И я думаю, грешный,
Ну, а кем же я был?
Евгений Евтушенко
Действительно, кем же он был, этот легендарный «больше, чем поэт»? Почему он в течении десятилетий был, как, может быть, ни один литератор, предметом горячих споров?
Для меня Евтушенко прежде всего великий лирик. Но рассуждать о художественных достоинствах поэзии Евтушенко я не стану. Это дело профессионалов от литературы, и я не сторонник дилетантизма. Но я считаю себя вправе высказать свое мнение об Евтушенко как личности и гражданине, поскольку он был близким другом нашей семьи и большАя часть его жизни прошла у меня на глазах.
На самом деле, далеко не про каждого русского стихотворца, даже великого, можно сказать, что он больше, чем поэт, что в нём «бродит гордый дух гражданства». Поэт - достаточно высокое звание, и если кто-то из этой братии отказывается стремиться к этому самому «больше», то такую позицию тоже можно уважать. Вспомним знаменитый пастернаковский вопрос: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?». Нельзя называть отсутствие или наличие общественного темперамента достоинством или недостатком. Это едва ли не врождённое свойство литератора, его органика. Но как же надо быть благодарным поэту, который остаётся «не только стихами»!
Не в натуре Евтушенко было воспарять над действительностью. Активная гражданская позиция поэта при свойственной ему самостоятельности мышления - вот за что его последовательно травили советские руководители, не терпевшие даже малейшего своемыслия. Но это давно понятно и известно. Однако у Евтушенко был ещё один злейший враг- обывательский снобизм. Досужие демагоги, гораздые возмущаться советской властью лишь у себя на кухне, не могли простить поэту того, на что сами были не способны- открытого проявления гражданского мужества. Про таких болтунов Евтушенко писал:
Они влачат интриги, как вериги,
Они пророчат веянья и сдвиги,
Но никогда, породою мелки,
Привыкнувши в карманах делать фиги,
Не вынут из карманов кулаки.
Поэт постоянно чувствовал на себе недоброжелательное наблюдение этих теоретиков. Дал Брежневу телеграмму протеста в связи с чехословацкими событиями? Дозвонился Андропову, чтобы защитить арестованного, но ещё не высланного Солженицына? Написал и сумел опубликовать «Бабий яр»? Ну, ясное дело, - погоня за дешёвой популярностью. Опубликовал в Париже свою автобиографию с далеко не традиционными рассуждениями о советской действительности?-ещё ясней: зарабатывает международный авторитет.
Кроме возмущённых писем в «Правду» колхозниц и рабочих, которые этой автобиографии не читали, тогда в газетах стали появляться обличительные статьи литературных критиков (в равной мере не знакомых с этой автобиографией- у них же тоже не было возможностей её прочесть.). Они-то уж, наверное, понимали абсурдность ситуации, но не могли отказать себе в удовольствии пнуть опального поэта. Мне запомнился такой пассаж (не помню автора): «Евтушенко хочет нравиться всем-от Лолобрижиды до Далайламы».
А разве плохо, если гражданская позиция поэта вызывает уважение самых разных людей? Но и чисто лирические стихи Евтушенко, беззащитно-искренние и потому пронзительные - пользовались любовью самого широкого круга читателей.Тут уж его кухонным гонителям было трудно оперировать «дешёвой популярностью», но поскольку его стихи читают и цитируют в народе, то почему бы не приклеить ему другой ярлык: «поэт для быдла»? Я уже где-то цитировал ответ поэта на это обвинение:
Ещё мы посмотрим, кто быдло, кто нет,
И чей я поэт, мы увидим...
В редколлегии журнала «Юность» обсуждалась поэма «Братская ГЭС» с привлечением широкой литературной общественности, поскольку это происходило после нескольких лет очередного «эмбарго» на Евтушенко. Ситуация была не простой. Споры были нелёгкими. Неожиданно с критикой поэмы выступил литератор, которого Евтушенко считал своим другом. После обсуждения этот человек подошёл к Евгению Александровичу: «Я говорил искренне, я действительно так думаю». Евтушенко ответил: «Не сомневаюсь. Я даже не исключаю, что твои замечания были справедливыми. Но ведь ты думаешь и многое другое по многим другим поводам, но почему-то никогда и нигле этого не высказываешь». Вот такую ситуацию Евтушенко называл снобизмом во время чумы. В стихотворении «Картинка детства» он выражает своё болезненное отношение к стремлению черни походить по нему ногами:
И если сотня, воя оголтело,
Кого-то бьёт- пусть даже и за дело!-
Сто первым я не буду никогда.
Привыкнув к евтушенковской смелости, разного рода «доброжелатели» начали упрекать его за упущенные возможноти демарша, будто приклеив ему ярлык мальчика для битья. Евтушенко пришёл на похороны Хрущёва. Шаг достаточно рискованный. А Сергей Никитович - сын Хрущёва - публично выражает недовольство - Евгений Александрович отказался там выступать.А ведь мало ли какие тогда были обстоятельства у Евтушенко! Множество кухонных нареканий вызвало пассивное поведение Евгения Александровича на встрече молодых поэтов со Стейнбеком опять же в редколлегии журнала «Юность». Стейнбек долго и страстно говорил о негативных явлениях Америки - о расовой сегрегации, коррупции, преступности, социальной неспрведливости.
А в заключении заявил: «...а теперь я хотел бы послушать, как вы умеете критиковать свою действительность». Наступило напряжённое молчание. Положение спасла Белла Ахмадулина, с наигранным смущением уверив Стейнбека в том, что молодые поэты просто стесняются мэтра.Когда слухи об этом событии распространились достаточно широко, на кухнях стали осуждать не провокативное поведение Стейнбека, а нерешительность Евтушенко, который, оказывается, должен был воспользоваться случаем, чтобы лишний раз вскрыть язвы советского социализма и заодно не ударить в грязь лицом перед Стейнбеком. И всё это в помещении, наверняка набитом чекистами!
А ведь там было достаточно других литераторов и сотрудников редакции. Такого рода несправедливость Евгений Александрович тоже переживал очень глубоко. В стихотворении «Колизей» он пишет:
Улюлюкатели, науськиватели,
Со своих безопасных мест
Вы визжите, чтоб мы не трусили,
Чтобы лезли красиво на меч.
Но настоящим звёздным часом для злых языков была не раз возникавшая ситуация, в которой Евтушенко должен был идти на компромисс с властью. Ведь это тянуло на ещё один, самый обидный ярлык -«конформист» ! Поэт действительно часто шёл на переделки, дописки или некоторый камуфляж в стихах или публицистике. Но разве не стоило назвать стихотворение «Монологом битников» ради напечатания таких, например, строчек :
Двадцатый век нас часто одурачивал,
Нас, как налогом, ложью облагали..
И дальше:
И руки усмехались, аплодируя,
И ноги, ухмылялись, маршируя...,!
Разве не стоило употребить достаточно общих вполне лояльных к власти слов ради того, чтобы усыпить бдительность цензуры, пропустившей главную мысль оратора: «неинформированный человек - неполноценный член общества!»? Кто ещё мог в советское время так высказаться, и не на кухне или в самиздате, а в публичном выступлении?
Наблюдатели, «привыкшие в кармане делать фиги», утверждали, что на самом деле, всё это было игрой, потому, что никакой пользы евтушенковские демарши не приносили, а только работали на его репутацию. Но разве «Наследники Сталина» или «Бабий Яр» не способствовали духовному оздоровлению общества? А в связи с некоторыми поступками Евгения Александровича можно говорить и о реальных результатах.
Одним из самых мужественных и значительных гражданских актов Евтушенко я считаю его поведение на печально известной встрече Хрущёва с творческой интеллигенцией. Как известно, единственным, кто дал отпор невежественным высказываниям Никиты Сергеевича на выставке в манеже, был скульптор Эрнст Неизвестный. Хрущёв был непредсказуем. И степень опасности, нависшей над скульптором, определить было невозможно.В народе даже стал ходить каламбур: манеж - это могила Неизвестного.
Возмущённый произведениями живопии и скульптуры, выставленными в манеже, вождь повелел организовать ему встречу с деятелями искусства. Судя по списку выступавших на этом мероприятии, Хрущёв выразил желание выслушать самых непокорных, чтобы он мог ответить им соответствующими указаниями.
Евтушенко посвятил своё выступление почти исключительно защите своего друга -Эрнста Неизвестного, которого надо было просто спасать. Быть может, несколько слукавив, Евтушенко просил не ставить крест на скульпторе, а посмотреть, в каком направлении он будет развиваться. И тут возник диалог, который мне бы хотелось воспроизвести точно, но память может в каких-то деталях подвести (это относится ко всей моей статье. Но в основном я помню всё достаточно ясно).
Хрущёв: Горбатого могила исправит!
Евтушенко: Никита Сергеевич, а я-то думал, что прошло время, когда людей исправляли могилами!
Хрущёв: Послушайте! У нас нет клуба Петефи!
Петефи-великий венгерский поэт. Клуб Петефи был объединением венгерской творческой интеллигенции. Именно в этом клубе зародилась идея восстания 1956 года. Понятно, насколько угрожающей была последняя реплика Хрущёва. Однако что-то до него, видимо, дошло .Через несколько дней он позвонил поэту. Конечно, Никите Сергеевичу было не по чину и воспитанию извиняться, но он явно хотел нивелировать свою резкость.
Он пригласил Евгения Александровича встречать Новый Год в Кремле, «а то ведь сожрут». Как будто, не он сам чуть не погубил и Неизвестного, и Евтушенко, а какие-то таинственные «они». Так вот, если Евтушенко своими смелыми и откровенными высказываниями заставил понять правителя-самодура, что тот перегибает палку - это ли не практическая польза для общества?
В последнее время интернет наводнён лирическими стихотворениями Евтушенко, чему я очень рад. Одно время поэт мог стать жертвой непонятного мне стремления определённой части общества к клишированию.
Вагнер - великий реформатор, Шопен - великий мелодист, Солженицын-символ борьбы за справедливость. И за этими эпитетами забывалось, что и Вагнер-великий мелодист, Шопен- великий реформатор, а Солженицын-великий писатель. Вот и об Евтушенко стали говорить больше как о смелом оппозиционере, чем как о выдающемся поэте. Он и сам сомневался, не становится ли просто трибуном. В стихотворении «Эстрада», Евтушенко писал:
Я научился вмазывать, врезать,
Но разучился тихо прикасаться...
Время постепенно расставляет всё по своим местам. Оно выстраивает баланс между вечным и преходящим. Оно утихомиривает злые языки.Ушли и чума советского уродства, и порождённый ею снобизм.
Нынешнее поколение может в полной мере оценить лирику Евтушенко. Благодаря его труду, таланту и настойчивости, сегодня мы богаты уникальной антологией русской поэзии. Но, как он сам писал, «что-то ведь уходит всё равно». Только жившие в наше время могут оценить его «талант не бояться». А какой это быд непревзойдённый декламатор стихов, причём не только своих! А его публицистика!
А телевизионные лекции для старшеклассников! Всё это затрудняет ответ на его же вопрос, который стал эпиграфом моей статьи. Действительно, какое слово было бы объемлющим для Еатушенко в анкетной графе «род занятий»? Сделанное им невозможно обозначить каким-то общепринятым определением.
А, может, и не надо искать общепринятого? Ведь всё становтся ослепительно ясным, если на вопрос, кем он был, ответить: он был и остаётся Евгением Евтушенко....
Комментарии
К 90 летию со дня рождения Евгения Евтушенко
Статья Сергея Колмановского "Снобизм во время чумы" ,посвященная предстоящему 90 летнему юбилею Евгения Евтушенко хорошо написана и созвучна моему восприятию творчества и общественной деятельности поэта.Лирика Евгения Евтушенко в своих поэтических проявлениях актуальна и сегодня,потому что любовь ,верность и искренность востребованы в любые времена. Спасибо за интересную публикацию.
К 90 летию со дня рождения Евгения Евтушенко
Спасибо за статью.
Ушёл уже от нас тот мир,
глотнувшего свободы поколенья,
но будет жить в сердцах его кумир,
соединивший словом мира разделенье.
Ушёл ли он из жизни? Нет, конечно, нет!
Поэт из жизни не уходит:
“Поэт в России больше чем поэт”
И смерть ему другую жизнь отводит!
Добавить комментарий