
– Выключи на хрен эту поебень!
– Я мультики детям хотела… – Испуганно залепетал жена, сидевший на диване с пультом в руке. – Я нечаянно…
– Какие дети, мудила!? – Орал Дрозд. – Где ты их увидел? Что ты вообще можешь знать о детях?..
Он снова сидел на краю ванной и в руке у него была очередная бутылка – вот только пистолет его был уже не в оружейном шкафчике, а лежал на стиралке и ждал своего часа.
– Я больше не могу так! Я вообще так не могу! – Бессвязные мысли скакали в замутнённом алкоголем мозгу, как горошины. – Приехать бы сюда на танке – и в кашу, чтоб на гусеницы намотало, весь этот клоповник! А ведь меня купили: наврали с три короба, и я повёлся, как последний идиот, на развесистую клюкву о защите Родины до последней капли крови от врагов её. А врагов-то и нет! И нужны им были не защитники, а убийцы. Значит, я и есть враг!..
Громко бабахнул выстрел, и для Дрозда, хорошего, но недалёкого парня, самая длинная ночь в году закончилась – на голубом кафеле ванной комнаты взошло багрово-красное солнце…
24.12.2020
Добавить комментарий