Вы когда-нибудь летали? Если ответите, что "да" - на самолёте или пусть даже во сне, то всё вами перечисленное является не настоящим. Образным.
Что такое настоящий полёт можно понять только стоя на зубце Ай-Петри...
Я не любитель экстрима, не буду просто так, праздно, рисковать жизнью. Но искренне считаю, что каждому человеку для понимания сути природы и себя самого следует побывать на макушке Крыма.
Забегая вперёд скажу: стоя перед необъятным простором у тщедушной изгороди, отделяющей меня от почти двухкилометровой пропасти, чувствуя, как что-то во мне сжалось и подтянулось к желудку, я, раскинув руки и пошатнувшись от порыва ветра, понял, что все мои якобы проблемы - на самом деле мелочь, песчинка в Сахаре. Понял, что жить нужно полной грудью. Без оглядки на вчера и только сегодня. Ведь второго дубля не будет...
А теперь сама история.
О счастье и его понятии можно говорить бесконечно. И ни до чего в итоге не договориться - оно для каждого разное. В очередной раз я убедился в этом совсем недавно, когда ехал поездом в Крым. В предощущении отпуска и настроение, и настрой на позитив были на верхних отметках. Жизнь - песня!
И даже мелкие неудобства в виде набитого людьми вагона и ночной духоты роли не играли. Все это - ерунда. А если ещё и попутчики в купе ничего, то есть нормальные, не наглые и не навязчивые, то дорога, можно сказать, удалась.
Одним из соседей был удмурт лет пятидесяти. Извините, но его имени я не знаю. Нет, мужик не плохой, разговорчивый. Про таких говорят - "живой". То есть любую тему поддержит и вроде бы не врёт при этом. Заметно, что от земли - на мелькающие за окном вспаханные поля смотрел ласково, с любовью. В общем - просто удмурт из Ижевска. Как правило, в поезде мало о себе кто рассказывает. Да и зачем? Ведь сутки-двое и разошлись как в море корабли. В душу пускать совсем постороннего человека вряд ли кому захочется. Но удмурт о себе рассказал. Немного совсем. Но мне этого впечатления теперь на всю оставшуюся жизнь хватит.
Так вот, как оказалось, ехал он в Симферополь на встречу с совсем незнакомым человеком... Ну, или почти незнакомым. С человеком, которого знал почти тридцать лет назад. Вернее - видел один единственный раз.
Во время войны в Молдове удмурт служил в составе миротворческого батальона в Бендерах. Там все и произошло…
Наверное, прежде, чем приступить к сути, мне надо его описать. Удмурт далеко не богатырского сложения - ростом, что называется, метр с кепкой, но ноги похожи на корни могучего дуба. На земле крепко стоит, не шатаясь. И в руках сила чувствуется - на верхнюю полку купе в один приём запрыгивал: раз, и там уже, поглядывает улыбаясь с прищуром. Мол, вон как ещё могу. Лицо, несмотря на восточную изюминку, открытое, без выкрутасов. От такого кошелёк в трусы прятать не станешь, в общем.
Но в глазах грусть есть. И та самая вера людям. Я когда ему сказал, что работаю журналистом и нет-нет рассказы пишу, он у меня совета попросил. С его "как быть?" и началась история.
- В 92-м я в Молдове был, - начал удмурт, глядя в мелькающую за окном даль. - Воевал. Хотя, как потом оказалось, миротворцы участниками боевых действий по закону признания не получили. Как так бывает, объяснить можешь?
Нет, говорю, не могу, не знаю...
- Может, и правы они конечно, - продолжил удмурт. - Какая там война! Так, несколько тысяч судеб наперекосяк. Или больше... Кто считал-то?...
Была там у меня молдаванка. Вика. Красавица. Ах, какая чернобровая! Волосы как крыло ворона - смоль. А глаза! Виноградины чернющие. И сама - сладкая, спелая. Как косу распустит, взмахнет волосами, глазищами поведёт - петь хочется. Думал, краше нет её никого. Ошибался... Оказалось, что в памяти о той, моей Молдове, другая девушка навсегда осталась. Наташей её звали.
Беда с ней случилась. Я в тот день у Вики в увольнении гостевал - поужинали только, за чай сели. И тут слышу стрельбу, крики-визги недалеко от её дома. Во двор выбежал - вижу в местной школе какая-то заваруха. А там как раз в тот день выпускники встречались.
Как был в тельнике, автомат схватил и бегом на крики. Не успел я тогда - почти сорок ребятишек порубленными в колодце были. Правда, вслед тем выродкам, кто расправу учинил, пострелял. Убил кого-то, может, - не в этом дело. Колодец был щитом из досок закрыт. И он как бы ходуном ходил. От последних вздохов детских... Я крышку сбросил и не вижу ничего - все красное. Ослеп думал.
Стал потихоньку вынимать их. В глаза заглядывать. Все чуда ждал. Что хоть кто-то живой.
Бог меня что ли услышал - девчонка всхлипнула. А у самой нога отсечена. Что тогда во мне включилось - не знаю. Как кто меня за руку взял и в ухо стал объяснять: что делать надо. Снял я быстро ремень брючной, ногу выше ей перетянул, на себя вскинул и бегом в сторону части - там медсанбат, спасение.
Бегу, а она мне, слышу, говорит: "не тряси, солдат, так, голова же отвалится..." И улыбается... Спрашиваю, задыхаясь, мол, как же зовут тебя, ну чтобы просто говорить что-то, чтобы не молчала.
- Наташа, - отвечает. А я ей в ответ:
- Не боись, Натаха, донесу, живы будем - не помрем!
И песню петь начал. "Катюшу". А у самого слёзы как из поливалки, напиться можно. Первый раз в жизни я так рыдал. Бегу, ору, захлебываясь, - как на берег выходила, как песню заводила, и что все у неё хорошо будет...
Донёс. Успел. Доктор тогда сказал, что не жилец она, крови много потеряла.
Нас через неделю вывели из Молдовы, о Натахе узнать негде было. Но все равно не верилось, что слова врача сбылись. Верил, что выжила…
Недавно, с месяц назад, письмо пришло с одной передачи на телевидении. Мол, женщина ищет солдата, который спас её в 92-м в Бендерах. Звали на съёмки. Не поехал. Что я, герой что ли какой? Но адрес и телефон у них взял. Представляешь, писатель, та самая Натаха меня нашла. Вот ведь чудо! В конце девяностых уехала в Симферополь, сейчас вот к ней еду. Ты не думай, не за спасибом, не за благодарностями. Так, посмотреть хочу. Улыбнуться и порадоваться, что хорошо все у неё...
И глаза спрятал. А там все те же, наверное, тридцатилетней давности, слёзы. Остаток дороги удмурт молчал. Переживал. Один только раз меня спросил: "как быть-то? говорить что?.." Впрочем, ответа от меня он вряд ли ждал - сам все знает.
…Вот и прибытие. Уже вещички обратно в чемоданы затолкали, сидим, в лица встречающих на перроне посматриваем. Я из вагона первый вышел. В сторону отошёл, чтобы не мешаться. И вдруг увидел её, Натаху.
Стоит, на палочку опираясь, словно на березку спасительную, по щекам слёзы ручьями: узнает или не узнает.
Узнала.
Как только удмурт из вагона вышел, рухнула перед ним на колени и в голос! Да и он тоже на асфальт опустился, обнял её и гладит по голове. Слышу, тихонько так ей песенку поёт. Про Катюшу.
Мол, все хорошо будет...
…В общем, вы когда-нибудь летали? Если нет, то поднимитесь на Ай-Петри - там душа разворачивается. И понимать начинаешь, что второго дубля у жизни нет!
Комментарии
Жаль, что вы имени его не
Жаль, что вы имени его не спросили. Низкий поклон этому Человеку. А тем нелюдям, что устроили эту бойню, не миновать кары Божьей.
Но ведь страшная, жуткая история, и должно быть судебное расследование и наказание по закону. Прошу вас, как журналиста, попытаться выяснить, где и когда это случилось. Понесли ли земную кару преступники? Такому не может быть прощения.
Добавить комментарий