Товарищи учёные, доценты с кандидатами!
Замучились вы с иксами, запутались в нулях,
Сидите, разлагаете молекулы на атомы,
Забыв, что разлагается картофель на полях.
В нашей удивительной стране к учёным во все времена относились без излишнего трепета, как при социализме, так и теперь при, так называемом, капитализме. Ну не было тогда более подходящих кадров для уборки колхозного добра, не нагибать же, в самом деле, цвет нации – крестьян. В кругу учёных был популярен такой анекдот: сантехник за свою пустяковую услугу запросил три сотни баксов. Хозяин красноречиво покрутил пальцем у виска: «Ты че, дядя, офанарел? Да я, профессор, столько в месяц не получаю!». Мужик отвечает: «Когда я был профессором, я тоже столько не получал».
Лет сорок тому назад молодому ученому Виктору Николаевичу обломился в наследство старый, кустарного изготовления катер, напоминавший ржавое корыто, с мотором в три лошадиных силы. Этой мощности едва хватало для достижения крейсерской скорости средне-статического пешехода при обязательном условии попутного течения и ветра. В его оснастку входили тяжелые деревянные вёсла и исполняющий обязанности якоря увесистый кирпич на бельевой верёвке.
Как-то летом Виктор Николаевич отправился на рыбалку. Невдалеке от Ростова он отыскал живописное место на берегу Дона, густо заросшее прибрежным ивняком. Весь вечер просидел с удочкой у воды, после поужинал у костра и, приговорив бутылочку «Абрау - Дюрсо», уснул в палатке.
Проснулся, когда солнышко уже палило, и он решил искупаться. Это теперь в воде полно всякой нечисти, и на поверхности плавают такие пятна мазута, что некоторые умельцы пытаются использовать донскую воду вместо бензина. А тогда в Дону было полно рыбы и можно было плавать и нырять без риска для здоровья. Входя в воду, Виктор Николаевич зацепился ногой за какую-то железяку, нагнулся и достал из воды небольшой якорь, за которым тянулась вполне добротная цепь. О таком сюрпризе он не мог и мечтать. Не мешкая, стал тащить находку к берегу, но цепь за что-то цеплялась. Он решил, что за корни прибрежных кустов, и изо всех сил, продолжал тянуть якорь с цепью, всё дальше уходя от реки. Цепи оказалось столько, что хватало бы уже не только для его катера, но и родителям в деревню для колодца.
В это время из воды стали доноситься яростные вопли и отборная брань. Виктор Николаевич бросил находку, побежал к берегу и опешил: оказалось, что он с нечеловеческими усилиями тащил лодку с рыболовом. Картина повторила сюжет кисти Репина «Бурлаки на Волге». Тем временем лодочник исходил праведным гневом: мало того, что был загублен его кропотливый промысел, так ещё утонули все его рыболовные снасти. Мужик яростно размахивал сжатыми кулаками, и дело могло бы закончиться потасовкой, но противники оказались в разных весовых категориях: в лодке исходил яростью ветхий дедок, метр с кепкой в прыжке, на берегу молодой и крупный парень. Страдая от бессилия, дед возмущался в матерной форме, грозился милицией, хотя осознавал абсурдность этой угрозы. Примирение состоялось, когда старичок окончательно выдохся и созрел для знакомства.
Они выпили, соорудили костерчик, сварганили ушицу, а захорошев, посмеялись над забавным происшествием. А когда прикончили третью бутылку, дед поделился с Виктором секретом своего не вполне любительского промысла, с использованием сетей и раколовок. А раки в Ростове – довольно прибыльный бизнес во все времена.
Это забавное происшествие определило дальнейшее материальное положение подающего надежды учёного. Виктор Николаевич давно уже стал доктором наук, но на вопрос, где он работает, неизменно отвечал: «Работаю я на Дону, а подрабатываю в институте».
Добавить комментарий