Продолжение. Начало в № 20 (79) - № 21 (80)
—Ты не права — успех далеко не всех портит, — сказала Мария.
В тот день всё изнывало от жары: сухая в трещинах земля, морщинистая зелень, собака Марии — Багира, лежавшая у наших ног, и мы. Не спасал даже кондиционер. Раскалённый воздух просачивался сквозь стены, покрывал потом лица, растапливал льдинки в стаканах с напитками.
— Художнику необходимо знать, что его работы нужны. Успех его вдохновляет, делает лучше, — сказала Мария и привела неубедительный пример — Сальвадор Дали.
— Вот уж про него такого не скажешь, — возразила я.
— A что, собственно говоря, тебе в нём не нравится? — с недовольством спросила она, будто мы обсуждали близкого ей человека. Её сердило, когда я утверждала, что Дали, упиваясь славой, подчёркивал свои минусы и доводил их до гротеска.
— Самолюбование, например.
— Это артистизм, а не самолюбование. Художник должен быть актёром, — певуче проговорила она, раскачивая на носке шлёпанец. Взметнула ногу вверх и шлёпанец с шумом свалился на пол, вспугнув дремавшую Багиру. Та резко выпрямилась. Oгляделась и опять улеглась, уронив голову на длинные лапы, как и её двойник на висевшей на стене картине — черношёрстный, с философско-человеческими глазами пёс.
— Почему бы тебе тоже не завести собаку? Не будет так одиноко, — перепрыгнула Мария на другую тему. Разговоры с ней напоминали прогулки по лесу. Идёшь по тропинке, сбиваешься с дороги и после долгих блужданий неожиданно оказываешься в исходной точке. Порхая с темы на тему, она, казалось, напрочь забывала о предмете разговора. И в самый последний момент возвращалась к нему, следуя по неведомой никому цепи рассуждений.
— Не хочешь собаку, заведи кошку. Тяжело же одной.
— Совсем не тяжело, — покривила я душой, — мне некогда горевать. Ты же знаешь, как я много работаю.
— Работа от одиночества не спасает. Закрути роман. Недаром говорят: клин клином вышибаeт. Это поможет забыть Кирилла. Помнишь, в какой я была депрессии, когда развелась? А как стала на свидания бегать, всё как рукой сняло.
— Ты же сама рассказывала, с какими проходимцами, вроде Кирилла, имела дело.
— Какой же он проходимец. Просто любитель женщин.
— А ещё и редкостный врун, — буркнула я.
— Врун, потому что ловелас. Все ловеласы вруны, а уж он был настоя-я-ящим виртуозом, — пропела она на южный лад. Манеру растягивать гласные она подхватила в провинциальном техасском городке, куда её забросила на несколько лет работа её бывшего мужа. Там мы с ней и познакомились, когда я приезжала навестить своих друзей.
— Если врать с утра до вечера, то поневоле станешь виртуозом. Так недолго и в своё собственное враньё поверить, — сказала я.
Дорогое когда-то имя “Кирилл” теперь поднимало бурю негодования. Хотя я знала, что излечение — это многоступенчатый процесс. Первая ступенька — неверие, отчаяние. Следующая — боль, граничащая с ненавистью. Третья — начало выздоровления. В тот день я стояла на второй. Прощение и освобождение пришли намного позже. Они совпали с появлением Дениса.
— Если верить в собственное враньё, то это уже вроде и не враньё, — прозвенела Мария. Взяла стакан с водой, в котором поблёскивали таявшие кубики льда, и залпом выпила. Одна льдинка выскользнула из стакана и, падая вниз, на миг слилась с её стеклянными бусами. Всё, как на её холстах — мистических, иносказательных, перемешавших фантазию с реальностью. Соединять действительность с вымыслом — рискованная игра. В тот день мы обе ещё не знали, что вскоре, раздвигая рамки своих холстов, она начнёт делать это и в жизни.
— Ты по-прежнему себя изводишь. Постарайся относиться к этому проще, — продолжила она. — Измена — это, конечно, неприятно. Но в принципе это не самое страшное.
— Ты жe сама говорила, что это предательство.
— Говорила, но каждый случай — это отдельная история. В твоём, например, я не вижу особой катастрофы. Ну, поддался он соблазну, ну, изменил. Но это же не значит, что он перестал тебя любить. Стоило всё-таки его простить.
— Не ты ли называла его минуту назад вруном?
— Я его нисколько не оправдываю, просто считаю, что измена — это не причина для развода.
— У тебя семь пятниц на неделе, — стала я раздражаться. — Во-первых, соблазну он поддавался не раз, а, во-вторых, лучше уж жить одной, чем с тем, кому не доверяешь.
— Какие, однако, кра-а-айности! — протянула она. — Ещё неизвестно, изменял ли он тебе. Ты была ужасно ревнива. Мне почему-то кажется, что все эти измены только у тебя в голове. Ты хоть раз его поймала?
— Нет, но он сам признался, — растерялась я.
— Ты его достала своей ревностью, вот он и признался! Человек может назло сделать то, в чём его беспричинно подозревают.
Её замечание смутило. Она в точности повторила то, что говорил Кирилл.
— Нельзя же быть такой принципиальной. Так недолго всех от себя отвадить.
— А ты? Ты сама выставила своего мужа за дверь.
— Ну-у, у нас была другая ситуация. Он мне до смерти надоел. Скучнейший был тип.
— Забавно! — рассмеялась я. — Измена — это не повод для развода, а скучный муж — повод.
— Конечно! Мужчина, который изменяет, может быть при этом интересным человеком, а тот, кто верен, скучным. Я нисколько не жалею, что развелась. Прекрасно живу! Получила роскошный дом. Ни забот, ни хлопот. Даже не смела об этом мечтать, когда мы ютились в Питере в коммуналке. Впрочем... — она лукаво сощурилась и сказала то, что я уже не раз слышала, — я всегда знала, что в один прекрасный день разбогатею! Когда мы чего-то очень хотим, мы это получаем...
Почему она не сказала тогда правду, а притворялась расчётливой, окрутившей богатого американца и отнявшей у него половину его состояния? Почему предпочла рассказать не мне — её близкому другу, а толпе безразличных масок в форуме, что муж, унижал её, оскорблял, бил? Обо всём этом я узнала не в тот день, а намного позже.
— Получаем, — кивнула я, — с ворохом того, чего не хотим получать.
— Ты ужасный пессимист. Во всём видишь одни минусы.
— Не минусы, а всю картину, — и, хотя я знала, как ей не нравилось фехтование стихами, процитировала Омара Хайяма:
— Мечтанья — прах!
Им места в мире нет.
А если б даже сбылся юный бред?
Что, если б выпал снег
в пустыне знойной?
Час или два лучей, и снега — нет.
— Ну и что ты этим хочешь сказать?
— То, что желания — коварная штука.
— Да-а, — произнесла она с некоторым ехидством, — тебе прямой путь в мой форум. Будешь там состязаться стихами.
— Я не знала, что ты крутишься в каком-то форуме.
— Ты много чего не знаешь.
Она лукаво улыбнулась, и в её глазах — по-детски округлённых, грустноватых, появилось выдающее её мечтательное выражение.
— Ты что, влюбилась? — смекнула я.
— Пока нет, но кто знает, что будет в будущем, — начала она темнить. Она обожала, говорить загадками — то, что также делала на своих холстах.
— Опять с кем-то в интернете познакомилась?
— Где ж ещё найдёшь такой выбор знакомств. Тебе бы тоже стоило.
— Ты вроде говорила, что, кроме мошенников и психов, там никого не встретишь.
— Ну-у, то было в самом начале, когда я ещё не разобралась. Мужчины — это как поиск галереи. Пошлёшь слайды в сто мест, все тебе откажут, а сто первая галерея выберет и сразу затмит всех остальных.
— Ясно. Влюбилась, — заключила я.
— До этого ещё далеко. Это всего лишь лёгкое увлечение, — заверила она.
— Ну и что он из себя представляет? Опять похож на твоего отца? — скептически спросила я, зная её способность видеть суженого в любом напоминавшем его человеке. Одни привлекали её выражением своих глаз. Другие — своим характером. Третьи — что было для неё наиболее важным — своим возрастом. Чем старше был мужчина, тем более мудрым ей казался. Отца она потеряла, когда была подростком. До сих пор его оплакивала, сравнивала всех с ним, искала во всех. Лишиться его было для неё двойной трагедией. Её отношения с матерью — истеричной, неуравновешенной женщиной, портились с каждым днём.
— Он очень интересный мужчина, ну просто очень, — прощебетала она и, желая разжечь моё любопытство, начала издалека. Дескать, как-то случайно залетела в один форум, написала там что-то ради смеха и в итоге застряла на несколько месяцев.
— Ты с ним виделась?
— Пока нет, но скоро увидимся. Ты даже не представляешь, какой он талантливый.
— В чём же его талант? — недоверчиво поинтересовалась я, зная, как она мгновенно воспламенялась и в самом заурядном человеке умудрялась разглядеть яркую неповторимую личность.
— Он пишет потрясающие стихи. Поэтому я и заманиваю тебя в форум. Ещё хотелось бы услышать, что ты скажешь.
— Я уже могу кое-что сказать. Он может оказаться кем угодно: подростком, стариком или женщиной, которая выдаёт себя за мужчину.
— Нет, он мужчина. Почитай его посты. Женщина так не пишет. Ну, так заглянешь в форум? Если тебя что-то насторожит, я тебя послушаюсь. Я очень доверяю твоей интуиции, — дала она слово — одно из многих подобных невыполненных ею обещаний в прошлом. Искренне веря в свои намерения, она постоянно клялась, что никогда не повторит прежних ошибок, учтёт совет. Её убеждённость передавалась мне. Поэтому, когда она возвращалась по замкнутому кругу в тот же тупик, я переживала так, будто это происходило со мной. Чем же я отличалась от неё, если заранее знала, что её обещания — пустой звук?
— Ты хоть что-нибудь про него знаешь? Сколько ему лет, женат ли, где живёт?
— Кое-что знаю, но не всё. Не будет же он публиковать в интернете свою биографию. При встрече всё и расскажет.
— Я бы не стала встречаться неизвестно с кем. Может, он маньяк, — предупредила я, хотя знала, что это бессмысленно. Когда она загоралась, её невозможно было удержать. — Чем он хоть занимается?
— Какое это имеет значение. Главное — это не то, чем человек занимается, а каков он.
— Ты меня пугаешь. Надеюсь, он не в тюрьме сидит?
— Среди заключённых тоже хорошие люди попадаются, — и расхохоталась: — Успокойся, я шучу. Он химик, вернее когда-то им был, а сейчас...
Она остановилась и, забавляясь игрой в “горячо и холодно”, туманно объяснила, что он помогает людям, а чем именно пока не скажет. Мол, посмотрит, догадаюсь ли я сама, когда зайду в форум. Попытка заставить меня выйти на встречу с тем, кого я впоследствии окрестила Сизифом, сработала. Вспыхнувшая во мне тревога вынудила сделать то, чего я остерегалась — предстать перед аудиторией невидимых зрителей.
Удивительное и засасывающее это явление — форум. Детище нового времени. Место, где можно выбрать ту роль, которую не удалось сыграть в жизни. Неудачник становится победителем. Робкий — смелым. Некрасивый — красивым. Опасный маскарад, в котором можно надеть любой костюм. Изменился ли бы ход событий, если бы я обрубила в тот момент: “Нет уж, уволь, это не для меня”? Оглядываясь назад, понимаю, что нет. Всё равно каким-то иным путём была бы втянута в борьбу с Сизифом — в битву за Марию, которую он впоследствии лишил всего: воли, свободы, её холстов.
— Хорошо, — согласилась я, — зайду в твой форум.
— Отлично! — обрадовалась Мария. — Надо выбрать тебе ник. Что-то воинствующее или даже хищное, чтобы сразу заявить этим о себе. Давай “Рысь”. У него там ник “Целитель”, а у меня “Цирцея”.
— Почему “Цирцея”?
— Потому что художник в чём-то волшебник. Глянь, — пропела она и обвела рукой свои работы.
И в подтверждении её слов на одной из картин распахнулась дверь. За дверью — стена и ширококрылая птица, летевшая прямо на нас. Её холсты в последнее время стали резко меняться. Исказилась основная идея — выход в пространство через окна, двери и зеркала, в которых отражались находившиеся за пределами холстов предметы и люди. С той же убедительностью, с какой она умела выводить зрителя из своих полотен, она заключала их теперь в клетку. Сооружала глухие стены, пирамиды из заколоченных ящиков. Делала пустые, плоские без отражений зеркала. Из её работ исчезли небо, свет, воздух. Тревожные холсты. И особенно беспокоила эта птица в проёме двери. Переломная картина — скрещение уходящего и нового периодов. Влетающая в дом птица — не к добру.
— “Мы уходим из этого мира, не зная ни начала, ни смысла его, ни конца”, — процитировала я Омара Хайяма, когда, вернувшись домой, уселась перед компьютером. Почему влезли в голову именно эти стихи? Будто сама себе предсказывала будущее.
— Ну, что ж, поглядим, — сказала я сама себе и вошла в форум. Пробежалась по темам и, выхватив наугад одну — “Посоветуйте”, очутилась в самом разгаре дискуссии. Речь шла о подруге некой “Феи”, которая не могла найти в себе силы уйти от мужа.
В тот же вечер я отпечатала этот письменный разговор. Вот он:
Мастерица: “Надо немедленно идти к адвокату. Разводиться надо, пока муж не прибил окончательно!”
Фея: “Он её не бьёт, но держит как в заточении, запрещает с друзьями видеться. На адвоката у неё и денег-то нет. На работу она не ходит и полностью от него зависит”.
Мастерица: “Так пусть устроится на работу! Не в каменном веке живём!”
Фея: “Он не даёт, считает, что ей незачем работать, раз она в деньгах не нуждается, а денег этих она толком-то и не видит. Он тот ещё жадюга. У неё жуть какая депрессия началась”.
Девчонка: “Работу не очень-то поищешь, если в депрессии. Первым делом от депрессии надо лечиться”.
Фея: “Это что, к психиатру идти? Да он никогда её не пустит”.
Девчонка: “Тогда пробуйте другие способы. Намного, кстати, будет дешевле. Толку-то от этих психиатров”.
Мастерица: “Как толку нет? Не городите чепухи! Депрессия — дело серьёзное! Вашей подруге, Фея, нужен врач, он успокоительные пропишет. Потом пусть идёт к адвокату! С его помощью оттяпает у мужа приличное состояние и заживёт на славу”.
Девчонка: “Да от всех этих успокоительных тоже никакого толку”.
Мастерица: “Что вы предлагаете? Отказаться от лекарств?”
Девчонка: “Ну почему ж отказаться, пробуйте на здоровье, но, если они не помогают, не грех другие способы попробовать. Пройдитесь по интернету, там масса информации на эту тему. Да и вообще на кой чёрт кучу денег на психиатров тратить. Зачастую им самим психиатры нужны”.
Мастерица: “Что вы ерунду несёте! Доморощенные способы до добра не доводят. Для чего, собственно говоря, существует медицина?”
Девчонка: “Ну а если ничего уже не помогает и человек обречён, что делать? Сидеть и ждать смерти? Не для кого не секрет, что не только врачи лечат”.
Мастерица: “Кто же ещё? Колдуны что ли?”
Девчонка: “Вы, Мастерица, от жизни отстали. Всем давно известно, что лечат целебной энергией”.
Мастерица: “Ага, слышала. Сейчас каждый второй лечит этой энергией. Не смешите. Одно мошенничество!”
Девчонка: “Вы, Мастерица, спорите о том, чего не знаете. У меня, между прочим, есть подруга, которая полгода мучилась болями в груди. Посоветовали ей одного экстрасенса, походила она к нему месяц, ну и всё как рукой сошло. Что на это-то скажете?”
Мастерица: “Скажу, что обобрали её как липку! Небось, кучу денег за это заплатила! На таких вот доверчивых лопухов всё и рассчитано!”
Фея: “Я вообще-то тоже слышала про эту самую энергию. Говорят, что вроде помогает”.
Мастерица: “Совсем народ опупел! Добровольно идёт в руки к жуликам!!!”
Девчонка: “Как вы тогда объясните, что у неё боль прошла? Боль не могла пройти просто так. Я видела один сайт, там как раз про эту энергию говорится. Вот он, сами полюбуйтесь”.
“Боль могла пройти по двум причинам. Сама по себе прошла. Или вера в то, что экстрасенс её вылечит, убила боль. Самовнушение — великая вещь. Не исключено, что боль началась из-за мнительности”, — ворвалась я в спор под ником “Рысь”.
Способность форума засасывать, как болото, я поняла в то самое мгновенье, как присоединилась к их разговору. “Наркотическая зависимость”, — назвал это один из посетителей. Спустя всего день я бросалась к компьютеру, как только входила в дом. Строчила ответы противникам, влезала в самую гущу баталий, несмотря на данное себе слово остановиться. Словесное фехтование было самоутверждением всех участников. Чем больше угроз и оскорблений было в мой адрес, тем яростней я отражала удары. Чем безжалостней была я, тем круче были атаки на меня. И так до бесконечности, пока я, потеряв надежду спасти Марию, не вышла из форума так же решительно, как когда-то вошла в него. Но это случилось намного позже.
“Значит, Вы не допускаете того, что мог быть третий вариант? Что её на самом деле вылечили?” — вдруг появился Целитель.
“Я здесь в конце, исполненный прозренья, я перешёл граничную черту...” — мысленно прочла я, взглянув на полку, где стоял томик Блока. “Граничная черта”, через которую переступаешь из-за родных, любимых, друзей. Переходишь её в надежде их спасти, забывая, что не спасёшь их от самих себя.
“Почему-то в данном случае в такой исход верится с трудом”, — напечатала я ответ.
“Отчего такая уверенность? Вы что, врач?” — спросила меня Девчонка.
“Разве так уж необходимо быть врачом, чтобы распознать обман?”
“Почему вы так уверены, что это обман? Вы не верите в экстрасенсов?”
“Верю. Но не верю, что каждый второй человек — это экстрасенс. Это такой же редкий дар, как, например, быть гениальным художником, каким был Дали”, — припомнила я любимца Марии, уверенная, что она читает наш письменный разговор.
“Может, тот экстрасенс и был тем самым единственным”, — возразила Девчонка.
Что именно сразу насторожило меня в ней? Вроде “Девчонка” как девчонка. Ничем особенным не выделялась. Обыкновенная посетительница форума, каких там сотни. То, что она была из команды Сизифа, как и остальные его подручные, заманивавшие потенциальных жертв, я вычислила довольно быстро.
“Хорошо, если он был тем самым единственным, — ответила я, — а если нет, то кому она отдала деньги? Сколько, кстати, он с неё взял?”
“Что в этом такого подсудного, если он что-то взял? Врачи тоже деньги берут, да ещё какие!”
“Ну, так сколько он с неё взял? Боитесь ответить?”
“Послушайте, Рысь, Вы отрицаете очевидный факт, что существуют экстрасенсы и знахари, которые лечат людей. Пройдитесь по интернету и сами в этом убедитесь”, — написал Целитель.
“Это правда — существуют, но, как я уже говорила, их единицы. “Лекари” того сайта, который рекомендовала Девчонка, явно не из их числа. Я вот только что туда заглянула. Особо впечатлили “волшебные пилюли” от всех болезней, вернее их цена!”
“Эти пилюли очень даже помогают, — заспорила Девчонка. — У меня вся семья их принимает. Они и от головной боли, и от желудка. Даже от рака могут помочь”.
“От рака? Что же тогда их великий изобретатель Нобелевскую премию не получил?!” — опередила меня Мастерица.
“Может ещё и получит, — заверила Девчонка. — Вы сами попринимали бы эти таблетки от нервов, а то вечно вы, Мастерица, на всех набрасываетесь”.
“Ну, народ! Постыдились бы! Рысь дело говорит! Все эти пилюли, микстурки — одно мошенничество. Лишь бы деньги с людей содрать! Что это за лекарства такие чудодейственные?! Если они произвели переворот в медицине, то почему никто про них ничего не знает?! И где, собственно говоря, все эти вылеченные люди? Где доказательства?” — поддержала меня Мастерица.
“Сходите на сайт и увидите их фотографии. До чего ж вы упёртая!” — написала Девчонка.
“Доказательство — это выздоровевшие люди. А тот сайт Вы, Рысь, невнимательно просмотрели, — подхватил Целитель. — Там немало примеров. Для Вас же не секрет, что врачи нередко отказываются от безнадёжных случаев. Что тогда остаётся делать больным?”
“Не попадать в лапы к жуликам, которые выкачают из них все средства!” — опять опередила меня Мастерица.
“Вот Вы, Мастерица, заладили: жулики, да жулики. Тогда бы к ним на сайт не ходили. Никто туда насильно людей не заманивает. Люди сами добровольно идут, покупают эти пилюли. Это их выбор”.
“Не совсем, — заспорила я. — Бывает, что человеку кажется, что он делает выбор, а на самом деле кто-то его к этому подталкивает. Это как реклама по телевизору. Смотришь одно и то же каждый день и в результате попадаешься на удочку. Идёшь и покупаешь то, что тебе не нужно. Если же человек в отчаянии и цепляется за любую надежду, то проще простого подсунуть ему что угодно”.
“Что страшного в том, если кто-то делает за нас выбор? Это же помощь”, — внезапно присоединилась к нам Цирцея.
Повергший меня в изумление вопрос Марии — ранее утверждавшей обратное, раскрывал ещё одну особенность форума. Безымянность провоцировала посетителей на поведение и откровенность, которые редко позволялись в жизни. Так ли уж надёжно они себя маскировали? Споря, скандаля, состязаясь в острословии, карнавальная толпа постепенно выдавала массу деталей о себе. Выдавала также свою многоликость. Каждая маска, размножаясь, сражалась не только с другими, но и сама с собой.
“Может, она подшутила надо мной и кто-то другой прячется за ником Цирцея?” — уцепилась я за надежду.
“Страшного, конечно, ничего нет, но и свободы нет”, — написала я.
“А Вы-то сами уверены, что человеку нужна эта хвалёная свобода?” — спросил Целитель.
“Нужна. Если же кто-то утверждает, что не нужна, так это потому, что не знает, что это такое”.
“Звучит, конечно, красиво. Патетически я бы сказал. Но всё это пустое. Никому никакая свобода не нужна. Толпе предпочтительней, чтоб за неё думали. Впрочем, когда я был подростком, у меня такие же были взгляды. Молод был, многого не знал”.
Я стремительно напечатала колкий ответ, подержала палец на клавише прежде чем отправить, взглянула опять на книжную полку, где стояли рядком книги моих “советчиков”.
“Веки плотно зажмурь — хоть немного подумай
О сохранности глаз, языка и ушей!” — посоветовал мне Омар Хайям. Послушавшись его, я всё стёрла. Идти на поводу эмоций — не лучший способ выиграть состязание.
Первый раунд с Целителем-Сизифом завершился его победой. Мне не хватило хладнокровия. Желание оградить Марию от очередного разочарования делало меня излишне напористой. Воображение, помогавшее ей быть хорошим художником, причиняло немало хлопот в жизни — уводило её в тот мир фантазий, в котором пребывали персонажи её холстов. И вдруг всплыл в памяти недавний чей-то портрет. Худощавый мужчина с утрированно вытянутой, как на полотнах Модильяни, фигурой. За ним вдали, на фоне каменной стены пятна одинаковых, безглазых лиц. “Толпа и поэт”, — объяснила Мария содержание картины. Намёк на появление Целителя. Именно он и расшифровал мне идею этой работы несколько минут назад. “Толпе предпочтительней, чтоб за неё думали”, — дал он понять, к какой категории причисляет себя.
Я выключила компьютер и, глядя на потухший экран, в болотной тьме которого потонул форум, вдруг чётко поняла, что Мария в опасности. Моё чутьё, никогда меня не подводившее, было источником моих мучений. Охраняя, оно же меня разрушало. Предчувствуя то, что было сокрыто от других, я впускала в свою жизнь чужие несчастья — заранее переживала то, что ожидало других в будущем. Боль, которую принесли разрыв с Марией и моя бессмысленная отчаянная битва за неё, я испытала уже в тот вечер, когда ждала, что раздастся звонок и я услышу восторженное: “Правда, потрясающий мужчина!”
— Правда, потрясающий мужчина! — прозвенела она как ни в чём не бывало.
— Не сказала бы, — буркнула я.
— Как ты можешь так говорить. Ты его не знаешь.
— Ты тоже его не знаешь, — подчеркнула я.
— Знаю. Мы давно уже переписываемся и по телефону разговариваем.
— Этого мало. Ты с ним не встречалась. Мало ли кто крутится в этом форуме. Не удивилась бы, если бы он оказался стариком. Скорей всего, так оно и есть. Он сам проговорился, что не молод.
— Он не проговорился, а тебя подкалывал.
— А если подкалывал, что же ты не вступилась за меня?
— Ну-у-у, — протянула она бесконечное, досаждавшее колебанием “у”, — вообще-то я была с ним согласна. Почему я должна кривить душой.
— Ты же утверждала обратное тому, что говорила раньше.
— Разве я не имею право поменять своё мнение?
— Не он ли вынудил тебя?
— Какая чепуха! — возмутилась она. — Как это он мог меня вынудить? Он мог повлиять. Тут я не спорю. Но у меня своя голова на плечах.
Позже прокручивая в памяти наш с ней диалог, я осознала, что слишком круто взялась за её спасение. Если бы я могла вернуться в прошлое, то по-другому доказывала бы, каким опасным был Целитель — мягче, хитрее. Увещевать Марию следовало как подростка, каким она и оставалась в душе, несмотря на свои 30 лет: упрямой, категоричной из-за неуверенности в себе. Плохие предчувствия заставляли меня спешить. Мои настойчивые попытки её образумить вызывали противоположную реакцию. Чем больше я критиковала Целителя, тем ретивее она его защищала, тем сильнее верила в его непогрешимость. Почему я назвала его Сизифом? “Хитрец, способный обмануть даже Богов”, — так характеризует его словарь мифологии. В одном я просчиталась, окрестив его Сизифом, — не всех ждёт расплата в этом мире. Хотя неизвестно, где расплата страшней — в этой жизни или за её чертой. Да и существует ли пресловутый ад?
“Ад и рай — в небесах”,
— утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай — не круги
во дворце мирозданья,
Ад и рай — это две половинки души”
полностью роман читайте в бумажной версии журнала. Информация и подписке в разделе “ПОДПИСКА”
Добавить комментарий